Самый глупый ангел - Кристофер Мур

— Ну разумеется, — ответил Зорро. И ухмыльнулся, глядя, как его Белоснежка пьет пунш, в который он сам набодяжил растолченного в пыль рогипнола.

О, она изумительна, его маленькая смугленькая Белоснежечка. Костюм Зорро — гениальное наитие. Не нужно даже прятать зазубренный кинжал, которым он обычно режет себе трофеи. Вот он болтается на поясе, рядом с игрушечной сабелькой. И в высоких сапожищах Зорро Уильяму нравилось. Пока будет с нею забавляться — не снимет.

Всего несколько шажков от задней дверки, на кладбище, в лесок — и к фургончику, ждущему в соседнем квартальчике. Если он верно разыграет картишечки, никто и не заметит, как они уйдут. Уильям глянул на часы: пять — ну, десять минуток максимум.

— Не желаете потанцевать? — спросил он у Лены. Из «мыльницы» грохотала нью-уэйвовая композиция восьмидесятых.

Лена поначалу как-то засомневалась — окинула взглядом свое голубенькое платьице, словно ожидала, что синие птички принесут ей на крыльях ответ.

— Да ладно вам, Рождество же, — сказал Уильям Джонсон. — Давайте бодрей.

— Ну тогда ладно, — ответила Лена. И позволила ему вывести себя на самую середину церкви.

Малютка Воительница Чужеземья стояла на пороге с обнаженным мечом. Латы из пушечной бронзы идеально обтекали все изгибы ее тела. Из предплечий, плеч и рукавиц торчали смертоносные шипы, шлем венчался ухмыляющимся черепом из той же бронзы, а тот, в свою очередь, венчался бараньими рогами. В последнюю минуту — после спора с Тео о том, не призвано ли его намерение одеться Пиратом просто-напросто вызвать ее досаду, — она решила презреть любые рождественские украшения. Кожу — там, где она виднелась: живот, лицо и ляжки — Молли выкрасила в ярко-черный обувным кремом «Киви». Если б Сатана решил построить себе стриптизершу и нанял для этого Смита и Вессона, вокруг шеста в ночном клубе «Адовы вдовы» обвивалось бы что-нибудь похожее на Молли.

После краткого визита к буфету, где ею заглотился фунт кровавого ростбифа и горсть кубиков фруктового кекса, она удалилась под елку рядом с рождественским панно и крыланом. Откуда разнообразно старалась не встречаться взглядом с мужем. О, простить-то она его простит, не успеет забрезжить рассвет, это она знала точно, однако сперва пускай помучается.

Но все это случилось до того, как подействовал кексик. Если у человека нежная конституция и пограничные личностные нарушения Малютки Воительницы, медикаменты не всегда оказывают на него то же воздействие, что на прочих людей. Соразмерный коктейль ксанакса и экстази у средней персоны вызовет ленивую эйфорию — на это и рассчитывала Мэвис. Но Молли нырнула в гуакамоле нереальности и перво-наперво сочла, будто от трех волхвов и пастухов исходит легкая угроза.

— Я б их одной левой, — решила она.

— Очьень надеюсь, — произнес крылан, свисавший с елки вверх тормашками.

Роберто вырядился генералом Дагласом Макартуром — преимущественно потому, что разделял с мертвым полководцем склонность к летчицким солнцезащитным очкам, но не только. Такеру удалось срастить выгодную сделку на eBay — крохотная кукурузная трубка и крохотная же офицерская фуражка с прорезями для ушей.

— В них тёлько дебять дюймов, — отметил мохнатый генерал с легчайшим филиппинским акцентом.

— Я в смысле, будь они настоящими — я б их одной левой, — поправилась Молли. Она была уверена, что ближайший к ней волхв украдкой потянулся к ладану.

— Лену виделя? — как бы между прочим поинтересовался крылан.

— Нет. Я искала. Она в итоге решила быть Белоснежкой? Такер уступил ей с гномиками?

— Така нету. Она тёлько что ушля с другим парнем.

— Шутишь.

— И броде как выпиля.

— Лена не пьет.

— Так выгляделё.

— Поискать ее?

— Твоя жь подруга. Прихбати мне с бубета лёмтик ананаса?

— Сам прихватывай. Летать умеешь.

— Прихбатиль бы, тёлько тот осёль с больтём меня как-то нербирует.

— Как я тебя понимаю. — Малютку Воительницу совершенно не смущало, что она беседует с летучим млекопитающим, которое висит кверху ногами да еще и курит при этом трубку.

— Чьебо они там деляют с косаткой?

Уильям подвел Лену к высокому памятнику в центре кладбища и прислонил.

— Ох, кака, — изрекла Лена, заметив на платьице Белоснежки какую-то грязь. Голова у нее держалась не очень прямо, и она хихикнула. — Больше не Белоснежка.

Наркотики выполнили план, но она соображала больше, чем его прежние рождественские подарки. Беспомощная — да, но бодренькая. Хорошо получится. Очень хорошо. Если не заорет.

— Ты стой тихо, и все, — сказал Уильям.

