Том 1. Ленька Пантелеев - Л. Пантелеев

…Расставшись с учительницей, Александра Сергеевна заскучала. Без Нонны Иеронимовны стало совсем трудно. Нужно было действовать и решать все вопросы на свой страх и риск.

До Чельцова оставалось еще верст пятнадцать-шестнадцать. И — самое страшное для Александры Сергеевны — впереди лежала Волга, через которую опять предстояло переправляться на правый берег.

Время было позднее, темнело. И, подумав, Александра Сергеевна решила остаться в Быковке до утра.

Хозяин избы, где они остановились, весь вечер был чем-то озабочен. Поминутно он куда-то выходил, с кем-то шептался, выносил из сеней во двор что-то тяжелое. Когда Александра Сергеевна попросила у него разрешения остаться на ночлег, он крякнул, переглянулся с женой, почесал в затылке.

— А вы вообще кто будете? — спросил он.

— Я же вам говорила… Мы — беженцы из Ярославля. Пробираемся к себе в деревню — в Красносельскую волость.

— Тесно у нас. Неудобно вам будет.

— Нам много не надо. Мы привыкли ко всему, можем и на полу переспать в крайнем случае… Я, конечно, заплачу вам, — сказала Александра Сергеевна, открывая сумочку.

Хозяин еще раз взглянул на жену.

— В сарае, что ли? — сказала та.

— А что ж. Верно… В сенном сарае переспите?

— Конечно, переспим. Чего же лучше?

— Ладно… идемте, коли так, — сказал хозяин.

Он привел их куда-то на задворки, отодвинул какой-то деревянный засов, распахнул низенькую широкую дверку… Ленька помнит, как сильно ударил ему в лицо опьяняющий запах свежего сена, как приятно защекотало в носу, закружилась голова, сладко заклонило ко сну.

Александра Сергеевна осторожно переступила порог сарая.

— А змей у вас здесь нет? — робко спросила она.

Хозяин что-то пробормотал.

— Что? — переспросила Александра Сергеевна.

— Змей-то, я говорю, нет, — ответил с усмешкой хозяин.

— А что?

— Ложитесь… ладно… Дверь за вами затворить?

— Пожалуйста.

— Ну, спите… спокойной ночи.

Ленька слышал, как, закрывая дверь, хозяин выругался и вполголоса сказал:

— Эх, жисть проклятая!

Ленька протянул руку, наткнулся в темноте на что-то мягкое, колючее и, не сгибая ног, упал, повалился на душистую и хрустящую кучу.

— Ох, мама! — воскликнул он в восторге, зарываясь с головой в сено.

— Тише! — остановила его Александра Сергеевна.

— Мамочка… не бойся… ложись…

— Где ты?

— Я здесь. На руку.

— Действительно, здесь чудесно, — сказала она, вздыхая и укладываясь рядом. — Но ты знаешь, мальчик, у меня что-то ужасно тревожно на душе.

— Почему? — спросил Ленька, запихивая свой бидончик в изголовье и обкладывая его сеном. — Мама… клади голову… подушка, — пробормотал он, зевая. Все тело его сладко, истомно ныло. — Что… почему… тревожно? — повторил он.

Александра Сергеевна что-то ответила, но ответа ее мальчик уже не слышал, — он спал.

…Спал он долго и крепко и только под утро стал видеть сны. Сначала ему снилось что-то хорошее: в зеленом, пронизанном солнцем лесу он ловит бабочек. Рядом с ним бегают девочки-близнецы, одна из них почему-то размахивает большим черным зонтом. Потом он очутился опять в Ярославле. Кто-то за ним гнался, он падал, проваливался куда-то и опять бежал, и опять его нагоняли. А вокруг стонало, ухало, грохало. Мчались по улице всадники, падал на голову мальчику фонарный столб, рушились белые монастырские стены…

Когда Ленька проснулся, он был уверен, что лежит в Ярославле, в гостиничном коридоре. Где-то за стеной слышались выстрелы, привычно попахивало дымом, и даже на одно мгновенье мальчику показалось, будто он слышит, как внизу, в гостиничном ресторане, смеются и поют мужские голоса.

Но тут он почувствовал, что мать крепко сжимает его плечо, и услышал у себя на затылке ее горячее дыхание.

— Боже мой… Боже мой! — шептала она. — Создатель!.. Царю небесный…

Он быстро повернулся, услышал, как захрустело под ним сено, открыл глаза и сразу вспомнил, где он. В узкие щели сарая сочился скупой синеватый предутренний свет. Где-то действительно стреляли. Откуда-то доносились голоса и пение.

— Мама… что? Что случилось? — забормотал Ленька.

— Молчи, — шепнула она, закрывая ему ладонью рот.

И тут он услышал, как у самых дверей сарая кто-то громко и спокойно сказал:

— А черт его знает, — куда! Россия велика…

Кто-то остановился у двери, заглянул в щелку.

