Любовь и ненависть между нами (СИ) - Соболевская Наталья

Новости вызвали у меня резкий приступ кашля. Повезло ещё, что чай был горячим, и пила я его маленькими глотками, а так бы и себя забрызгала, и до Калинина, возможно, долетело.

— То есть застряли на два дня? — справившись с кашлем, ужаснулась я. Ведь с тех пор, как  работаю на Ногинского для нас с Тимуром и час переговоров превращался в смертельную схватку, как правило, под конец встречи от убийства с особой жестокостью нас удерживали только находящиеся в кабинете свидетели.

— Минимум на два дня, если погода не наладится, просидим тут гораздо дольше, — добил он меня и усмехнулся. — Да успокойся ты уже. Рано или поздно всё заканчивается. Еда и вода есть, завтра посмотрю, что случилось с генератором, так что электричество тоже будет.

— Отдохнула блин в командировке, покупалась в море, — зло проворчала я, дотянулась до своего бокала и залпом выпила то немногое, чем поделился Тимур.

— Ладно, — взяв бутылку за горлышко, мужчина поднялся на ноги. — Накормить я тебя накормил. Ситуацию обрисовал. Пойду спать. Имей в виду завтрак с тебя.

— Тимур, — окликнула я мужчину, когда тот уже успел подойти к двери. — Спасибо, что не бросил и нашёл меня.

— Да подавись, — хмыкнул в ответ он и вышел.

Глава 19

Тимур

Утром проснулся с той же мыслью, с какой засыпал, у Леры хватило совести и характера поблагодарить меня за спасение, а я вместо того, чтобы повиниться за подставу, которая чуть не стоила ей жизни, в ответ нахамил. Герой, твою мать.

Выбравшись из-под одеяла, тут же поёжился. Прохладно, однако. Без электричества и, соответственно, без отопления дом за ночь прилично остыл. В горах даже летом температура воздуха редко поднимается выше двадцати градусов, а сейчас, после урагана наверняка упала до десяти, ну или ещё ниже. Хоть ливень закончился, за окном лишь моросит мелкий дождь, но сильный ветер по-прежнему завывает.

Первым делом отправился на свидание с генератором, ведь здесь без электричества ни одно благо цивилизации не работает, даже вода в бачок унитаза не наберётся. Я-то ладно по зову природы и уличный туалет могу посетить, но Леру как-то жалко туда отправлять. Уличным туалетом в основном мужики-строители пользовались, с гигиеной там очень не очень.

Проходя мимо спальни Валерии, притормозил и прислушался, за дверью было всё тихо. Восемь утра, пусть ещё спит. После вчерашнего стресса не удивлюсь, если выберется из кровати только к одиннадцати.

Спустя два часа электричество в доме всё-таки появилось, но так как некоторых запчастей к генератору попросту не было и мне пришлось их мастерить кустарным методом из подручных средств, весь ремонт мог накрыться медным тазом в любую секунду, поэтому я сначала поспешил принять душ, а после сразу взялся за завтрак, ведь Валерия к этому времени так и не вышла из комнаты, что, скорее всего, означало — она ещё спит.

— Ты как там, жива? — в полдень всё-таки постучал к Лере в комнату. — Я генератор отремонтировал, но без гарантии. Так что, если планируешь принять душ, выпить горячего чаю и зарядить телефон, лучше это сделать сейчас.

Подождав несколько секунд и так не получив ответ, чуть приоткрыл дверь и громко скомандовал:

— Хорош дрыхнуть. Подъём.

Так как она и в этот раз не отозвалась, полностью раскрыл дверь и вошёл в комнату.

Лера никак не отреагировала на вторжение, даже не шелохнулась и глаз не открыла, и лежала она как-то странно, под одеялом угадывалась скрюченная поза. Подойдя ближе, я заметил, как от испарины блестит её лоб, а саму колотит, скорее всего, от озноба.

— Твою ж, мать, — приложив ладонь к её лбу, выругался я. — У тебя температура под сорок. Лер, ты вообще в сознании или как? — принялся тормошить девушку.

Не сразу, но Лера всё-таки что-то несвязное забормотала, всё что разобрал это — мне холодно, плохо, всё болит.

— Ясен пень, тебе холодно, вся одежда и постель промокли насквозь, — засунув руку под одеяло и нащупав там натуральную лужу, проворчал я. — Лер, тебя надо переодеть, переложить в сухую постель, а ещё как-то сбить температуру.

