Дважды дрянь - Вера Колочкова

– Ну, все, завелась… – тихо пробормотала себе под нос Танька, возведя к потолку глаза.

– А ты вообще помалкивай! – сердито набросилась на дочь Дина. – Соплячка! Понимала бы чего! Живешь на всем готовом! Сроду от тебя помощи не дождешься!

– Не ори на меня! – звонко отбила материнскую атаку Танька и решительным жестом заправила нечесаные пряди волос за уши. Развернувшись всем корпусом на стуле, быстро проговорила в Майину спину: – Майя Витальевна, вы скажите ей, чтоб она на меня не орала! Вообще уже разучилась нормально разговаривать! Она и на папу все время орет, и даже на Ксеньку…

– Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста… – полуобернулась к ним Майя, продолжая покачивать Ксеньку на руках. – Таня, ты же сама маму провоцируешь… Скажи лучше, почему ты вчера факультатив пропустила? Мы с ребятами очерк учились писать…

– Да ну ее, эту твою журналистику! – ответила за дочь Дина. – Это я ее не отпустила. Чего девчонка зря себе голову забивать будет? Сколько им там платят, журналистам этим? Копейки? Пусть лучше математикой больше занимается. Все равно поступать надо в какое-то серьезное место, денежную специальность получать.

– Мам, я не хочу в серьезное место. Я хочу на журналистику. Мне нравится. И Майя Витальевна говорит, что у меня получается… Правда же, Майя Витальевна?

– Да, Дин… В самом деле, чего это ты? Пусть ходит, если ей нравится! Хотя бы для общего развития…

– Да вон у нее общее развитие, на руках у тебя сидит! – резко рассмеялась Дина, вытаскивая штопор вместе с пробкой из горлышка бутылки. – Тоже полезный навык, между прочим! И в жизни больше пригодится. Давай садись к столу, все готово. Отдай Ксеньку Таньке и садись.

– Мам, я тоже есть хочу! – сердито проговорила Танька, с шумом придвигаясь к столу.

– Так ешь быстрее и вали отсюда! – так же сердито, но тоном повыше проговорила дочери Дина. – Взяла моду, на мать орать!

– А я к тебе в няньки не нанималась! Не могу я Ксеньку таскать, у меня руки отваливаются!

– Таня, Дина… Прекратите… Почему вы так кричите друг на друга? Вы ж ребенка пугаете, вот она и капризничает…

– Ничего, крепче будет, – пробормотала под нос Дина, раздраженно плюхая в Танькину тарелку еду. Положив сбоку два куска хлеба, сунула ее дочери в руки, дернула подбородком в сторону двери: – Давай, вали отсюда! Поешь – за Ксенькой придешь!

– Дин, ну зачем ты с ней так? – растерянно глядя вслед выходящей из кухни Таньке, спросила Майя. – Она у тебя хорошая девочка, умненькая… И на факультатив мой с удовольствием ходит, по-моему…

– Ничего, перебьется и без факультатива. А то вся в папочку пошла – такая же не пришей кобыле хвост. Мечтательница. Еще чего – журналистику ей подавай…

– Ну и зря ты так. У нее, между прочим, есть способности. Может, это как раз то, что ей нужно?

– Да? Способности, говоришь? А ты спроси лучше – деньги у нас есть на эти способности? Сколько сейчас надо, чтоб ребенка в университетах выучить? Тебе-то небось этим не придется заботиться, тебе Ленька алименты так и будет платить, пока ты Темку своего учишь! Много, кстати, получаешь-то?

– Пока нисколько не получаю. Пока он сам дает. Так просто. Без алиментов. Через адвоката своего переправляет. Благодаря этим деньгам и Юлька до диплома доучилась, и Ваньке мы с мамой помогаем за квартиру платить…

– Да уж… Хорошо устроилась, подруга. Надо же, а я и не знала… Ишь, молчунья какая! Хоть бы похвасталась когда! Может, и я бы когда у тебя призаняла, раз ты при деньгах…

– Да чем хвастать, Дин? Да я наоборот… Вот мы и со Славкой все время на эту тему спорим.

