Защитник Дворянок - Сентай Хорнин

— И когда я решила что какой смысл делать ее и дальше каждый день, то от этого дома ничего не осталось… Все что ты видишь здесь не старше полугода. Сама арга наказала меня за то, что я от нее отвернулась.

Ясно, это будет временным явлением. А потом станет только хуже. Мне. Она то уже не страдает.

— А что, тебе тяжело? — Черт, я все-таки навел ее на свою слабость. Но спросила она с едва слышным беспокойством, что уже хорошо.

Интересно, сколько времени она будет привыкать к тому, что ей можно вести себя как нормальный человек? Думаю, достаточно долго, хоть могу и ошибаться.

— Да нет, нормально — попытался я строить из себя крутого парня. Хоть сейчас я явно не он, и строить его из себя бессмысленно. Но мне очень не нравится когда чужие мне люди беспокоятся за меня. Это и неприятно и крайне бесит.

— Хорошо тогда. Просто раньше служанки сразу жаловались, что им очень тяжело.

— Это все потому что в этот раз у тебя не служанка — Я буду повторять это столько раз сколько нужно, как заведенный. Я ее переучу как мне надо говорить. Не приказы а просьбы. Не служанка а товарищ или даже друг. Кто-то скажет, что это просто подмена понятий и ничего не изменится. Одна вещь точно это сделает. Мое восприятие.

— Но ведь это даже никак не связано! — сказала она истинную правду, но я и не намеревался с этим спорить. — Ну раз у тебя хватает сил мне дерзить и иногда говорить гадости, то я поверю, что тебе не тяжело. Но все же, правда, скажи если что-то будет не так. Папа может помочь! Он все может! — внезапно перешла она на похвалу своего отца.

Вообще сразу было ясно, что она однозначно папина дочка. Пусть у нас было немного разговоров, все же я вижу Марию наверное всего третий или четвертый час в жизни. Но количество упоминаний отца: чрезмерно. Матери — ноль. Может она вообще без нее росла. Но раз Мария живет в родовом поместье, значит это не была сомнительная интрижка, официальный брак.

Бастардов здесь ой как не любили. Особенно сильных. Если официальный ребенок слабее ублюдка, то последний мог даже получить императорскую санкцию на дуэль за главенство наследования. Поэтому дворяне старались пореже зажимать служанок в тесных помещениях. Спасибо Беляне за эти не совсем желательные знания. Поскольку бесполезные.

— Может и поможет. До этого хорошо выходило? Слуги поместья отлично просветили меня по поводу того, насколько у меня хорошая должность. — Я был зол на Якова, что до последнего держал тайну и хотел некрасиво уйти с ножом в сердце.

— Тогда, если ты сразу была в курсе… — Немного зажалась девушка, будто не знала, красиво ли такое спрашивать — Почему ты осталась?

Я взглянул ей в глаза. На этом вопросе стекло практически ожило. Ей было очень важно это узнать. И наверняка получить строго определенный ответ. Я выдохнул. Буду врать девушке, чтобы сделать ей хоть немного приятнее. Вроде и хороший поступок, а вроде и нет.

— Мне стало жаль тебя. Вряд ли твой отец нашел бы еще кого-то, кроме меня. Я верила в свои силы, то что все смогу. Поэтому захотела, чтобы у тебя все было хорошо начиная с этого момента.

Расплескивая воду во все стороны, меня бросились обнимать. Остановись ради всего святого! Мало того что задушишь, так еще и перегружаешь меня изнутри! Прекрати столько чувствовать, хватит!

Где-то внутри меня что-то очень неприятно хрустнуло. Взять на заметку. В случае с ней лучше выбирать варианты понейтральней. Максимально понейтральней. Арга, переползай еще и на спину, удержи меня, спаси!

Собственная сила немного холодила при контакте с голой кожей. Еще и приятно так. Поэтому я чувствовал, как постепенно арга перекидывается дальше. Нужно больше площади, отрази этот поток. Но был лишь еще один хруст.

Я внезапно понял кое-что. Третьего не будет. Либо я сейчас признаю свое поражение, признаюсь и выгляжу крайне глупо. Либо, возможно, умираю.

Мне не хотелось ни того, ни другого. Прямо очень. Что я еще могу. Стравить? Не вариант, так быстро испытывать это сомнительное приобретение я тоже не намерен. Даже если оттолкну расчувствовшуюся девушку, это ничего не изменит.

Нужно стать как та гопница. Полностью объяться пламенем. Почему-то есть чувство, что это поможет. Ведь моя арга сейчас защищает в основном от внешних повреждений, ведь это всего-лишь производная от кристалла, так и не достигшая даже уровня взвеси ну или находящаяся примерно там. Беляна, я тебя очень сильно стукну за то что ты со мной не занималась конденсацией до последнего.

Но моя сила подчиняется мне. Ты точно часть меня, а не та заемная падаль, что хочет поскорее выбраться. И тут мысли сбились. Ведь я внезапно ощутил внутри очень нехороший скрежет. Надо торопиться.

Пока левая рука отчаянно гладила голую девушку по спине, уши игнорировали ее поток бессвязного бреда уровня «какая ты хорошая». Боже, и это дворянская дочь, ее не должны были учить никому не верить? Так, стереотипы и прочие мысли — вон из головы!

Правая рука поднялась а я отчаянно визуализировал, что же я хочу. Ну огня разумеется! Но как дать силе понять мои стремления максимально просто? Думай, думай!

Большой палец прошел по указательному и среднему, как будто попытался воспользоваться зажигалкой, которой не было. Но оранжевая искра существовала. А потом рука резко вспыхнула, будто была облита бензином. Хотя нет, даже будь она в бензине, пламя не проявилось бы одномоментно везде.

Мария отпрянула, немного испугавшись. Смена полярности чувств была ой как кстати. Я твои уроки за неделю не забыл, Беляна-угнетательница! Тебе лучше бы готовиться, через два месяца я приду.

Оранжевое пламя покрывало меня. А вот защита от нежелательного взгляда внизу исчезла. Ну это было бы слишком хорошо, если бы осталось еще и она.

Огонь продолжал идти по моему телу, принося успокоение каждой частице кожи. Будто выжигая все лишнее и опасное, что было, заодно и работая на этой заразе, убивая сразу два зайца за раз.

Но в отличие от щита и его производной, которые похоже работали в пассивном режиме, новая сила была крайне прожорлива. Я тут же почувствовал слабость. Еще чуть чуть и рисковал просто уйти под воду и утонуть в ванной. Это был бы очень ироничный исход, что в мире, где люди покрываются пламенем, меня убила обычная вода. Но я удержался.

— Вот в этот раз мне действительно было тяжеловато — все таки признал я, но тут же вернул позиции. — Но, как