Ларс II - Виктор Гросов

— Ларс, — скинув с себя маску радушного хозяина, заявил хан, шагая рядом со мной вдоль статуй и манекенов с разнообразной броней, — твое войско беспрепятственно пройдет через мои земли.

Его голос был серьезным, а лицо хмурым.

— Я так понимаю, что есть некое «но»? — подхватив его тон, спросил я.

Мы неспешно шли по длинному коридору с высокими окнами. Свет сквозь слюдяные стекла рисовал красивые узоры на стенах.

— Да. Есть. Если Михаил потребует не пропускать тебя, когда ты пойдешь обратно через мои земли, я не смогу ему отказать.

Михаил — это тот император, про которого рассказывал Аршак. Он еще подавил восстание Фомы Славянина. Кстати, когда византийский кесарь поймал мятежника, Михаил велел отрубить ему руки и ноги, посадить на осла и выставить на всеобщее обозрение.

— И что же ты предлагаешь? — я остановился и прямо взглянул на хана.

— Нужно будет сделать так, чтобы ты прошел обратно на своих лодках, — заявил Омуртаг.

У хана практически нет нормального флота. Византийцы ревностно относятся к флоту соседей, поэтому предложение хана резонно, так как выполнить просьбу византийцев он не сможет. Вот только у меня нет столько суден, которые смогут вместить под сорок тысяч человек. Притом, что максимальное количество человек, которое может перевезти мой флот — это тысяч пять-шесть, не более. А с учетом того, что флот сейчас заполнен товарами, которые я хочу обменять у византийских купцов по выгодному курсу, то назад суда пойдут не менее груженные, чем есть сейчас. И я не собираюсь терять большую часть армии на стенах Константинополя.

— Боюсь это не возможно, — со вздохом сообщил я хану.

— Тогда, — Омуртаг провел рукой по лысине, — ты должен будешь сообщить, в какое время направишься назад, чтобы послание императора дошло до меня слишком поздно.

— Осада начнется через десять дней. Еще столько же я буду осаждать город.

— Ты за десять дней собираешься взять город? — казалось, у хана выскочат глаза из орбит.

— Это максимальный срок. Как раз для того, чтобы император созрел для переговоров.

— Хорошо, если так. Я буду в это время на западе, — мы продолжили идти по галерее, — Михаил ничего не успеет мне сообщить.

Лучи солнца освещали просторный коридор. С противоположной стороны от окон-арок имелись углубления, в которых находились экспонаты, являющиеся гордостью Омуртага. Он показывал довольно качественные брони и оружие. Иногда встречались статуи, которые, по утверждениям хана, были в свое время украшениями римских дворцов.

— А вот это, — Омуртаг указал на манекен с красивым доспехом, — Лори́ка сегмента́та, моя гордость. Этот доспех был у Октавиана Августа, римского императора, — хан указал на доспех.

На манекене были пластинчатые доспехи и состояли из железных полос, изнутри попарно скрепленных на груди и спине кожаными ремнями, образуя, таким образом, обруч, охватывающий торс солдата. Плечи, а также верхняя часть груди и спины защищались дополнительными пластинами. Нагрудные и спинные пластины крепились к основным либо крючками, либо ремнями и пряжками, располагавшимися на спине внутри доспехов, а на груди — снаружи, так что, очевидно, солдат надевал её лишь наполовину собранной и был вынужден застёгивать спереди сам. Левая и правая нагрудные пластины также соединялись между собой.

— Выглядит внушительно, — заметил я.

В этот момент, из соседних проемов, выскочили смазанные тени. Две темные фигуры бросились в сторону хана, откинув его в сторону. У меня на поясе висели близнецы, к которым я даже не успел прикоснуться. Удар в затылок отправил меня в забытье. Краем сознания я услышал рев Аги и рычание Эсы. Как же так? Неужели опять над моей бедной тушкой хотят совершить насилие? Варварский век какой-то. Боль в затылке меня ослепила. Кажется, я недооценил своих противников. Расслабился. Все-таки смогли меня поймать. А как все гладко складывалось.

* * *

Я очнулся резко, словно мое сознание выдернули. Первое, что постучалось в мой разум — это запах сырости. Отвратительный кисловато-влажный запах сырости. Кровь стучала в висках и голова наливалась тяжестью. Ощущение дискомфорта и тупая ноющая боль в затылке заставили вспомнить последние мгновения перед тем, как меня вырубили. Покрутив головой из стороны в сторону, я осознал всю бедственность моего положения. Мое голое тело было подвешено к потолку цепями ногами вверх, а руки крепко завязаны за спиной, во рту находится вонючий кляп. Руки были связаны очень грамотно, так, чтобы я не смог их провернуть вперед.

Покрутившись, я оглядел помещение, в которое закинул меня очередной поворот судьбы. Я оказался в какой-то пещере, неподалеку шумела вода, судя по всему — водопад или пороги. Наверное, я в гроте какой-то болгаркой горы возле реки. Я не силен в географии этой местности, поэтому не имею представления о тома, где именно нахожусь.

Из-за неудобного положения тела, у меня вздулись вены на шее, казалось, они лопнут от напряжения. Голова слегка кружилась. Противный кляп заставлял захлебываться слюнями. Я с трудом давил в себе тошнотворные позывы. Мерзкие ощущения.

Подобному виду пыток учили в Упсале. Помнится, Эса практиковала такие изощрения. Неужели мой «поход» в этот храм аукнулся мне в таком виде? Может быть, мне решили отомстить за уничтожение храма? Или это кто-то из триумвирата понтифик-каган-патриарх? А может, византийский император пронюхал о моем походе на Константинополь. Либо все банальнее, Омуртаг решил сдать меня византийцам. Хотя последнее вряд ли, ведь как я помню, сначала напали на него, а потом только прилетело чем-то мне. Вспоминая об ударе в мою многострадальную головушку, затылок откликнулся очередной волной боли. Что-то слишком много у меня врагов, чтобы можно было сразу определить выгодоприобретателя моего устранения.

Кстати, по поводу хана я ошибся, так как чуть в глубине пещеры проглядывает силуэт Омуртага, также подвешенного за ноги. Во рту у него тоже был кляп. Но он хотя бы одет, хотя и в кровавой одежде.

Я висел так довольно долго. Голова наливалась кровью до такой степени, что казалось можно простым прикосновением взорвать ее. Было сыро и холодно. Последнее ощущалось особо сильно из-за моего обнаженного тела. Извращенцы, а не похитители. Могли бы штаны оставить для приличия.

Не знаю, сколько времени я так провисел, но судя по тому, что мне захотелось справить естественную нужду, то довольно долго. Я умудрился даже пару раз уснуть. Мозг просто выключался, наверное, в целях сохранения рассудка. Невозможность справить нужду в таком положении наводило тоску. Омуртаг за все это время ни