Безжалостная Империя (ЛП) - Кент Рина

Миниатюрная женщина в атласном платье и чёрной кошачьей маске улыбается нам.

– Добро пожаловать в La Débauche.

Это что, какая-то костюмированная вечеринка? Если так, то я одета не по такому случаю. На самом деле у меня есть идеальное платье от Шанель для этого. Также…

– Разврат?

Я шепчу-шиплю на Коула.

Он игнорирует меня и указывает головой на девушку, ведя нас в комнату с черными обоями и без мебели, кроме дивана и стеллажа с вешалками, полными чёрной одежды.

– Должна ли я организовать отдельную комнату для мисс?

– Нет, мы в порядке, спасибо.

Коул одаривает её своей доброй улыбкой, которая может растопить лёд.

– Шоу начнётся через десять минут, сэр.

– Организуйте сеанс частного просмотра.

– Да, сэр.

Девушка кланяется и закрывает за собой дверь.

Да, сэр? Что, черт возьми, все это значит?

Я быстро осматриваю чёрные халаты и брюки в пластиковых пакетах. Есть также маски, подобные той, что была на девушке.

Реальность вещей медленно просачивается внутрь. Секретность, название клуба, одежда девушки и её слова. Я поворачиваюсь обратно к Коулу.

– Ты привёл меня в секс-клуб?

– Ты пришла сама по себе. Ты можешь уйти в любое время. – Он расстёгивает рубашку. – Но ты же не трусиха, не так ли?

Черт возьми. Он всегда заводит меня этим аргументом.

– Что ты делаешь? – бормочу я, когда он снимает рубашку, обнажая свои напряжённые мышцы, прежде чем перейти к поясу.

– Для этого места существует дресс-код. – Ухмылка растягивает его губы. – Почему ты стесняешься, когда уже видела меня голой, Бабочка?

– Я... я не стесняюсь.

– Возможно, тебе не терпится, потому что прошло уже некоторое время с тех пор, как ты видела меня голой?

– Мечтай.

Он одним движением стягивает с себя брюки и боксеры, стоя передо мной полностью раздетым. Я заставляю себя смотреть ему в лицо, чтобы не пялиться на его член и на то, как он направлен на меня.

Коул не торопясь достаёт черные брюки и натягивает их на ноги. Я стою там, скрестив руки на груди и притворяясь раздражённой, хотя на самом деле я киплю изнутри.

Я не должна быть в таком месте, как это, и, самое главное, я не должна украдкой подглядывать за его наготой.

– Если ты не собираешься уходить, тебе следует переодеться.

– Я не трусиха, но я не собираюсь заниматься сексом перед кучей незнакомых людей – даже в масках.

– Все будет наоборот.

– Что?

– Я прихожу сюда не для того, чтобы заниматься сексом. Я прихожу сюда, чтобы посмотреть на это.

О.

Я прикусываю нижнюю губу.

– И... эм... ты приводил кого-нибудь ещё в прошлом?

Он приближается ко мне медленными, хищными шагами. Когда он оказывается передо мной, он кладёт два пальца мне под подбородок и приподнимает его.

– Ты моя первая.

– И последняя. – Говорю я, прежде чем даже осознаю это. Теперь это вышло наружу; я не заберу его обратно.

– Последняя?

– Я останусь, если ты пообещаешь, что я единственная, кого ты приведёшь сюда.

– Договорились, но ты должна всё время ходить со мной.

Я сглатываю, кивая. Это решительный шаг, но мысль о том, что он приведёт сюда другую девушку, сводит меня с ума. Я никогда этого не допущу.

– И ты позволишь мне одеть тебя.

– Коул!

– Это моё условие.

– Хорошо, но секса не будет, пока ты меня одеваешь. –0 Я останавливаюсь, а затем быстро выпаливаю. – Включая оральный секс.

Он ухмыляется, снимая с меня куртку.

– Ты учишься.

Не то чтобы у меня был выбор. Мне нужно идти в ногу с его изворотливым умом. Коул похож на крошечные пункты, которых ты не видишь в контракте. Как будто он ищет возможности обратить решения людей против них самих.

Я притворяюсь невозмутимой, когда он развязывает ленту у меня на шее и расстёгивает рубашку моей школьной формы. Он не торопится с этим. Он все время наблюдает за моим лицом, вероятно, надеясь, что я буду корчиться или что-то в этом роде.

