Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Прекрасное вино, Уильям. En principe,[52] да, но я бы хотел посоветоваться со своим адмиралом.

— Почему же нет? Тогда вот что мы сделаем…

Обед был приятным. Они не торопясь поели и вернулись на катер, и вот теперь сэр Уильям деревянно покачнулся, когда судно пришвартовалось к причалу Броков, событие поистине неслыханное. У ступеней пирса он увидел Горнта и одного из его клерков, стоявших рядом с какими-то сундуками.

— Надеюсь, вы не возражаете, мистер Горнт, — сказал он. — Это я направил сюда катер, он идет под моим флагом, не под флагом Струанов.

— Сделайте одолжение, сэр Уильям. Как прошла встреча?

— Этот чертов парень не явился, не ждал нас, надо полагать.

— Он потерял лицо отсюда до Тимбукту.

— Да уж. — В чем и заключался весь замысел, подумал сэр Уильям с тайной усмешкой и показал на сундуки. — Вы, конечно же, не уезжаете?

— Нет, сэр, но я отправляюсь в Гонконг с сегодняшним пакетботом, чтобы договориться о поставках строительных материалов для нас и для других.

— Хорошая мысль. Удачного вам путешествия и счастливого возвращения. — Он приподнял цилиндр и удалился вместе с Сератаром. Тайрер, вконец измотанный, двинулся за ними, пьяно покачиваясь; Горнта он едва заметил.

— Грузите их на борт, Перейра, — распорядился Горнт. — Скажите капитану, я буду вовремя. О, хеллоу, док. — Хоуг торопливо приблизился к нему в сопровождении носильщиков, сгибавшихся под тяжестью огромного сундука и сумок.

— Послушайте, Эдвард, я слышал, вы тоже отплываете на «Красотке из Атланты». — Хоуг запыхался и выглядел усталым, одежду и руки покрывали пятна крови и грязи, веки покраснели. — Могу я попросить вас, ребята, закинуть их на борт для меня, мне ещё нужно вправить с дюжину рук и ног, и ещё ожоги… огромное спасибо. — Он поспешил назад, не дожидаясь ответа.

— Загрузите их, Перейра. — Горнт озабоченно нахмурился. Почему это Хоуг так спешит уехать? — спрашивал он себя.

Все, что следовало упаковать, упаковано, все сделано, чтобы обеспечить правильную работу японского отделения Броков в его отсутствие: кому из торговцев можно открыть кредит, кому отказать; завтра или через день должны были появиться представители Тёсю, чтобы обсудить поставку им оружия — выгодный бизнес, который он приобретет для себя, когда Броки пойдут ко дну и когда он, это тоже было запланировано, скупит здешнее помещение вместе с сотрудниками по… «пожарным» ценам. Он рассмеялся про себя своей шутке. Далее, угольная концессия Ёси. Он слышал, что она может быть передана от Струанов Сератару через торговую компанию ныне покойного Андре Понсена. Возможно, эта концессия пока ещё открыта и для других предложений. Он дал указания своему меняле тайно сделать Ёси такое предложение.

Перейра оставался за старшего. Вчера ночью, услышав от Морин, что новая контора Джейми сгорела, он решил назначить Джейми, но, к его удивлению, сегодня днём Джейми поблагодарил его за предложение и отказался, сказав, что чувствует себя в силах заново начать своё собственное дело.

Джейми был бы глазурью на глазури, подумал он. Впрочем, он и так никуда не денется, Джейми займет мое место, когда эта компания станет называться «Ротвелл-Горнт». Он пошарил в кармане.

Печать Норберта и два помеченных задним числом письма для Тесс были на месте. Его пояс с деньгами был туго набит серебряными «мексиканцами» Брока и золотом — больше чем достаточно, чтобы покрыть любые расходы. Хорошо. Все готово.

Теперь — Анжелика.

— Здравствуйте, Эдвард, — сказала она с теплой улыбкой. Сегодня она в первый раз принимала его в своём будуаре наверху. А Со стояла у ведерка с охлаждающимся вином, и он обратил внимание на то, что дверь в спальню закрыта, шторы задернуты, хотя дневной свет за окном ещё не погас, зажжены масляные лампы, комната дышит женственностью, негой, а Анжелика держится как бы отстраненно, не похоже на себя. Его напряженность усилилась.

— Белого вина для разнообразия, — предложила она приятным голосом. — «Ля Дусет». Бурбон, если желаете.

— Вино, пожалуйста, мэм. Я не помню, что бы вы когда-либо выглядели лучше.

— Как и вы, мой друг. Прошу вас, присаживайтесь вот сюда, к огню. — Её дневное сине-черное траурное платье было новым, покрой подчеркивал фигуру, вырез был квадратным и скромным. Но для его удовольствия, и своего тоже, она набросила на плечи разноцветную шелковую шаль. Эффект получился поразительный — дыхание весны в холодный январский день.

— А Со, вина, — распорядилась она и, когда А Со подала им бокалы, приказала: — Подожди снаружи! Я хочу, я позову! — Китаянка вышла, шаркая ногами, и небрежно хлопнула за собой дверью.

— Её ухо сейчас припечаталось к двери, — тихо заметил Горнт.

Анжелика рассмеялась.

— Чтобы подслушать секреты? Какие секреты могут быть у нас с вами? За благополучное путешествие, Эдвард! — Она сделала глоток и поставила бокал на столик. — Вы уже уложились в дорогу?

— Да-да, все готово. Вы выглядите восхитительно, я люблю вас и хотел бы получить ответ на свой вопрос.

Её веер раскрылся, и она начала использовать его, как подобает юной леди из высшего общества в компании холостого интересного мужчины из высшего общества, а также тех, кто имел сомнительную репутацию, чтобы дразнить и мучить, флиртовать, обещать, ничего не обещая, давать ответы или уклоняться от них, когда вопросы были слишком опасными, чтобы говорить о них открыто.

Веер затрепетал.

— Вы вызываете у меня огромное восхищение, Эдвард.

— Не большее, чем вы у меня. Но все же: да или нет?

Веер с треском закрылся. Потом она улыбнулась, открыла шкатулку на бюро и протянула ему конверт. На нем было написано: «Миссис Тесс Струан».

— Пожалуйста, прочтите это письмо. Я отсылаю его с Хоугом в Гонконг в ответ на её.

Почерк был аккуратным:

Дорогая миссис Струан, благодарю вас за ваше письмо и щедрость.

Я соглашаюсь на все ваши условия: я торжественно клянусь и без принуждения соглашаюсь отказаться от всех и всяческих притязаний на наследство вашего сына, я соглашаюсь больше никогда не называться «миссис Струан», я соглашаюсь, что я католичка и не была обвенчана по законам моей Церкви, я соглашаюсь никогда не появляться в Гонконге иначе как проездом и никогда не стану пытаться вступить в контакт с вами или с кем-либо из членов вашей семьи, я соглашаюсь освободить занимаемые мною здесь комнаты в течение недели и принимаю, с искренней благодарностью, предложение о передаче в траст капитала, который будет приносить мне две тысячи гиней в год до моей смерти.