Тонкая стена (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

Я был потрясен той искренней верой в честность своего народа, которая вдруг зазвучала в голосе лешего. Я поспешил успокоить его.

— Допустим, я согласен. Но как ты выведешь ее, выражаясь твоими словами, на «чистую воду». Зигфрид до сих пор, по-моему, неровно к ней дышит.

— Зигги он, конечно, любит женщин, — вновь хрюкнул Мойша, — только дело для него превыше всего. Будут доказательства, он забудет обо всем.

— Может, скажешь мне, что за неоспоримыедоказательства спрятались в твоей большой волосатой голове?

— Нет, не скажу, — спокойно ответил леший. — Знают двое — знает все болото.

— Ты хочешь сказать, чудо лесное, что я не могухранить тайны? — обиделся я.

— Не знаю, Шамтор, не знаю. Вот я нацелил тебя сейчас. А завтра и посмотрим.

— То есть завтра — день истины? — я решил, что обижаться на убогого — занятие глупое и неблагодарное. Охота лешаку поиграть со мной в догадайку — пусть тешится.

— Именно так, — кивнул Мойша.

— И все-таки не понимаю, зачем ты мне все рассказал. Чтобы проверить, могу ли я держать язык за зубами? Это смешно, Мойша.

— Рассказал я тебе, это все потому, что ты — единственный человек в группе, у которого могут быть сомнения по поводу Любавы. Слишком внимательно я за вами двумя наблюдаю с тех пор, как мы в Муром приехали. Если мы правы, то мнение нас двоих будет куда весомей, чем мнение меня одного. Тем более у бедного Зигги предубеждения перед лешими. Поможешь? Или ты уже влюбился в эту ведьму?

— Ты чего выдумал? — вскинулся я. — Влюбился? Да ни на йоту. Я тебя, конечно, поддержу.

— Хорошо, — кивнул Мойша как-то подозрительно посмотрев на меня, — Ведьмы сынок не умеют любить. Они используют своих любовников, и не могут иначе. Обычаи такие у этого племени…

Не знаю, кто кого использовал, но я смутно понимал, что, если мы с Мойшей правы, я смогу вернуть себе расположение Зигфрида, который заметно охладел ко мне после того вечера в Муроме, когда я соврал о результатах прошедшего дня. Поскольку я хорошо помнил, что вытворяла с нами обоими Хельга в бане, я не сомневался, что и по женским чарам Любавы наш командор тосковать особо не будет.

Тем временем стало светать. За густыми деревьями восхода видно не было, но над головой, словно второй слой снега, проявилось белесое декабрьское небо, затянутое облаками.

— Пошли назад, — оторвал меня Мойша от размышлений, — а то Зигги проснется, а тебя нет! Не переживет, болезный.

Мы направились обратно, как-то быстро дошли до лагеря и я подумал, что у меня есть еще полчасика, чтобы наверстать упущенное. Однако, похоже, леший замотал меня ночью изрядно. Утром я встал лишь благодаря умению Зигфрида будить. Видимо, долгая практика на солдатах не прошла даром. Напор и натиск нашего командора могли с успехом разбудить и пьяного тролля после праздника Великого Благодарения.

Я отошел в лесок, перед тем, как направиться к завтраку. Сделав подальше от лагеря свое подлое дело в неглубокой лощинке, я поднялся по склону и даже оторопел, увидев, что неподалеку, прислонившись к дереву, меня ждет Хельга.

— С облегченьицем. — хихикнула она и подошла ко мне. От нее исходили такие волны женского желания, что у меня невольно потянулись к ней руки. Но на остановила меня. — Не сейчас, родной. Хотя было бы интересно. Ты вот что, больше так ночью не уходи. Мне было очень одиноко, и я хотела к тебе под одеялко забраться. А тебя нет. Но дело не в этом. Побродила я вокруг лагеря в темноте и обратно пошла. А Любава не спит. Открыла глаза и спрашивает: «К Шамтору ходила?». А я не удержалась и сказала ей все, что думаю о том, как она тебе голову морочит. А она смеется. А когда узнала, что тебя нету, так и прицепилась ко мне. Где, мол, ты? Кого еще нету? А я ведь всех мужиков на палочный состав по ночам не проверяю. Короче, она на ругань мою не обиделась, а все про тебя выспрашивала. Но я ей, ведьме, ничего не сказала…Ладно, пошли назад.