В его мечтах.

– В любом случае, откуда ты знаешь об этом месте?

Я пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом, кроме его пальцев, когда они касаются моей кожи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда моя рубашка расстёгивается, я позволяю ей упасть с моих рук и присоединиться к куртке на вешалке.

– Это принадлежало моему отцу.

О.

– Хелен знает об этом?

– Она просто знает, что это один из миллионов предприятий, которыми владел Уильям Нэш. Она не слишком увлекается.

– И... ты им владеешь?

Мой голос становится хриплым, когда он расстёгивает молнию на моей юбке, и она падает вниз по моим дрожащим ногам.

Я выхожу из неё и позволяю ему поднять её и повесить.

– Да. Вот почему тебя впустили. Здесь идёт жестокий процесс отбора кандидатов. Вам должно быть восемнадцать и старше, но не только любой совершеннолетний человек может войти в эти двери. Они должны быть исследованы и доказаны, чтобы иметь как финансовую поддержку, так и полномочия, необходимые для принятия. Это был способ моего отца получить компромат на тёмные и порочные умы большинства членов его совета директоров. Поэтому он не хотел, чтобы вокруг было много посторонних, если только он не сможет собрать на них немного грязи. Я получаю бесплатный пропуск за то, что являюсь наследником. Разве ты не рада, что знаешь меня?

Я не могу сосредоточиться на его словах, потому что его пальцы пробегают по моему животу. Он снова встаёт так, что его грудь почти приклеена к моей, и он тянется за мою спину, чтобы расстегнуть мой лифчик.

Когда она падает на пол, он стонет.

– Мне нравятся твои сиськи. Я полюбил их с тех пор, как ты отказалась показать их мне, когда нам было по четырнадцать. Но знаешь, что я люблю больше всего?

Я не смогла бы говорить, даже если бы попыталась, поэтому держу рот на замке. Он берёт мои груди в свои руки и проводит большими пальцами по твёрдым кончикам снова и снова, пока моё дыхание не разорвётся на кровавые куски.

– Помечать их.

Его губы прижимаются к плоти моей левой груди, где он оставил засос на днях. Как будто он хочет отметить одно и то же место.

Он сосёт и покусывает, и это почти так, как будто он дрочит или трахает меня.

Мои бедра сжимаются, а сердцебиение учащается.

Такими темпами я буду умолять его взять меня прямо здесь и сейчас. Но я никогда этого не сделаю.

Я положила руки ему на плечи.

– Я сказала, н-никакого секса.

– Секс - это когда я вхожу в тебя, пока ты не закричишь, Бабочка. – Его глаза блестят, когда он отрывается от моей измученной груди. –Я только прикасаюсь к тебе очень нежно.

Придурок.

Его пальцы цепляются за моё нижнее бельё с обеих сторон, и он скользит ими вниз по моим ногам, оставляя за собой мурашки. Я бездумно выхожу из них.

– Мне не нужно прикасаться к тебе, чтобы знать, что ты возбуждена. Я чувствую твой запах.

Он сжимает нижнее бельё в руке и нюхает его.

Мои губы приоткрываются, и я чувствую себя так, словно кто-то облил меня огнём.

Это не должно быть так горячо, верно?

– П-прекрати, – бормочу я.

– Ты не устанавливала правила на этот счёт. Сейчас ты этого не сделаешь.

Он наблюдает за мной, и мои пальцы на ногах сжимаются, когда я сопротивляюсь желанию скрестить руки на груди.

Не имеет значения, сколько раз он видел меня голой. Я всегда испытываю это чувство страха.

Я не должна, и, если бы это был кто-то другой, я бы, наверное, не стала, но это Коул.

С ним случалось всё, что связано с сексом. Мой первый поцелуй, и второй, и третий, и вообще-то все. Моя первая фантазия, мой первый сексуальный сон, моя первая мастурбация, мой первый оральный секс и потеря девственности.

Всё это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он как определение секса в моём сознании, и почти невозможно избавиться от этого образа.

Он срывает чёрное платье с вешалки и набрасывает его мне на голову. Я помогаю ему, позволяя одежде без рукавов упасть на колени, смущённая его реакцией. Как будто он не хочет видеть меня голой. Но почему? Это он хотел меня раздеть.