И в аду есть герои - Вадим Панов

Он внимательно осмотрел один из стеблей, аккуратно срезал с него бутон, Кортес даже не успел заметить, откуда в нижней руке хвана появился нож, вскрыл его и протянул наемнику пару белых лепестков:

– Будешь?

– А челам можно?

– Если не злоупотреблять, то можно все, – подмигнул Муба. – По мозгам цветок тебе не даст, а лишнее напряжение снимет. Вроде легкого стимулятора. Только не жуй и не глотай сразу – пусть в слюне растворится.

Кортес положил на язык бархатистый лепесток и кивнул:

– Спасибо.

Глава 4

Складской комплекс компании«ЦентрМедПереработка».Москва, Проектируемый проезд,1 августа, среда, 00.36

– Васильевич, справа, справа! – истерично заорал Витек, заметив выбегающего из коридора охранника.

Старик резко остановился, развернулся к противнику, и из его глаз вылетела короткая молния. Раздался пронзительный, полный боли крик, и охранник, так и не успевший поднять автомат, рухнул на пол. Его грудь была разворочена огненной стрелой.

– Какого ты орешь, скотина?! – рявкнул Васильевич на молодого. – Сам не мог стрельнуть?

– Я не успел, – плаксиво ответил Витек, стараясь не смотреть на обожженный труп.

– Не успел, твою …! – Старик презрительно сплюнул и прищурился. Его лишенные белков и зрачков глаза сияли агрессивным золотым светом. – Сопляк!

«Проклятый старикашка! Идиот! – Витек уныло вздохнул. – И черт меня дернул с вами связаться? Теперь все ляжем!»

Ведь все было так хорошо: бесплатная жратва, чистая одежда, халявная ханка. А то, что не выпускали никуда, – так это ерунда. Ну и что, что не выпускали? В КПЗ, что ли, никогда не сидели? Нет, Витек был положительно доволен своим существованием на фабрике. Пусть эти очкарики испытывают на нем свою химию. Пусть! Главное, что кормят и не бьют. А что на воле? Опять по вокзалам шакалить? Но Витек был одинок в своей радости. Хомяк, а особенно Васильевич упорно рвались на свободу и воспользовались первой же подвернувшейся возможностью. Вот и доигрались! Вырвались! И даже заблудились в бесконечных коридорах фабрики. Сначала беглецы держались вместе, но во время первой стычки с охраной Хомяк, отсеченный автоматными очередями, скрылся в каком-то боковом коридоре, и теперь их было только двое.

Витек злобно посмотрел на сутулую спину старика.

«А может, того, замочить его и сдаться? Может, тогда не убьют?»

Внутри молодого человека, словно услышав его желание, забурлила мощная неведомая сила. Каждая клеточка организма завибрировала, готовясь отдать часть энергии, а перед глазами поплыла тончайшая золотистая пелена.

«Хочу огненный шар!»

Витек видел, как такую штуку делал Хомяк. Круглый, пылающий, размером с футбольный мяч, шар взрывался с оглушительным грохотом, сметая все на своем пути. Как граната. Молодой человек был уверен, что сможет повторить этот фокус – глаза ведь у него тоже стали золотыми, как и у сокамерников.

«Взорву ему голову! – решил Витек, с ненавистью глядя в спину старика. – И сдамся!»

Молодой человек остановился и, чувствуя, как откуда-то из глубин организма начинают подниматься плотные золотые волны, протянул вперед руки. Между пальцами озорно запрыгали огненные искорки, быстро слипающиеся в пылающий шар. Его горячее дыхание обжигало лицо Витька, но при этом руки, как ни странно, не чувствовали огня. Не чувствовали ничего, кроме потоков энергии, вылетающих прямо через кожу.

«Все, – решил молодой, когда огненный шар достиг размеров гандбольного мяча. – В голову!»

Пылающий снаряд с визгом слетел с его рук и устремился к Васильевичу, но в этот момент из дверей пожарной лестницы в коридор вынырнули два рослых охранника, и старик резко пригнулся:

– Шухер!

Витек, на губах которого еще играла кривая ухмылка, с ужасом увидел, как созданный им шар взрывается прямо между автоматчиками, превращая их головы в разбитые вазы, фонтанирующие кровью и мозгами.

«Пропал!»

– Молодец, Витек!

Васильевич, так и не догадавшись, какая опасность ему угрожала, упрямо пошел по коридору, туда, где, по расчетам беглецов, должна была находиться дверь на улицу, а Витек, скривившись, свернул в первый же попавшийся проход.

Молодой бродяга не хотел покидать фабрику, не желал расставаться с теплой камерой и бесплатной едой, не хотел возвращаться на вокзалы и помойки. Он очень хотел договориться, хотел объяснить, что не виноват в случившемся, что…

Когда пуля, выпущенная перепуганным охранником, пробила его голову, на лице Витька застыло выражение безмерного удивления.

Остались позади крики и выстрелы, испуганные лица и удивленно вытаращенные глаза, и, самое главное, остались позади трупы.

Сколько?

Хомяк не помнил точно. Возможно, четверо, а скорее всего – шестеро. Насчет четверых он был уверен: трое погибли, когда в комнате взорвался огненный шар, а последнего, того, что хотел прыгнуть в окно, прикончил Васильевич. Пустил в него молнию из глаз. Но это произошло в самом начале побега, когда они только вырвались из камеры и искали выход на улицу. Дальше все было как в тумане: стрельба, вопли ярости, вопли боли и плотный автоматный огонь, который заставил беглецов разделиться.

Хомяк осторожно приподнялся с земли и огляделся. Никого.

«Молния из глаз! Ха! Скажи кто-нибудь об этом неделю назад – ни за что бы не поверил. А теперь – само собой разумеющееся! Молния из глаз? Ерунда! Огненный шар гораздо лучше! Мощнее! Сразу можно двоих-троих завалить».

Как получались эти молнии и шары, Хомяк не знал, но началось все с Васильевича, точнее, с того самого момента, как он вчера вечером сотворил самый первый, маленький огненный шарик, а его глаза заплыли тяжелым золотом. Сначала они испугались, хотели даже вызвать охрану, но передумали. Вдруг чего не так – убьют ведь сразу. Тем более что старик чувствовал себя отлично, а к утру его глаза вернулись в обычное состояние.

После утреннего укола вялость, которую испытал ранее Васильевич, овладела Витьком, а чуть позже и самим Хомяком. К счастью, сегодня не было предусмотрено никаких тестов, и им удалось спокойно дотянуть до следующего укола. Вечером над заключенными тоже не стали издеваться – сразу дали «стим», а не метадон или героин, после которых организм начинало выворачивать наизнанку. Вкололи от души, прямо в камере, и ушли, не обратив внимания на то, как почти сразу же, в течение одной-двух минут, после приема «стима» изменились глаза подопытных. Как под напором золота исчезали белки и зрачки.

Хомяк криво ухмыльнулся:

«Наблюдатели хреновы. То каждый чих записывали, а тут…»

Послышался шум мотора. Беглец приподнялся и сразу же нырнул обратно: по пустырю медленно ехал джип с включенными фарами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});