Начало (СИ) - Алексей Федорочев

Так в раздумьях добираюсь до места работы и потихоньку включаюсь в процесс сканирования. Сегодня на очереди документы из местного ЗАГСа. Вообще-то люди здесь в основном венчаются, но и при венчании одновременно заключается брачный договор — сугубо гражданская бумажка, типа принятого в моей прошлой жизни свидетельства о браке. Если делить будущим супругам особо нечего, то и состоит договор из одного листочка: такой-то и такая-то вступают в брак, жена вступает в род мужа, а иногда — наоборот, муж вступает в род жены и берет ее фамилию. Для мещан еще проще — без упоминания рода. Зато иногда встречаются контракты на десятки страниц, с перечислением приданого и обязанностей сторон. Такие документы не люблю больше всего — приходится расшивать страницы, вкладывать их по одной в сканер, а потом аккуратненько, не дай бог перепутать листочки, собирать обратно. В некоторых папках встречаются фотографии, их тоже надо приобщать к электронному делу. Антон пока еще на лекциях в своем институте, работаем мы с ним в последнее время посменно — оба по полдня и встречаемся только в районе обеда, так что весь кабинетик в моем распоряжении. Хорошо еще, что рабочий день неполный, в иные дни со скуки сдохнуть можно.

Между делом разглядываю изредка попадающиеся снимки примерно двадцатилетней давности. Одна нетолстая папка привлекает мое пристальное внимание.

Васильев-Морозов Николай Елизарович и Дамирова Дарья Дамировна.

А я и не знал, что родители в Москве венчались…

Неуверенными руками раскрываю папку.

Короткий договор, никакого перечисления овец, подушек и ковров.

И несколько старых снимков…

Вот смеющийся отец в компании всего двух друзей. Уже через год после свадьбы его не станет.

Вот венчающаяся пара стоит перед алтарем, но ракурс неудачный, видно всего лишь профиль жениха, невеста скрыта волнами пышной фаты.

А вот молодожены выходят из церкви.

Мужчина во фраке прижимает к себе роковую восточную красавицу с грустными глазами.

В белом облаке кружев невеста восхитительна…

Невеста прекрасна…

Но это НЕ МОЯ МАТЬ!

Интерлюдия 17.

Михаил Сыров-Задунайский пребывал в прескверном настроении. Его тринадцатилетняя сестра, напросившаяся с ним за компанию в инспекционную поездку по московским предприятиям клана, вот уже несколько дней доставала старшего брата капризами.

— Миша, мне скучно!

— Маша, ну сколько можно? Я ведь с самого начала предупреждал, мне будет некогда. У тебя есть Матильда Генриховна, вот ее и изводи, а меня оставь в покое!

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной к Волконским!

— Маша!!! — за прошедшие дни этот разговор возникал не раз, — Я уже сказал, я не пойду к ним!

— Ну, Ми-и-и-ша-а! Мишенька! Ну что тебе стоит! Всего один денечек!

— Я сюда работать приехал, а не по твоим подружкам ходить!

— Ми-и-и-ша! — аргументы давно закончились, и сестра начала просто канючить.

— Что Миша? Думаешь, я не вижу, что ты опять что-то задумала? Признавайся, кому из своих подружек меня сосватать решила?

— Ми-и-и-ша-а!

— Сходи с Матильдой Генриховной! — брат всеми силами пытался отвертеться.

— Не хочу с Матильдой! Там все будут с родными, одна я с гувернанткой! Хочу с тобой!

— Маша, ну пойми! Не хочу я на твой детский праздник! О чем мне с твоими подружками говорить? О куклах? О платьях? Ах, как вам идет эта шляпка! — Михаил даже не пытался скрыть, что предстоящее мероприятие ему глубоко… неинтересно.

Но и Маша не собиралась сдаваться. За присутствие брата на праздновании дня рождения Светланы Волконской девочке был пообещан котенок мейнкуна, которого вскоре должна была родить кошка Волконских — редкая красавица Бетс. Да и планы подруги в отношении брата мелкая интриганка целиком и полностью одобряла. А то ведь Миша такой доверчивый! Сестра совсем недавно случайно увидела, как он увлеченно целовался с Татьяной Морозовой — самой главной стервой Петербурга.

Мысль о том, что брату может не понравиться малолетняя княжна Волконская, девочке почему-то в голову не приходила. Так же как и мысль, что невесту парню родители подберут исходя из соображений усиления рода и клана, а не в потакание романтическим бредням двух юных дурочек. Что поделать, романтика, она такая… И воссоединение двух любящих сердец в воображении Маши перевешивало все трезвые расчеты. Тем более, если за это давали страстно желаемого котеночка.

