На волосок от гибели - Тимоте де Фомбель

«Почему? Почему я должен умереть? Я хочу выйти отсюда! Хочу покинуть Дерево! Увидеть, что делается за его пределами! Куда улетают палочки, когда бросаешь их с ветки? Хочу снова почувствовать свои руки, свои ноги! Я же здоровый! Я сильный! Что мне делать, если я скован по рукам и ногам? Элиза! Неужели ты с моими врагами? Да, если бросила меня сейчас одного! Ты как Лео. Почему друзья не остаются друзьями на всю жизнь?!»

Что могло прекратить эту адскую муку? Ничего!

Ничего?

Тоби услышал первый стук. Потом второй. В его восковой гроб тихо стучали.

24

Полет

Элиза сидела возле очага и плакала.

Иза Ли видела, что дочка вернулась домой в полном отчаянии. Она уже не была тем бравым солдатиком, который каждое утро отправлялся на подвиги. Она была маленькой девочкой двенадцати лет, у которой разбилась мечта.

Иза накинула на плечи Элизе теплую серую шаль. Даже алые блики пламени не могли придать жизни маленькой сгорбленной фигурке. Кто-нибудь видел ласточку, вдруг застывшую посреди полета? Наверное, Элиза была похожа на эту ласточку: ошеломленная невозможностью лететь, растерянная, пытающаяся понять, что же будет дальше.

Элиза не смогла войти в Гнобль вместе с Тоби, и этого было достаточно, чтобы весь их план рухнул. Они могли его осуществить только вдвоем, только вместе. Тоби не сможет вылезти из кокона без ее помощи. А как только она помогла бы ему выбраться, подняла бы на ноги охранников, крича, что Берник исчезла. Тоби должен был воспользоваться суматохой и добежать до зоны безопасности. Ключ от камеры был у него в кармане.

Для дальнейшего у него был свой секретный план. Единственное, за что могла ручаться Элиза, это за то, что наутро после побега Лолнессов у ворот тюрьмы появилась бы настоящая Берник. Гуз бы так обрадовался появлению дочки, что позабыл бы обо всем. И уж конечно, ему бы в голову не пришло, что между появлением Берник и исчезновением Сима и Майи есть какая-то связь. Значит, и на Буль не пало бы никаких подозрений. И она спокойно удалилась бы после нескольких дней и законной помощи пострадавшей.

Таков был их план. Но без Элизы осуществить его было невозможно. С толстым слоем воска одному не справиться. Элиза это прекрасно знала и чувствовала себя бесконечно виноватой за то, что Тоби сейчас один в Гнобле. А дальше? Что будет дальше?..

Элиза сидела и смотрела на огонь. Это единственное, что ей теперь оставалось. Они столько раз смотрели на него вместе с Тоби, сидя рядом, плечом к плечу. В путешествиях по неизведанным местам Нижних Ветвей, в гроте у озера огонь всегда ее завораживал. Откуда берется сила, поднимающая золотистые флаги? От какого дуновения трепещут и пляшут красные языки?

Тайна огня всегда занимала Элизу.

Для дочки, бедной своей ласточки, Иза заварила травяной чай. Она поставила чашку на поднос и рядом — зажженную свечку. «Еще одна капелька огня», — подумала Элиза. Она, не отрываясь, смотрела на пламя. Глаза ее открывались всё шире. Огонь ее гипнотизировал.

— Что-то не ладится? — спросила Иза.

Элиза по-прежнему глядела на свечу.

Иза взяла ее за руку.

— Что не ладится?

Элиза тихо сказала:

— Посмотри на свечу. Она тает.

Но Иза смотрела на свою девочку. Она так ей сочувствовала!

Элиза повернулась к ней, в глазах у нее мерцал огонек надежды.

Ничего еще не потеряно. Тоби сможет избавиться от воска!

Берник боялась темноты. Ее комнату всегда освещали факелы. В этот вечер, как только восковую куклу положили на кровать, Гуз Альзан, как обычно, зажег все факелы. Четыре горели даже по углам кровати, так что кукла казалась покойником.

Трубка, через которую кормили мумию, оказалась вблизи от огня. Тихий стук, который услышал Тоби, шел не от чьих-то пальцев. Это капал расплавленный воск: кап, кап, кап. Тоби насчитал куда больше пяти ударов. И почувствовал, что его саркофаг стал гораздо податливей. В комнате мало-помалу становилось нестерпимо жарко, и тоненькая струйка воска потекла на простыню.

Но Тоби пока еще ничего не понял. Ему было душно, он нервничал, чувствовал, что стал весь липким. Он не догадывался, что очень скоро слой воска будет настолько тонким, что он сможет его сломать.

Не знал, что через несколько минут окажется на свободе.

Но на свете не бывает простых чудес!