Я шел за Хельгой, разглядывая ее аппетитный задок — и не видел его. Опять Любава. Мойша был прав — она меня действительно пасет. Но почему? Зачем я ей? Случайно попавший в группу практикант без роду и племени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Или у нас у всех горячка от растерянности, что сидим без связи в этих сумасшедших русинских лесах? И каждый лечит ее как может? Хельга — любовными проказами, Мойша — тайными теориями, я — конструированием всяких штуковин из веточек долгими вечерами у костра? Может, чтобы время скоротать, Любава себе неразделенную любовь придумала и Хельгу в соперницы назначила? Есть такая порода женщин — их хлебом не корми — дай на пустом месте пикантную интрижку соорудить. Не знаю, не знаю…

К завтраку мы успели. Любава накрыла стол неприхотливый, но вкусный. Ели молча. Я думал, что Мойша именно сейчас сделает свое объявление насчет Любавы, но леший промолчал. Онхрумкал свой любимый мох и, встретившисьодин раз с моим взглядом, лишь пожал плечами. А я в этот момент почувствовал, как в голове огненным и буквами вспыхнула фраза «Рано, Шамтор, рано. Будь готов к полудню».

Уж не знаю, зачем Мойша хотел сделать это в полдень, но может, это входило в его понятия о красоте развязки. Понять логику леших невозможно.

После завтрака мы вновь двинулись в путь. Любава клятвенно заверила Зигфрида, что сегодня она выведет группу из «этих проклятых лесов». Тем не менее наш путь, как две капли воды, походил на вчерашний. Лес, опять лес и снова лес. Я уже начинал уставать от бесчисленных деревьев.

Тем не менее время шло, и солнце уже достигло своего зенита, когда мы вышли из леса и очутились на просторной поляне. На поляне было разбросано несколько явно старых, покинутых и заброшенных хижин. Но самым странным было то что казалось звуки леса в одно мгновение исчезли, сменившись ввязкой обволакивающей тишиной.

— Что-то здесь не так…. — пробормотал Зигфрид, дав группе сигнал остановиться. В этот момент из лесу выехала подвода с Мойшей.

— Зигги, чего стоим? Кого ждем? — громко поинтересовался он.

— Тихо, — цыкнул на него наш командир. Мойша удивленно посмотрел на него, но затих.

Мывсе стянулись поближе к Зигфриду.

— Всем приготовиться, — прошептал тот. — нутром чую — здесь засада.

— Может, не нутром, славный рыцарь? — скептически поинтересовалась Любава.

— Может, и не нутром, — смерил ее тяжелым взглядом наш начальник, — но прикрыть ее, родную, не помешает.

Любава сразу замолчала, чем меня изрядно поразила. По-моему, она была даже немного смущена. Я-то думал, что ее смутить нельзя.

— Мойша, — полушепотом бросил Зигфрид, — давай в телегу. Шамтор, помоги ему. Принесите два ящика, на которых нарисован черный круг.

— Что это? — Поинтересовался я.

— Тащи сюда и узнаешь, — отрезал тот.

Мы отправились к телеге, которую Мойша как-то незаметно оттянул в лесок неподалеку, идаже успел предусмотрительноприсыпать еловыми ветками… Ящики оказались невероятно тяжелыми и пока я нес свой к месту сбора, то весь извелся от смеси любопытства и инстинктивного желания бросить поклажу на землю и отдохнуть. Но впереди буровил снежную целину леший, и мне было стыдно.

Наконец мы поставили ящики перед командором.

— Тихо, косорукий! — зашипел Мойша, когда я как-то неосторожно резко задел крышку костяшками пальцев. Зигфрид нагнулся и щелкнул пальцами. Ничего не произошло. Он выпрямился и посмотрел на Мойшу. Тот недвусмысленно постучал пальцем по своему лбу, и тоже щелкнул пальцами, предварительно прочтя короткое заклинание. Крышка открылась.

— Ничего себе, — прошептала Любава.

Я не был удивлен подобный реакцией девушки. Увиденное поражало… Ящик был доверху наполнен «гибельными шарами». С виду небольшие прозрачные шары голубого цвета выглядели безобидно, но на самом деле они являлись одним из сильнейших магических предметов в Лангевельте. И больше всего меня поразило количество этих шаров. Насколько я помнил наизготовление одного шара уходило три-четыре года и прорва магической энергии. Так что перед нами лежал плод работы сотен магов за несколько веков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})