А вот Михаил хорошо знал свою сестру и весь ее батальон подружек, поэтому ничуть не горел желанием посвятить весь день юным возвышенным барышням. В Петербурге его ждала прекрасная девушка Татьяна и несколько уступчивых горничных, так что только зарождающиеся прелести будущих светских львиц мало интересовали молодого здорового парня. Он и в Москве не собирался отказывать себе в мелких радостях, но родители навязали ему в поездку сестру, которая требовала присмотра.

— Ми-и-и-ша! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну что тебе стоит разик сходить со мной! А я потом на всю неделю от тебя отстану! Вот обещаю! Даже по магазинам без тебя пойду!

А вот это был аргумент. В магазины модной женской одежды не хотелось еще больше, чем к Волконским. Если у тех хотя бы была надежда встретить таких же замордованных старших родственников и хоть как-то скрасить скучное времяпровождение, то магазины… Магазины — это зло в чистом виде!

— Точно, сама сходишь?

— Точно-точно, обещаю!

— Хорошо, но всю следующую неделю после праздника ты меня никуда не тащишь: ни по музеям, ни по магазинам, ни на прогулки. Вообще никуда! В театр тоже!

Условия были очень жесткие. Без сопровождения брата Маша могла попасть только на самые невинные развлечения, а прогулки ограничивались строго охраняемой зоной верхнего города, но… котеночек мейнкуна… Эх, на какие жертвы приходится идти ради влюбленной подруги!

— Обещаю, никуда! Уговор?

— Уговор.

Интерлюдия 18.

Погода была ветреной, и тонкие, еще голые ветки соседнего дерева постоянно стучали в окно. Не спалось. Да и не удивительно — три года спала! Выспалась наверно на жизнь вперед.

Фонари в парке за окном погасли, и теперь только рассеянный свет молодой луны давал разглядеть внутреннее убранство. Было бы на что смотреть — за прошедшие дни обстановка запомнилась до мелочей и успела надоесть. Домой бы, только где теперь этот дом?

Звуки и шорохи на улице заставляли ежиться и плотнее кутаться в тонкое больничное одеяло. Вот вроде и бояться нечего — никому не нужна, никого не обидела, а вот, поди ж ты, и здесь нашлись недоброжелатели. Няню Николая Дарья в жизни не видела, но уже успела наслушаться всяких ужасов от персонала.

Николай… Самого-то Николая женщина видела всего один раз в жизни. В том злополучном автобусе молодая, всю дорогу шепотом ругающаяся пара напротив волей-неволей привлекала внимание. А бедный ребенок, которого отец даже отказывался взять на руки, чтоб помочь молодой жене!

— Всю жизнь мне, гадина, изломала. Права была няня, не стоило на тебе жениться, — мужчина старался шипеть тихо, но Дарье, сидевшей очень близко, волей-неволей было все слышно, — Что ты мне суешь это отродье?! Сама родила, сама и занимайся. Приедем, отец что-нибудь придумает.

— Коля, он плачет, его надо перепеленать… — красивая особой восточной красотой женщина умоляюще смотрела на мужа.

— Пеленай, мне-то что. Или ты думаешь, я ваше дерьмо нюхать буду?! — с этими словами мужчина встал со своего места и всем видом изображая хозяина жизни, совсем не вяжущегося с обстановкой обычного рейсового автобуса, направился в сторону водителя.

По лицу молодой жены покатились крупные слезы. Даша, которая сама в этот момент переживала не лучший момент в жизни, пожалела бедолагу: уж лучше совсем без мужа, чем с таким.

— Давайте я вам помогу. Вас как зовут?

— Дарья, — в речи несчастной женщины присутствовал акцент и вместо мягкого "р" в имени проскочили какие-то рычащие нотки.

— И меня Дарья, тезки значит. Давайте, я малыша подержу, а вы сухое поищете, хорошо? — и Даша мягко перехватила орущего младенца у растерянной матери. Опомнившись, мамочка полезла в сумку за запасным бельем для младенца. Сверху сумки оказался пакет с документами, который женщина машинально сунула в руки своей помощницы.

Дальше все произошло молниеносно. Вот Николай добирается до водительской кабины и резко отворяет дверь. Вот водитель отвлекается от опасного участка дороги, обернувшись на шум. И вот уже автобус, кувыркаясь, несется под откос, выбрасывая из окон несчастных пассажиров. Дарье повезло, ее выбросило в кусты при первом же кувырке, и она отделалась потерей сознания и сильными ушибами. Зажатый в руках младенец на удивление тоже не пострадал. Позже ей скажут, что в минуту опасности источник стал вырабатывать жизнь на максимуме, поэтому и обошлась почти без повреждений. Зато огонь от вспыхнувшего автобуса успел до них добраться и порядком подпалил одежду и волосы. Так ее и нашли прибывшие на место аварии службы: босую — ботинки потерялись еще при падении, подгоревшую, но плотно прижимающую к себе орущего мальчика и пакет с документами.