— Чего там?

— Не видно.

— А ну, дай раза!..

Что-то стукнуло, упало. Потом что-то тяжелое, железное обрушилось на дощатую дверь. Хрястнула, надломившись, доска. Еще несколько тяжких ударов — и половинка двери, повиснув на нижней петле, косо упала в сарай. Ленька подогнул ноги, съежился. Кто-то высокий шагнул, наступил на половинку двери, оборвал ее и заглянул в сарай:

— Тьфу!.. Мать честная!.. Сено…

— А ты что? — лениво откликнулся другой голос.

— Я думал, — курей нет ли.

— Да… жди… Курей небось, сволочи, всех в подпол заначили… А ну, пошли…

У Леньки болело плечо, так сильно сжимала его рука матери. Черная фигура с ружьем за спиной все еще маячила в просвете двери.

— Пошли, я говорю, — повторил тот же голос за дверью.

— Погоди, — усмехнулся первый, брякая чем-то в темноте, — мы им сейчас царский день устроим.

— Какой царский?

— А вот сейчас увидишь.

Вспыхнула спичка, Ленька невольно зажмурился и услышал, как испуганно вскрикнул в дверях человек и как тотчас откликнулся другой.

— Ты что?

— Володька! Елки зеленые… Люди!..

— Где? Какие?

— Баба какая-то с мальчиком… А ну выходи! — раздался яростный окрик.

— Мама… мама, — зашептал Ленька, увидев, что она поднимается и помогает подняться ему. Еще раз ярко вспыхнула спичка, осветила смуглое, почти красное, лоснящееся юношеское лицо, белки глаз, оскаленные по-волчьи зубы и кудрявый цыганский чубик, сбегающий на лоб из-под козырька солдатской фуражки.

— Выходи, кому говорят?!

— Что вам нужно? — сказала Александра Сергеевна, делая шаг вперед и обнимая за плечи Леньку. Из дверей на мальчика, вместе с прохладной свежестью раннего летнего утра, пахнуло знакомым ему тошнотворным запахом спиртного.

— А ну, кто там еще? Вылезай!..

Поднятая над головой спичка сделала полукруг и, блеснув на винтовочном стволе, погасла.

— Еще кто?..

— Больше никого нет. Нас двое.

После темного сарая на улице были хорошо различимы и постройки, и деревья, и лица людей. Рядом с парнем в солдатской фуражке стоял — тоже с ружьем в руках — низенький темнолицый человек в накинутой на плечи длинной шинели и в мужицкой барашковой шапке.

— Кто такие? Зачем прячетесь? — строго сказал он.

— Мы не прячемся. Мы здесь ночевали, — ответила Александра Сергеевна. — А вы кто такие?

— Что-о? — надвинулся на нее парень. — Я вот те дам «кто такие»!..

— Тише, пожалуйста!.. Не пугайте ребенка.

— Ах ты… Разговоры разговаривать?!

Ленька увидел, как парень замахнулся на мать, как на лету, над головой перехватил винтовку и передернул затвор.

— Молись богу!!! — зарычал он.

— Ма-ма! — как маленький, закричал Ленька, присел, кинулся к парню и одновременно — головой и двумя кулаками — ударил его в живот.

— А-а, пащенок!..

Сильным ударом в затылок мальчика сбили с ног. В ту же секунду он услышал выстрел и почти тотчас — гневный голос матери:

— Негодяи!.. Вы что делаете?! Ребенка?.. Мальчика?..

— Петруха! Петруха! Ты что в самом деле? Маленького?..

Парень подбежал к Леньке, схватил его за шиворот, оторвал от земли.

— Убью-у!..

— Помогите! — закричала Александра Сергеевна.

Ленька задохнулся, вывернулся, услышал, как затрещала у него на груди рубаха, отлетела пуговица. Другая, тяжелая, как кувалда, рука откинула его в сторону.

— Брось, Петруха!

— Уйди!..

— Оставь, не бузи.

Человек в длинной шинели крепко держал парня за пояс.

— А ну катись! Живо! — приказал он Александре Сергеевне.

— Нет, стой, погоди! — скрипел зубами парень. — Нет, ты погоди… Я их… я им сейчас царский день исделаю.

— Не дури, кому говорят!..

Темнолицый с силой тряхнул его. И, повернувшись к Александре Сергеевне, диким голосом закричал:

— Ну, чего глаза пялишь? Кому сказано? Тикай, пока жива!..

Александра Сергеевна не заставила еще раз просить себя об этом. Схватив Леньку за руку, она побежала. Ленька слышал, как за спиной у него продолжали орать и ругаться пьяные. Оглянувшись, он увидел, что оба бандита, схватившись в обнимку, катаются по земле.

— Мама, посмотри! — крикнул Ленька.

— Боже мой!.. Не останавливайся, пожалуйста!.. Есть на что смотреть! — ответила она.