Воск тек и пропитывал простыню, на которой лежал Тоби. А что получается, если ткань пропитать воском? Получается факел. Так вот под Тоби теперь был гигантский факел, готовый вот-вот вспыхнуть.

И он вспыхнул в одну секунду. И в ту же секунду Тоби выпрыгнул из охваченной пламенем кровати. Взбунтовавшееся жаркое не покорилось неизбежности и покинуло пламя, готовое его подрумянить. Одним прыжком Тоби оказался на другом конце комнаты. Огонь!

Дверь была открыта, и Тоби выскочил в коридор. Следуя указаниям, которые ему дала Элиза, он торопился к камере 001, чтобы вывести из нее своих родителей. Тревога еще не поднялась. Светил месяц, и его света, мягкого и не слишком яркого, Тоби как раз хватало.

На ногах Тоби, как боевая раскраска, светились линии, проведенные Элизой. Он добежал до пересечения коридоров и услышал тихий стон. Он сразу остановился. Стон походил на душераздирающую жалобу, заунывную и безнадежную. Тоби подошел поближе и увидел в крошечной камере узника.

В глазах узника стояли слезы, он дул на свою руку и тихонько стонал. Рука была расплющена, словно кто-то наступил на нее.

Элиза не рассказала Тоби о расплющенной руке. Она знала, что он примется во всем винить себя, и предпочла об этом умолчать.

Увидев Тоби, узник забился подальше в угол.

Тут Тоби вспомнил об огне. В тюрьме Гнобль сидела тысяча таких узников: сотни невиновных и несколько жалких воришек. И все они могут сгореть заживо.

Шар омелы может в один миг стать огненным шаром. Неужели он обречет на сожжение тысячу заключенных, пытаясь спасти всего двоих?

Тоби тряхнул дверь камеры, она не поддалась. Двери в тюрьме крепкие. Он взялся за решетку, но и с решеткой ничего не смог поделать. Заключенный смотрел на него испуганно, приняв за одного из тюремщиков. Они, бывает, наносят заключенным ночные визиты, чтобы поиздеваться над ними.

Тоби услышал топот — топот стражников. Он приближался. Его могли обнаружить. Во что бы то ни стало ему нужно было спрятаться.

Тоби плотно прижался спиной к решетке камеры. Мимо пробежал отряд из пяти или шести тюремщиков. Они не заметили Тоби. Они мчались к центру Гнобля, где алый цветок пожара все ярче разгорался в ночи.

Тоби с облегчением вздохнул. Он по-прежнему стоял, плотно прижавшись к решетке, и радовался, что избежал опасности. Теперь у него было время, чтобы сообразить, как действовать дальше.

И вдруг резкая боль и невозможность дышать. Чья-то рука схватила его за горло. Это раненый заключенный просунул здоровую руку сквозь решетку и теперь душил его. Минуты жизни Тоби были сочтены.

— Огонь, — прохрипел заключенный. — Я чувствую запах дыма. Скоро огонь доберется до нас, и мы все сгорим. Я знаю, каков их план уничтожения. Но по крайней мере один охранник сгорит вместе с нами.

Тоби не мог произнести ни слова. Из его горла рвался слабый нечленораздельный хрип. Как же объяснить несчастному, что никакой он не охранник? Не может же он умереть, задушенный рукой друга? В полном отчаянии Тоби вытащил из кармана ключ от камеры 001 и бросил его перед собой на пол. Заключенный ослабил хватку, но Тоби все еще не мог издать ни звука.

Бросив ключ, он показал, что может быть полезен узнику. Ключи от камер, скорее всего, одинаковые, и значит, этим можно открыть и его камеру. Если узник хочет выйти на свободу, Тоби ему нужен живым, чтобы открыть дверь ключом, который блестел в лунном свете в трех шагах от дверей.

Рука держала Тоби уже не так крепко, и он смог перевести дыхание. Отдышавшись, Тоби произнес:

— Я за вас. Я пришел освободить заключенных.

Человек за решеткой повторил:

— Я знаю, в чем состоит план уничтожения. Я помогал по хозяйству в доме Альзана и слышал там разговоры. Не пудри мне мозги.

Уже второй раз заключенный упоминал о плане уничтожения. Тоби снова заговорил, он старался держаться как можно спокойнее.

— Лично я не знаю ни о каком плане. Я понятия не имею, в чем он состоит. Я здесь, чтобы помочь убежать моим родителям.

Рука совсем ослабили хватку.

— Родителям?

— Лолнессам. Симу и Майе Лолнесс.

Заключенный его отпустил — Тоби был на свободе!

— Ты сын Лолнессов?

— Да, — сказал Тоби, поворачиваясь к заключенному. — Вы знаете моих родителей?

— Слышал о них…

Секунду они молчали. Человек смотрел в пол. Тоби подобрал ключ и вернулся к камере.