«Петля анаконды». Как заставить Евразию сдаться - Хэлфорд Маккиндер

цен на экспортируемые страной энергоносители. Подобная всеобъемлющая концепция отсутствует, и националистическая похвальба о превращении России в мировую энергетическую державу, естественно, не в состоянии ее заменить. Эта программа должна представлять собой нечто большее, чем простой набор задач. Необходимо и четкое понимание того, что требуется для создания динамичной, современной, обеспечивающей благосостояние общества, технологически инновационной, творческой, конкурентоспособной, юридически транспарентной системы, способной успешно соперничать на мировой арене с ведущими технически передовыми державами. Центральное место в подобной программной концепции должно занимать устранение вопиющих изъянов, ухудшающих конкурентоспособность России в мировой экономике.

Несомненно, в краткосрочном плане путинскую экономическую политику следует расценить как успешную – ее результатом стали оживление в экономике, стабилизация и рост. Но в долгосрочном плане он упустил шанс твердо вывести Россию на путь построения действительно передового общества с производительной смешанной экономикой. Этого выбора Путин не сделал…

В заключение отметим: сегодня националистический авторитаризм и корпоративный этатизм с добавлением устаревшей имперской ностальгии тормозят историческое развитие России. Появляются, однако, и некоторые обнадеживающие признаки, свидетельствующие, что даже внутри самого путинского режима время от времени проявляются более «просвещенные» тенденции. В июне 2007 года, на Экономическом форуме в Санкт-Петербурге, собравшем большое число участников, недавно отправленный в отставку с поста министра экономического развития и торговли Герман Греф открыто оспорил точку зрения первого вице-премьера Сергея Иванова, считавшегося тогда наиболее вероятным преемником Путина, о том, что главную роль в строительстве инновационной экономики в стране должны играть контролируемые государством предприятия. В сценарии, разработанном самим Грефом, – его министерство составило проект «Концепции социально-экономического развития России до 2020 года» – отмечалось, что ключевую роль с точки зрения будущей конкурентоспособности страны играют конституционные права, частная инициатива и защищенные законом экономические свободы.

Наконец, и это самое важное, молодое поколение россиян, которое в течение ближайшего десятилетия придет на смену ветеранам советского КГБ, отличается высоким уровнем образования и, напрямую или опосредованно, знакомо с западным образом жизни. По сравнению со старшим поколением, молодые куда позитивнее относятся к демократии. Так, по данным российского филиала Организации Гэллапа, 71 % россиян моложе 30 лет считают демократию наилучшей политической системой; в то же время эту точку зрения разделяет лишь половина людей старше 50.

Каковы бы ни были сегодня политические взгляды российской элиты, уже вскоре контакты с Западом неизбежно возымеют политический эффект, способствуя пересмотру ее мировоззрения. Подобный пересмотр имеет важнейшее значение для будущего России. О здравом смысле россиян свидетельствует хотя бы тот факт, что 80 % граждан страны сомневаются, что она управляется в соответствии с волей народа. Как отмечает российский политолог Лилия Шевцова, «основополагающая проблема России связана не с ее гражданами, а с ее правящим классом. И здесь мы сталкиваемся со следующей особенностью развития России: правящий класс в нашей стране куда менее прогрессивен, чем народ… Людям никогда не предлагалась убедительная либерально-демократическая альтернатива». И то, что ее не предложил Путин, было как его осознанным выбором, так и серьезнейшей ошибкой.

Таким образом, из разочаровывающего опыта взаимодействия с Путиным Запад должен извлечь главный урок: более продуктивного результата можно добиться, не обхаживая наперебой кремлевского лидера, не теша его самолюбие, а скоординированными усилиями создавая для России убедительный геополитический контекст. Внешние условия следует сознательно формировать таким образом, чтобы будущие кремлевские лидеры пришли к выводу: демократия и сближение с Западом соответствуют как интересам России, так и их собственным.

К счастью, поскольку российских граждан уже невозможно изолировать от внешнего мира, возникает все больше шансов, что народ сделает этот вывод еще раньше, чем Кремль.

Россия после Путина

(из выступления З. Бжезинскеого в Конгрессе США, 8 декабря 2012 г.)

…Я думаю, что Путин до какой-то степени сделал из себя заложника имперской ностальгии. Он производит впечатление человека, преданного идее о том, что величие России зависит от того, до какой степени Москва сможет оживить, активировать и переутвердить свою гегемонию на пространстве бывшей Советской или Российской империи. И я думаю, что это представляет серьезную проблему – проблему видения и исторического направления. С моей точки зрения, России с подобными взглядами и приоритетами будет очень сложно решить широкий спектр острых внутренних проблем в стране.

Советский Союз больше не существует, и Соединенные Штаты не рассматривают Россию как врага. Существуют проблемы в наших взаимоотношениях с Россией, но эти проблемы не свидетельствуют о стратегической ненависти или исторической вражде с нашей стороны. Я не очень уверен, что такое же отношение и у другой стороны – в особенности у Путина.

Россия стоит перед проблемой сохранения суверенитета. Мой прогноз на длительный исторический период – оптимистический, потому что я уверен, что Россия меняется. Может быть, даже не вопреки Путину, а благодаря Путину. И после того, как Путин уйдет со сцены, процесс перемен значительно ускорится. Я не могу строить предположения о том, как долго Путин будет оставаться на политической сцене, но с тем уровнем разочарования внутри России у меня возникает странное и очень субъективное ощущение, что Путин самоустраняется из политики – он больше не производит на меня впечатления того самоуверенного, энергичного и преувеличенно юного лидера.

Это – часть большой дилеммы в России сегодня: мне кажется, все больше россиян начинают понимать тот факт, что такая формула власти не способна обеспечить России лидирующую позицию на мировой арене, и все больше людей в стране обеспокоены неясностью будущего. Ситуацию в российском обществе сейчас, на мой взгляд, определяют два противоречивых процесса. Первый – всплеск крайнего национализма, проявления которого мы видим на улицах, на демонстрациях, но также и в политике, в частности подобное допускает лично Путин.

Это движение охватывает значительную часть населения России, в особенности в окрестностях крупных городов. В какой-то степени причины русского национализма объяснимы – больше 60 лет Россия даже не была обозначена на картах. Советский Союз был объединением социалистических республик, а Россия даже не была республикой. И вот сейчас мы видим всплеск русского национализма, в некотором смысле примитивного национализма, и эта волна может быть действительной опасной. Но, в любом случае, она управляемая, потому что подчиняется инстинкту авторитаризма.

С другой стороны, в крупных городах растет совершенно отличная от националистической общественная прослойка – средний класс. В большинстве эти люди космополитичны. Они рациональны, открыты для мира и контактируют с миром через Интернет, многие получают образование за рубежом, у многих есть вид на жительство в других странах, и многие из них хранят свои сбережения за границей. Я думаю, что эти две тенденции противостоят друг другу.

В краткосрочной перспективе националистическая тенденция потенциально может создать импульс для таких идей,