Сокрытый в Тени Крыла (СИ) - Unknown

  Двойка следил за тем, что происходило на ринге, тогда как Коноховцу это было не интересно. Хотя Кьюджину вообще почти все, что происходило в тюрьме, было неинтересно. Да и Заку был вынужден признать, что никого особо ловкого сегодня на ринге не было. Отметились какой-то здоровяк из Камня, тот блондин, который уже один раз отхватил от Коноховца, и тощий паренек, оказавшийся неожиданно ловким.

  - Тринадцать-девятнадцать! Подъем! Топай к воротам, ты следующий.

  Кьюджин с безразличным видом ушел вниз, а к Заку подсел неизвестный ему заключенный, явно ждавший этого момента.

  - Слышь. Это про того парня говорят, что он разнес столовую пару дней назад?

  Подсевший, с большой вероятностью, тоже был бойцом. Но скорее шестеркой одного из лучших бойцов Арены. Правда, по меркам тюрьмы заключенный обратился к Двойке почти вежливо, так что можно было почти вежливо ответить:

  - Не знаю, какие слухи ходят в других корпусах, но драка с надзирателями в столовой действительно была.

  Подсевший ухмыльнулся:

  - И он не покрыт синяками чуть больше, чем полностью? Значит, показал себя хорошо.

  Заку решил умолчать, что драка закончилась скорее от того, что надзиратели кончились, и он просто успокоился, а не потому, что Кьюджина удалось побить.

  - Да, это он умеет.

  Очередной вялый поединок закончился. Один боец вышел с ринга сам, второго уволокли. На ринг поднялся Тринадцать-девятнадцать, его противником был не заключенный первого или второго корпусов. Этот был уже опытным бойцом, но вылетел из-за травмы, и сейчас пошел на новый круг.

  - О! Видимо, надзиратели тоже высоко оценили твоего друга. Как думаешь, чем кончится?

  Двойка неожиданно улыбнулся. Его начала забавлять ситуация. Кьюджин обещал убить противника, и сделать это зрелищно. Стоило ли сомневаться в том, что он это сделает?

  - Он труп.

  Подсевший прикола не понял, странно посмотрев на Заку.

  Кьюджин обыденной походкой вышел на ринг и замер неподвижным изваянием. Его противник, высокий молодой мужик, едва недотягивающий до тридцати, слегка разминал накаченные руки, уверенный в своей победе. Видимо, протез никого не напрягал. Никого не напрягал тот факт, что даже с протезом вместо руки заключенный попал на ринг. Судья крикнул из-за решетки:

  - К бою!

  Кьюджин не шелохнулся. Противник присматривался к нему несколько секунд, и, не дождавшись ничего, сам пошел на сближение. Сближался шаг за шагом. И, когда между противниками осталось всего два шага, Коноховец наклонил голову в сторону.

  Противник замер на миг, а Кьюджин шагнул навстречу. Противник на инстинкте нанес прямой удар левой, на что Кьюджин ответил точно таким же движением, ударив кулаком в кулак. Противник болезненно рыкнул, резко отступая на два шага и потирая руку. Ему явно было больно, а вот Кьюджину больно не было, и он снова пошел на сближение. Не смотря на боль, противник снова начал движение левой, но обманное, и Коноховец вскинул левую руку, будто защищаясь. На миг правая рука противника оказалась, как он считал, в слепой зоне, и заключенный нанес удар правой. Но Кьюджин перехватил кулак своей ладонью и сжал пальцы, перемалывая кости в кулаке противника. В этот раз заключенный действительно взревел от боли. Коноховец же, не отпуская руки, нанес удар ногой сначала по одному колену, а затем и по другому, поставив противника на колени. Отпустил руку, резко приблизился, нанес удар по лицу, слегка дезориентируя противника. А затем резко подпрыгнул, принимая в прыжке горизонтальное положение ногами вперед и нанося два резких и быстрых удара. Один, не сильный, ступней в лоб, чтобы череп принял нужное положение, и второй - сильный, сверху по голове. С тихим хрустом череп заключенного сорвался с позвоночного столба. Кьюджин уже приземлился на ноги, когда из открытого рта с торчащим позвонком брызнула высокая струя крови. Заключенный так и сидел на коленях, раскинув руки, удивленный взгляд направлен в потолок, а изо рта фонтанчиками выстреливала кровь.

  Кьюджин, еще с секунду наблюдав за уже мертвым телом, развернулся и пошел к выходу.

  На своем привычном месте мастер Муи, наблюдавший за поединками, негромко процитировал:

  - Брызнула кровь... Казнь завершила рука... Немой восторг...

  Санджи высказался куда витиеватее и матерно.

  - Перевести его в пятый корпус. И того осведомителя тоже, - распорядился Муи, - одного боя хватит.

