Карантин, или Как влюбиться за 14 дней - Галина Милоградская

и того, что совершенно ничем не может помочь, хотелось плакать ещё сильнее. Что она и сделала, уронив руки в ладони и горько разрыдавшись. Она так погрузилась в своё горе, что даже не сразу поняла, что оказалась на руках Никиты и теперь рыдает, судорожно обхватив его за шею.

Он ни о чём не спрашивал, просто отнёс на диван, усадил на колени и крепко прижал к себе, осторожно поглаживая по спине и давая выплакаться. Наконец Юля начала затихать, изредка икая и судорожно вздыхая. Хлюпнув носом, она сползла на диван, оставляя ноги лежать на его коленях, и попыталась улыбнуться сквозь слёзы, смущённо поднимая глаза. На лице Никиты читалась смесь беспокойства и ожидания того, что она расскажет, что случилось. Не отрывая от неё взгляд, он стёр большим пальцем слёзы, блестевшие на щеках, и вновь притянул к себе, устраивая её голову у себя на груди.

– Родители разводятся, – наконец хрипло проговорила Юля, обнимая его одной рукой, чтобы не упасть. Сидеть так было неудобно, но очень уютно и правильно. Размеренный стук чужого сердца успокаивал, а тепло, исходившее от тела, давало понять, что она не одна. – Тридцать лет вместе. Я понимаю, конечно, что это их дело, а я уже взрослая девочка, но это так…

– Больно, – тихо закончил за неё Никита. – Понимаю. Мои родители развелись, когда мне было шестнадцать. Мама сказала потом, что это случилось бы раньше, но они решили меня не травмировать. – Он печально хмыкнул и сказал: – Мне в шесть поставили ОКР, это…

– Я знаю, – перебила Юля. Как много из его поведения, того, что раздражало и казалось снобизмом, теперь виделось в совершенно другом свете!

– Родители решили, что если разведутся, то это усугубит расстройство. Ждали, когда вырасту. Терпели друг друга ради меня, а я, когда узнал, несколько лет винил себя в этом. В том, что из-за меня они ломали себе жизнь, отнимая год за годом.       Юля обняла его так крепко, как только могла, и уткнулась носом в шею, неразборчиво пробормотав:

– А сейчас?

– А сейчас это прошло. Спасибо нескольким очень хорошим и очень дорогим специалистам.

Его рука продолжала плавно скользить по её спине, даря тепло, словно погружая в мягкий надёжный кокон, внутри которого нет и никогда не будет ни боли, ни страха. Хотелось сидеть так вечно, зная, что пока Никита рядом, ничего плохого не произойдёт. Юля потёрлась носом о его шею, подняла голову и тихо прошептала на ухо:

– Поцелуй меня.

17. День девятый. О новых вкусах и новых чувствах

Никита окаменел, пытаясь понять, не послышалось ли. Не спит ли он вообще, не снится ли ему, что Юля действительно устроилась в его объятиях и сладко дышит чуть ниже уха, заставляя кожу покрываться мурашками. Но нет, она действительно была здесь, обнимала и почти коснулась мочки уха губами, когда снова прошептала, уже настойчивей:

– Поцелуй меня. Пожалуйста.

Он повернулся медленно, словно боялся спугнуть, и осторожно заключил её лицо в ладони, приподнимая и поворачивая к себе. Потом закрыл глаза и потянулся, нежно касаясь. Юля пошевелилась, прижимаясь сильнее, и его рука сама скользнула ей за спину, притягивая к себе, в то время как губы принялись неспешно изучать каждый изгиб, каждую трещинку, целуя, отпуская и целуя снова. Внутри взорвалось ослепительное пламя, разнося по телу густое, тяжёлое желание, от которого мгновенно перехватило дыхание. Юля слабо замычала, когда он, отбрасывая нежность, впился в неё, проникая языком в рот, заставляя повторять его движения, прерываясь лишь для того, чтобы глотнуть воздуха.

Она не поняла, как оказалась на спине, а Никита лёг сверху, разводя её ноги коленом и лихорадочно скользя рукой от талии к груди, сминая платье и поднимая его выше. Второй рукой он продолжал держать её затылок, не давая отстраниться, хотя сейчас у Юли и в мыслях этого не было. Мыслей вообще не было, она словно превратилась в концентрированный сгусток желания, бешеной пульсацией разливавшегося по телу. Сжав края его майки в руках, она потянула наверх, и пока Никита рывком стягивал её через голову, смотрела, тяжело дыша, не делая попыток остановить мир, который стремительно вращался вокруг. В его глазах плясали черти, делая травянисто-кофейную глубину непроницаемо чёрной, затягивающей, гипнотизирующей.

Всё предвкушение, томление, ожидание выплёскивалось сейчас в рваных выдохах, резких движениях, желании коснуться везде и сразу, почувствовать гладкость чужой кожи, втянуть носом её запах, поцеловать, прикусить. Юля громко застонала, когда Никита, отбросив в сторону бюстгальтер, втянул губами сосок и, не выпуская изо рта, несколько раз облизнул. Провела ногами в гольфах по его спине, подцепляя резинку штанов и стягивая их вниз. Никита нетерпеливо дёрнул их свободной рукой, но запутался в штанине и скатился с дивана, увлекая за собой Юлю.

Не давая передохнуть, она поцеловала его, пока он продолжал стаскивать ногами штаны, что-то неразборчиво мыча. Толкнула рукой стол, ножка которого больно впилась в бок, и тот опрокинулся, увлекая за собой ноутбук, с глухим стуком упавший на ковёр. Чувствуя его пульсацию между своих ног, Юля повела бёдрами, заставляя Никиту судорожно втянуть воздух и тонко выдохнуть. Его руки легли на её ягодицы и крепко сжали, притягивая к себе. Никита рывком перевернул её на спину и сел, тяжело дыша, скользя лихорадочным взглядом по телу. Пальцы скользнули под резинку трусиков, обвели их контур сверху вниз и остановились там, где ткань успела насквозь пропитаться влагой. Юля приподнялась навстречу, вздохнула жалобно, умоляюще, а он вдруг улыбнулся и потянул их вниз, заставляя приподнять бёдра и вытянуть ноги, чтобы помочь снять.

Оставшись полностью обнажённой, Юля выдохнула, широко развела ноги и застонала, запрокинув голову, когда его палец проник внутрь и тут же вышел, поглаживая лёгкими, дразнящими движениями. Никита склонился над ней, ловя губами короткие стоны. Оргазм приближался слишком быстро, и, будь у неё чуть больше времени, Юля подумала бы о причинах того, как быстро это удалось Никите, но сейчас она просто отдалась навстречу наслаждению, зарождавшемуся глубоко внутри и уже рассыпавшемуся сладкой дрожью внизу живота. Губы Никиты скользили по её шее, скулам, губам, и сам он дышал так шумно и сладко, словно получал удовольствие наравне с ней, наслаждаясь каждым новым стоном, каждым движением навстречу. Когда она выгнулась, задрожав, он впился в её плечо губами, врываясь внутрь двумя пальцами сразу, заставляя гортанно застонать.

Юля медленно открыла глаза, улыбнулась шальной улыбкой и притянула его голову к себе, влажно, глубоко целуя, давая понять, что не только не устала, а наоборот, жаждет продолжения. Руки Никиты скользнули под