Прихватив жертву одной рукой за горло, он прижал ее к памятнику чуть крепче. Ишь какая прыткая, подумал он, лучше б оттащить ее в фургон и там доделать начатое, но она такая жаркая, сама просится… И когда еще ему выпадет шанс побыть Зорро на кладбище?

Он вытащил нож из чехла на поясе — но хватка на Лениной шее разжалась, больше-не-Белоснежка съехала вниз по монолиту и уселась попой на надгробье.

— Ой, — сказала она.

Почему она до сих пор разговаривает? Обычно к этому моменту они уже не говорят. Чуть раньше он наблюдал, как она съела фруктового кекса и запила его кофе, но одного стаканчика этой бурды не хватит нейтрализовать ту дозу, что он подмешал ей в пунш.

— Так меня любит. Он же не виноват, что шельма, — сказала Лена.

— Заткнись, сучка. — Уильям стукнул ее по голове рукояткой ножа, а когда она открыла рот произнести «ай», схватил ее пальцами за язык и потянул.

Странно. Все изумительные ощущения, что доводили его почти до неистовства — язык в пальцах, ее кожа, ее волосы, его нож, предвкушение, — все это, показалось ему, перебивается сильным запахом обувного крема. Очень странно.

— Đэй, Đo-ðи, — произнесла Лена, имея в виду «Эй, Молли». Но за язык ее, разумеется, держал серийный убийца, поэтому обычной четкости произношения добиться не удалось.

Убийца оглянулся — и тут же щека его встретилась с чем-то холодным и очень острым. Кожа подалась от нажима, и на шею потекла струйка крови.

— Отпусти языка, — изрек черный призрак, воздвигшийся пред ним во весь рост.

Уильям мог толком разглядеть лишь длинный клинок, исчезавший в бронзовых тенях примерно женских очертаний. Убийца отпустил Ленин язык и перехватил нож так, чтобы лезвие спряталось под рукой.

— Встать, — сказал клинок.

Привидение не отнимало его от щеки Уильяма, пока тот вставал, — дьявольски больно. Руку с ножом убийца держал по шву. Ждал.

— Ай, — сказала Лена. — Молли, мне что-то нехорошо. По-моему, кексик. — Она попробовала приподняться, но только скатилась с надгробия.

Молли шагнула чуть вбок, чтобы подхватить ее, — вот тут-то он и сделал свой ход. Выкинул нож резко вверх, по дуге к ее груди.

Молли ощутила резкий удар в грудину, услышала громкий щёлк и тут же развернулась с мечом на изготовку на уровне шеи. Но поздно — убийца уже падал. Она заметила, как на лбу у него распускается красный цветок. Зорро рухнул наземь, и глаза его растопырились навстречу звездам. А из тумана, в нимбе света из церковных дверей к ней шагал ручеек, пролитый из десятигаллонной шляпы. В руке у него был девятимиллиметровый «глок».

— Вы тут как, ребята? — спросил Тео. — Я ж говорил, что в костюмах люди ведут себя странно.

Молли оглядела вмятину в латах: черная полировка отколупалась и проглядывала стальная пластина. Малютка Воительница ухмыльнулась констеблю — в темноте и черной краске так ухмылялся бы Чеширский кот.

— Ну да, вот в чем загвоздка. В его наряде.

— Где она? Что там?

— Эй, публика, прикиньте, — сказал Джимми Антальво. — У нас новенький.

— Эй, новенький! — крикнул Марти Поутру. — С тобой Марти, прямая трансляция из Хвойной Бухты, гляди веселей — под наши песни хорошо кормить червей.

— Где… где это я? — спросил Уильям Джонсон. — Темно.

— Ты упокоился, дебил, — проворчал Малькольм Каули, который терпеть не мог перемен — равно как и всего прочего.

— О, новичок, — сказала Эстер. — Как это волнительно. Вы знаете слова «Доброго короля Венцеслава»?

Молли и Мэвис ухаживали за Леной — накачивали ее кофе и сочувствием у пианино, — а у выхода из церкви Тео рассказывал о происшествии стайке детективов из конторы шерифа. Они уже нашли фургон Уильяма Джонсона, а в нем — разнообразные пыточные инструменты и ледяной компресс из человеческих языков. Общее мнение поэтому было таково, что Тео теперь сочтут героем. Их это невообразимо раздражало.

Медтехник «скорой помощи» бросил один взгляд на Лену и объявил ее совершенно здоровой, но определенно обдолбанной. Порекомендовал отправить ее в больницу просто на всякий случай, но ехать Лена не хотела ни в какую — уверяла, что за ней сейчас явится любимый. И действительно — всего несколько минут спустя, когда Мэвис в тридцать седьмой раз напоминала Молли, что та вообще-то актриса на пенсии, а никакая не Малютка Воительница Чужеземья и, следовательно, не клялась на крови немедленно забрать мужчину в десятигаллонной шляпе домой и там заниматься с ним сексом, пока ни он, ни она не обездвижеют, — в дверях возник Такер Кейс.