  Шиноби не хотел себе признаваться, но он был в восторге. Именно такого зрелища жаждали те, кто платил ему за шоу. Заключенные дрались друг с другом, но не так. Нет, это было нечто иное. Качественно иное.

  - Вы уверены, мастер Муи? Этот...

  - Выполняй, - отрезал шиноби.

  В этот раз турнир мог стать очень интересным.

  Глава 4/8.

  - Корпус! Подъем!

  Заку потянулся, отбрасывая в сторону тряпичное одеяло. У него появилось одеяло. И простенькая подушка. Бывший шиноби уже и забыл, когда спал с таким комфортом. Еще нужно было привыкнуть к новому номеру. Шестьдесят семь-восемнадцать у него, и Шестьдесят семь-девятнадцать у Кьюджина. Но, по правде сказать, Заку все больше привыкал снова отзываться на имя. Коноховец принципиально не обращался через цифры, и законы тюрьмы его волновали мало.

  Мимо камеры начали ходить другие заключенные, спешащие умыться перед завтраком, и Заку присоединился к ним. Сейчас он мог чувствовать себя спокойно, или относительно спокойно. Пока что Коноховец был на переходной ступени. Бойцы редко были одиночками, почти всегда примыкая к каким-нибудь бандам. Одиночки не поднимались высоко, потому что им устраивали темную и мочили. Кьюджин этого не боялся, а вот Заку опасался, что первой жертвой станет именно он. Бывший шиноби старался вернуть себе форму, благо, сейчас возможности была, но на это нужно время. И Заку не забыл, что к нему подсаживался один из людей Восемьдесят третьего. Номер этого бойца значил, что он третий в восьмом корпусе, а значит третий во всей тюрьме. И бывший шиноби Ото ждал приглашения именно от его людей. Но, когда попытался рассказать об этом Кьюджину, тот лишь отмахнулся, сказав, что ему это неинтересно. Неинтересно!

  Заку выдохнул. Он пытался смириться с наглостью своего патрона, но получалось не всегда и не во всем. Закончив с утренними процедурами, заключенные отправились на завтрак. Все, как обычно. Пока Кьюджина не было рядом, Заку иногда обзывали и подшучивали, но, в сравнении с тем, что творилось во втором корпусе, это было почти дружеское отношение. Ну и еду отбирать не пытались. Заку приволок два подноса, и сел напротив Коноховца.

  - Можно вопрос?

  - Валяй.

  - Почему ты ешь только траву?

  Коноховец отгрузил себе зелень и принялся привычно вдумчиво ее поглощать.

  - Легенда гласит, что Воин Дракона способен долгие месяцы жить на росе с одного единственного листа дерева гинка и на энергии вселенной.

  Заключенный опешил:

  - Что? Какой Воин Дракона?

  Кьюджин ухмыльнулся:

  - Зелень свежая. Не знаю, где они ее берут в таком количестве, но сегодня утром эта трава росла на грядке.

  Заку покосился на зеленый листок:

  - Ну, да... Наверное. Это важно?

  - Только это и важно. Пища должна быть либо свежей, либо вкусной. Не свежая пища для меня бесполезна, а раз она еще и не вкусная, то зачем ее вообще есть?

  Логика патрона так и осталась для заключенного непонятной, но обдумать это ему не дали. К их столу подошел тот заключенный, с которым Заку говорил на трибуне.

  - Подвинься, - бросил он Шестьдесят семь-восемнадцать, и сел напротив Кьюджина, - Шестьдесят семь-девятнадцать, есть разговор.

  Кьюджин в свойственной ему манере медленно положил листок в рот и начал неторопливо жевать.

  - Я тебя слушаю.

  - Я работаю на Восемьдесят третьего, - многозначительно сообщил заключенный.

  Коноховец ухмыльнулся:

  - Я тебя поздравляю. И кто это?

  Заключенный глянул на Заку:

  - Ты ему ничего не объяснял?

  Тот лишь пожал плечами:

  - Я рассказал ему то, что он хотел знать.

  - Ты не понял, - заговорил Кьюджин, - твой хозяин - боец арены. Сильный боец. Но чем он для меня должен отличатся от остальных?

  Заключенный хмуро посмотрел на Кьюджина:

  - Гонору много.

  Тот лишь ухмыльнулся:

  - Гонору у меня было много лет пять назад. Сейчас я еще добрый.

  - Ты неплохо показал себя на ринге. Но не думай, что тебя теперь все боятся.

  - Это пока, - пообещал Коноховец.

  Заключенный кивнул:

  - Я понял, считаешь себя самым умным. Но я все же объясню. Меня за этим послали к тебе. Вчера в тюрьму прибыл посыльный. И прислал он ценник за твою голову. Не знаю, что ты там натворил, но за тебя назначена астрономическая сумма. И пришла она сразу из нескольких мест. За твою голову сразу десяток заключенных смогут отсюда выбраться. Понимаешь, что это значит?