Лилит. Злое сердце куклы - Артур Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Веселый доктор, – мрачно вздохнул Крымов и закрыл за ним дверь.
– Глупости он говорит, кукла тут совсем ни при чем.
– Вы уверены?
– Ну возьмите, сами подержите ее. – Лика взяла с кресла и протянула ему зеленоглазое чудо.
Крымов хотел было отказаться, но потом подумал: хорош он будет в глазах молодой женщины. Осторожный чудак-человек, шарахающийся от куска пластмассы? Сыщик с приветом? Что-то вроде того. На свидание с ним она после этого точно не пойдет.
Он с явным безразличием взял куклу.
– Как живая, – искренне отметил Крымов.
Но он ничего не почувствовал. Ни электромагнитных излучений, ни подозрительных энергетических потоков. Ни чёрта внутри! Произведение искусства, не более того.
– Мне очень нравится, – пожала плечами девушка. – В этом-то все и дело. Она такая красивая и живая, что Женечка, очень одинокая девочка, да еще обезноженная, и впрямь увидела в ней родное существо. Сестру, друга, своего ангела-хранителя. Разве такое не может быть? Еще как может… Господи, как мне жалко нашу Женечку…
Грудь и плечи Лики нервно вздрогнули, и она тихо заревела. Детектив сам не успел заметить, как сжал в объятиях эту желанную девушку, хоть и одетую в дикий наряд и зализанную под мышонка; как она искала его губы, а он ее, с каким блаженством глотал соленые слезы и вдыхал ее аромат.
Когда медсестра Лика успокоилась у него на груди и они вдоволь жадно нацеловались, она доверительно сказала:
– У меня в детстве был слоник Боня, я бы за него жизнь отдала. Я тоже с ним разговаривала – и днем и ночью. И спала только с ним. Дети всегда так делают. Как-то я нашкодила, и бабушка решила наказать меня – отняла Боню. Так я ее искусала до крови. Представляешь? Во время переезда слоник потерялся, я месяц ревела, есть отказывалась, мне даже доктора вызывали два раза. Но как-то пережила.
– Бедняжка, – по-отечески поцеловал ее в лоб Крымов. – Даже мне стало жалко твоего Боню.
– Представь, каково мне было! А у Жени решили отнять это родное существо, да еще близкие люди, потому что она к нему слишком привязалась. И вот результат. – Лика кивнула на пустую больничную койку.
– Как бы там ни было, – сказал детектив, – твой доктор-скептик прав: эту красотку я сейчас отвезу в управление – пусть ее исследуют. Как-никак она – вещественное доказательство в деле, где уже четыре трупа и две смерти, как минимум, насильственные.
Детектив Крымов не уловил, что первым стремительным порывом медсестры было встать у него на пути, преградить любым способом дорогу, если надо – применить силу и коварство. Все что угодно, только чтобы он не дотянулся до куклы. Но потом она отступила. Мгновенно. Все переиграв и передумав.
Лика подняла очки на макушку, положила руки ему на грудь:
– Милый, будем на «ты», хорошо?
От такого обращения и ее нежного голоса Крымов поплыл еще сильнее, чем от поцелуев.
– Да мы уже, кажется…
– Замечательно, – улыбнулась она. – И еще, назови меня как-нибудь ласково. Как я тебя называю.
– Милой?
– Это хорошо, но придумай что-нибудь сам. Ну, детектив, смелее!
– Солнышко? Так хорошо?
– Просто супер. Обожаю быть солнышком. – Она по-прежнему держала руки на его груди. – Слушай, Андрей, сейчас приедет Сан Саныч, наш главврач, и устроит нам с Погорельцевым допрос. Возможно, с пристрастием. Не дай бог, он еще нас тут с тобой увидит в обнимку! Мне еще и за разврат на рабочем месте голову оторвут. Короче, когда он придет, лучше, чтобы тебя тут не было. А теперь слушай: вечером я – домой, а ты после своей работы приедешь ко мне. Если тебя не отправят ловить еще каких-нибудь преступников.
Он отрицательно покачал головой:
– Не отправят, солнышко. Живым не дамся.
– Отлично. Тогда я отварю спагетти и пожарю котлеты, сделаю салат, а ты привезешь нам тортик и вино. Бутылку белого и бутылку красного на всякий пожарный. А дальше как получится. Идет? – Она встала на цыпочки, руки положила детективу на плечи и потянулась к нему губами. – Что скажете, капитан?
– Супер, скажу я.
Она с нежностью поцеловала его.
– Тогда в восемь вечера? – спросила Лика.
– Ага, в восемь.
Когда он, окрыленный, спускался по лестнице, аккуратно держа под мышкой завернутую в целлофан куклу Лилит, то увидел поднимающегося пожилого доктора, очень важного, с дорогим портфелем и нервным лицом. «Это их Сан Саныч! – вспомнил Крымов. – Вовремя я смылся. Дай-то Бог, чтобы мою девочку со стариком Погорельцевым не заклевали».
Первым делом он доставил куклу в управление. Коллеги долго дивились красоте Лилит, мастерству исполнения, зеленым и блестящим живым глазам, крутили ее в руках, но еще больше смеялись, когда детектив стал рассказывать в курилке о том, какой силой воздействия, возможно, обладает металлическо-силиконовая марионетка.
– Что она заставляет женщин? Сходить с ума? – переспросил майор Вихров по прозвищу Вихрь. – Обалдеть! Крымов, ты и об этом в деле напишешь?
В курилку заглянул проходивший мимо полковник Морозов, который явно был не в настроении, а значит, мог устроить разнос любому встречному-поперечному. Морозов пристально и мрачно оглядел притихших подчиненных:
– Что за бардак, господа сыщики и сыщицы? Что вы как гагары во время прилива? Или сегодня у кого-то день рождения, а меня позвать забыли? Смотрите – обижусь!
– Что вы, Иван Иванович? – возмутилась «большая Галя». – Обижаете! Это Крымов анекдоты травит.
– А с тебя, Крымов, рапорт, – ткнул пальцем в капитана начальник. – Как эти врачи девчонку упустили.
– Есть, товарищ полковник, – ответил Крымов.
Полковник Морозов в подтверждение важности ситуации выставил пятерню тыльной стороной, спрятав большой палец:
– Теперь по этому делу четыре трупа. Крымов, ты помнишь?
– Так точно, товарищ полковник.
– Четыре! – грозно повторил он и ушел недовольный.
– Ты серьезно хочешь свою куклу к вещдокам приложить? – спросил майор Вихров. – А что напишешь про нее: «свидетельница и вдохновительница преступлений»? – Он кивнул на дверь: – Вот наш Мороз обрадуется!
– Кукольника, кукольника покажи! – потребовала девушка-лейтенант.
– Да, фотку его,