В ответ девушка нахмурилась и ещё сильнее свернулась в клубочек, тем самым молчаливо выражая протест на все перечисленные мной манипуляции, и это понятно. Когда бьёт серьёзный озноб, никому не хочется, чтобы тревожили, но оставить всё как есть тоже нельзя, иначе Лере не полегчает.

— Зачем? — жалобно простонала она, когда я стянул с неё одеяло и откинул его в ноги.

— Я переложу тебя на другую половину кровати, где сухо, — объяснил я, просунул под Леру руки и как мог аккуратно её поднял.

Валерия недовольно промычала, но не сопротивлялась, более того, ей было настолько плохо, что она даже не попыталась за меня ухватиться, как обычно велит поступать людям инстинкт самосохранения, чтобы их ненароком не уронили.

— Вот так, — приговаривал я, опуская девушку обратно на постель и поправляя под её головой свежую подушку.

— Холодно, — переворачиваясь набок и прижимая колени к груди, пожаловалась Валерия.

— Сейчас и эту проблему решим, — пообещал я, перевернул одеяло и накрыл её сухой стороной, когда и эта намокнет, придётся нести одеяло из своей комнаты.

Далее Валерию следовало избавить от влажного пропитанного потом халата, видимо, её морозило уже вечером, поэтому она и не переоделась во что-то более лёгкое и удобное, и этот факт в данный момент значительно облегчал мне задачу. Одно дело раздеть девушку, одетую в просторный просто запахивающийся халат и совсем другое снять через голову какую-нибудь ночную рубашку.

— Сдурел?! — зашипела Валерия, стоило мне под одеялом начать стягивать с её плеч халат.

— Смотри-ка, ожила, — хмыкнул я, и чтобы она не удумала тратить последние силы на сопротивление, пояснил свои действия. — Ты укрыта и ничем тут не светишь, а когда одену на тебя что-нибудь сухое, сразу станет комфортней. Так что успокаиваемся, лежим смирно и не мешаем. Гарантирую, никто на твою девичью честь не посягает, и если бы ты сейчас видела себя со стороны, поняла почему.

Ради того, чтобы отблагодарить за «комплимент» Валерия даже приоткрыла глаза и с помощью испепеляющего взгляда увесисто так высказалась, уверен, она не только меня «обласкала», но по близким и не очень близким родственникам прошлась. Зато, когда я полностью вытянул из-под одеяла халат, девушка, избавившись от мокрой вещи, ну не улыбнулась, конечно, но стала выглядеть не такой несчастной.

Глянув в угол, где вчера оставил сумку Леры и не обнаружив её там, отправился в ванную на поиски чего-нибудь, во что можно девушку переодеть.

— Тьфу ты, так и знал, — проворчал я, увидев на полотенцесушителе, помимо уличной одежды, чёрную шёлковую сорочку, которая ничего особо не прикрывает, влагу не впитывает и тепла не даёт. Для Валерии будет лучше болеть нагишом, чем вот в этом пусть и красивом, но абсолютно бесполезном и крохотном клочке ткани.

Нет, нагишом Лере никак нельзя. Во-первых, чтобы я тут недавно не утверждал, но она вызывает во мне желание даже в том виде и состоянии, в каком пребывает сейчас. Наброситься я на неё, разумеется, не наброшусь, но не потому, что не хочу, а потому как себя контролирую, чего бы мне это не стоило. Но одеть Валерию совершенно точно нужно, не стоит лишний раз проверять свою стойкость на прочность, ведь через какое-то время Леру опять придётся перекладывать на другую половину кровати и менять одеяло. Ну и во-вторых, что-то подсказывает, когда она более-менее оклемается и обнаружит себя без одежды, мне это просто так с рук не сойдёт, возьмёт здоровенную ложку и весь мозг выест претензиями.

Сходив к себе в комнату, принёс пару футболок, и сам аж вспотел, когда одну из них натягивал на Валерию. Оказалось, одеть даже хрупкую девушку в полуобморочном состоянии, да ещё и так, чтобы лишнего не разглядеть — гораздо сложнее, чем кажется. Поэтому спустя минуты три после начала одевания я решил не мучиться и вычеркнул пункт «не разглядеть». Тем более, у Валерии на теле нет и миллиметра, который я бы в своё время внимательно не изучил. Так что ничего нового я не увидел, а, скажем так, лишь освежил память.