Ржевский. Том 2 - Семён Афанасьев

не улавливаю связи: любая работа должна быть оплачена.

— Вы не обидитесь, если я вам процитирую свою подопечную?

— Почту за честь. Я понял задним числом, что это она тогда в салоне… неважно. Я умею быть благодарным! Так почему не берёте денег? Что на этот счёт ваша менталистка говорит?

— Никогда не считай других глупее себя, — смеюсь с высоты своего опыта (не Димы Ржевского). — Анатолий Михайлович, беспредела в молле я творить не позволил, по мере сил, не в расчёте на ваш гешефт. А исключительно из принципов своего рода и фамилии.

— Ох. — Ювелир смотрит на меня поверх очков.

— Разменивать бесценное на ваши ассигнации, — указываю пальцем на банкноты в его руках, — вы согласитесь, не самая умная конвертация с моей стороны?

— Даже боюсь спросить, правильно ли я вас сейчас понял.

— Правильно, — киваю уверенно. — Если у человека, всю жизнь работающего с банковскими металлами и натуральными камнями, понятийный аппарат от моего отличается, то я в этом мире ничего не понимаю.

— Вы планируете какое-то сотрудничество. — Самбур тоже преображается.

Деньги исчезают в его кармане.

— Либо нуждаетесь в ответной услуге, — продолжает он, задумчиво вышагивая по тропинке рядом со мной. — Но по правилам хорошего тона не можете выставлять мне ответный счёт за оказанную услугу: дворянская честь не позволяет вам разменивать на деньги репутацию Ржевских как поборников правды и справедливости в любой точке мира, любой ценой, несмотря ни на какие последствия для вас лично.

— Ну можете же, когда хотите.

— Я ничего не упустил?

— Нет. В целом направление верное, по вектору точно. Вопрос лишь в значении по модулю.

— Знаете, а ведь в нашем городе последнее время иначе происходит, — он закусывает верхнюю губу, не нижнюю, как остальные. — Вначале грабят, потом… не как вы… В вечной приязни клясться не буду, но так, как сейчас приятно удивлён, можно сказать, никогда раньше не удивлялся.

— Я на это рассчитывал, — выдерживаю его взгляд, не отводя глаз. — На рынке отношений монете делать нечего. Деньгам в общем смысле, если этим языком говорить, в том числе вашим ассигнациям. И я это гораздо лучше вас понимаю, не сочтите за наезд.

— Я крайне удивлён. Говорю эту фразу второй раз в жизни. Дмитрий, давайте к делу?

— Давайте попробуем.

— Протокол намерений?

— С последующим протоколом согласований, — подтверждаю без паузы, давая понять, что правила игры знаю.

— Коммюнике по итогам — без возможности редакции? — он цепко смотрит на меня.

— Боже упаси, нам слава первосвященников ни к чему. Наши договоренности — не библия и не другая священная книга, чтобы на них потомки молились, — открещиваюсь. — Дух договора всегда важнее буквы.

— Продолжайте.

— Коммюнике должно быть выгодным нам обоим, безопасным либо опасным в равной степени тоже обоим. Если нет — будем обсуждать выравнивающие коэффициенты.

— Приятно иметь дело, — Самбур протягивает ладонь для рукопожатия. — Итак. У вас на участке в ближайшие сутки начинает действовать портал в Залив.

— Уже начал, — хмыкаю. — Кое-кому через него из дому кое-что уже даже передали дважды. Вот буквально за последние три часа.

— Меня давно так никто не удивлял. Особенно люди вашего возраста. Господин Ржевский, а какие квоты на транспортировку людей, артефактов, ценностей, произвольных грузов вы наметили?

— Уточните вопрос. Если оставить его в таком виде, получается, я перед вами отчитаться должен: вы выясняете все мои планы, а я вам как будто устную декларацию намерений подаю, — пожимаю плечами.

— ТЫСЯЧА ИЗВИНЕНИЙ! — Самбур хватается за сердце. — Я не злонамеренно! Исключительно по инерции и по профессиональной привычке. Давайте перефразиру…

— Давайте вы лучше скажете открыто, чего хотите? Как я с вами говорю. А потом вместе подумаем, как сделать, чтобы это было выгодно и безопасно для обоих.

Мужик он, конечно, умный, но ведь и я внутри не Дима Ржевский.

Хотя, если честно, многие оттенки имиджа предшественника мне очень даже импонируют.

— СТОП! — Самбур решительно поднимает руку. — Дмитрий, кажется, сейчас я сделаю ещё одну безрассудную вещь. А зовите-ка сюда вашу менталистку! Вы же ей доверяете?

— Как самому себе.

Тараканы в голове Наджиб порой безразмерные, но деловой порядочности, чести и искренности они никак не касаются.

— Только зачем нам сейчас менталистка? — уточняю. — На мне хороший блок стоит, а к вам в голову я не лезу. Если бы имел чего в виду, у вас в салоне бы провернул. Когда вы как столбик вперёд-назад качались после ментального удара пятого ранга.

— Я не хотел вас задеть! Вот зачем она нужна: мы сейчас будем обсуждать очень серьёзные вещи. Мне хватает вашего честного слова. Вы были правы, оно как ценность сомнений в обеспеченности не вызывает. Но есть и обратная сторона.

— Я вам тоже верю, — опять пожимаю плечами.

Нельзя оскорблять подозрением того, кто не дал повода. Тоже один из законов рынка отношений; Самбур, правда, кажется, не знает.

Или у них здесь сословия влияют?

— Я очень рад, что вы мне верите, — ювелир чётко выговаривает каждое слово. — Но я сам настаиваю. Пусть ваша менталистка идёт рядом и для вас фиксирует достоверность всего, что я буду говорить. Поверьте, вы поймёте, почему я об этом прошу! Я сейчас уеду, а вы останетесь!

— Ну, если вы буквально настаиваете сами.

— Да. Можете считать, что я сам прошу её подтверждения своим словам. Попутно: их Престол, возможно, кое в чём разбирается лучше нас. Она, как личность туда близкая, может и советом помочь.

— Ваш.

— Что?

— Ваш Престол. Далия аль-Футаим удовлетворила ваше прошение о переходе в их подданство.

— ДА? НЕ ЗАБЫЛА?! В Посольстве сказали, документы будут только в Эмирате!

— Она при мне говорила с канцелярией о вас. Документы у них, как и у нас, привязываются к артефакту-идентификатору. Три что ли часа механической работы, плюс нужен слепок вашей ауры. Если я верно понял текст.

— Так это не надуманная проволочка?! И обо мне не забыли?!

— Слово Ржевского. Слышал своими ушами.

— Пойдёмте за менталисткой! — Самбур решительно хватает меня за руку и тащит в направлении дома, в котором мои девчонки скрылись вместе с массажистками.

А он неплохо фиксирует обстановку по сторонам. Раз заметил, куда они пошли, хотя это было сзади его правого уха.

Глава 19

— Мадина, можешь выйти? По твоему профилю помощь нужна, — громко говорю с улицы, остановившись под нужным домом.

Дверь приоткрыта, окна тоже, там должно быть слышно.

— Зайди! — предлагает изнутри голос менталистки.

— Мои извинения, я сейчас.

Самбур кивает, я взбегаю на крыльцо.

— ВОТ ЭТО ДА! — открывшееся зрелище, если бы не мои стальные нервы, могло бы даже с толку сбить.

Большая комната этой избы была пустой.