Я говорю – не надо никаких судов да алиментов, раз Леня сам платит, а она мне – нельзя, мол, на одном честном слове прожить. Надо, говорит, о ближних своих тоже думать. Благородная цель, мол, всегда любые средства оправдывает…

– Так если он их не платит, на фига вам эти суды? Я так поняла, что он давно уже в Германию свалил? У него что потом, из его немецкой зарплаты эти алименты будут удерживать?

– Нет. Нет, конечно. Мстислава хочет в счет этих накопившихся алиментов нашу квартиру питерскую полностью на меня оформить. Говорит, что уже и арест на Ленину долю наложили. И вообще, давай не будем об этом… Неприятно мне про это говорить! Сразу сволочью последней себя чувствую. Давай лучше за тебя выпьем, Дин! С днем рождения тебя!

– Ничего себе… Молодец, ловкая девчонка… – поставив пустой стакан на стол, тихо проговорила Дина. – Надо же – квартира в Питере… Еще и в самом центре, наверное?

– Ну, не совсем в центре… На Английской набережной.

– Ой, да мне это ни о чем не говорит. Хоть на французской. Счастливая же ты, Майка!

– Да уж. Счастья – девать некуда.

– А ты что, потом там жить будешь? Или ее продашь да здесь устроишься?

– Не знаю, Дин. Может, и правда туда уеду. Хотелось бы Темке хорошее образование дать. Не знаю. Не решила еще.

– Да ну! Чего тут решать-то? Лучше продать ее к чертовой матери! Да вам с Темкой этих денег на всю жизнь хватит! На учительских-то хлебах много не заработаешь! А тут – деньги… Представляешь, встаешь утром и знаешь, что у тебя есть деньги… Это же другая жизнь совсем…

– Дин, давай не будем об этом! Говорю же – неприятно мне! И вообще, не известно еще ничего… Скоро вон еще один суд будет – Европейский. В городе Страсбурге. Называется «Леонид Гофман против России».

Удивленно вытаращив глаза, Дина чуть приподнялась на стуле, вцепившись руками в столешницу, присвистнула восхищенно. Потом плеснула вина в стакан, выпила залпом, придвинула к Майе покрасневшее лицо:

– И что? Что теперь будет-то?

– Не знаю… – коротко пожала плечами Майя и поморщилась, отворачиваясь. – Что будет, то и будет…

– А что твоя лахудра говорит? Ну, адвокатка то есть?

– Почему лахудра? Никакая она не лахудра… Она очень красивая девочка, между прочим. Молоденькая. Умная. Только злая немного.

– Ну да… Тебя послушаешь – у тебя все умные! Одна я дура.

– Дин, ты чего? Разве я…

– Да ладно! Чего я, не вижу, думаешь? Даже сейчас сидишь, от меня морду воротишь… Что, грубая я, да? Толстая, некрасивая?

– Дина, прекрати…

– А ты поживи, поживи с таким мужиком, как мой Димка, и я на тебя посмотрю, какая ты станешь! Ишь, недовольна она, что бывший мужик ей деньги из-за границы шлет! Неудобно ей! А мой вот не бывший, мой настоящий, а толку что? Ты думаешь, он чего-нибудь мне подарит на день рождения? Подарит? Да фиг вам! Не на что ему подарки жене покупать! Он и домой-то не идет поэтому… С утра еще к родителям на дачу смотался!

– Но ты же сама его когда-то выбрала… Ты сама так хотела…

– Да что – сама? А ты… А ты…

Она вдруг осеклась на полуслове и выдохнула вхолостую, сердито уставившись в свою тарелку. Господи, чуть не проговорилась. Хорошо еще, одумалась вовремя. А все эта Майка со своей квартирой! Ишь, смутилась как – сидит ни жива ни мертва, на нее пялится испуганно. Думает, она продолжать, что ли, будет? Нет уж, не дождешься. Тем более Димка наверняка скоро придет, то-то еще веселье будет смотреть, как они из себя трепетных друзей-одноклассников изображать будут! Нет, Майка, конечно, ничего изображать и не будет, это понятно. Будет сидеть, краснеть-бледнеть да заикаться. Стыдиться, стало быть, что в такое неловкое обманное положение попала. А Димка – тот да. Тот будет улыбаться тепло и душевно, а под столом обязательно Майке на ногу наступать станет. Или коленку трогать. А ее, законную жену, значит, за дуру держать будет. Весело – обхохочешься. А можно, кстати, и не дожидаясь Димку, свое веселье начать…