Волшебство, Магия и Колдовство - Стас Бородин

— Не забудь накормить и тех, что заступили в караул! — напомнил я Корну, тот закатил глаза и постучал себя по голове.

Приятно было видеть, что к верному оруженосцу тоже вернулось хорошее настроение. Он вновь был занят важными делами и приносил пользу.

Я поднялся в покои мамы и застал ее за пересчитыванием денег.

Монетки стопками стояли на столе, а она делала пометки на пергаменте и укладывала их в мешочки.

— Половину мы используем на погашение долгов, — она показала мне пачку расписок. — Но даже после этого у нас остается приличная сумма!

— Я не знал что у нас так много долгов, — это меня просто ошарашило.

— Отец зачастую платил из своего кармана за припасы и обмундирование, — пояснила мама. — Денег выделяемых из казны постоянно не хватало, а сражаться за них с чиновниками ему не хватало терпения.

Она ловко завязала ремешок на кошельке и прикрепила к нему вексель.

— Здесь еще работы на полночи, — сказала она. — Я никого не хочу забыть. В последние дни кредиторы как стервятники слетаются в наш дом. Ты встретился только с одним из них!

— Слава Орваду, что только с одним! — воскликнул я. — Иначе на моих руках была бы чья-то кровь!

— Другие довольно безобидные, — мама показала мне расписку. — Они еще не до конца осознали, что со смертью Мария наш статус в обществе сильно понизился. Только Спекул Борку сразу все смекнул.

— Его фамилия Борку? — удивился я. — Это же зонтракийская фамилия!

— Я о нем ничего не знаю, просто его имя написано здесь, — мама пожала плечами. — Возможно, его предки были зонтракийцами.

На улице стемнело. Повсюду зажглись газовые фонари. Люди стали выходить на балконы и крыши своих домов, наслаждаясь вечерней прохладой.

Я придвинул кресло к нише, в которой стояла ваза с прахом отца. Его кремировали в мое отсутствие, так что попрощаться нам не удалось.

Ваза была совсем маленькая, с изящными ручками и посеребренной крышкой.

Непрошеные слезы навернулись на глаза. Как мог такой большой человек поместиться в столь маленький сосуд? Неужели, все кого мы считали титанами при жизни, после смерти превращались в горсть праха?

Отец всегда говорил: «Дух сильнее плоти». Теперь, побывав в бою, повидав торжество духа над плотью своими глазами, я понял, что он имел ввиду. Однако без плоти дух не мог существовать! Где твой дух, отец? Почему ты нас покинул, почему не сумел побороть смерть?

Мастер Данте не смог победить смерть, даже с помощью чар. Зонтракийский маг Теларис, проживший столетия и познавший все секреты жизни и смерти, пал от моей стрелы.

— И великаны пали, и героев больше нет… — вспомнились мне первые строки «Конца времен».

— Кто смерть сумеет победить? Кто на вопросы даст ответ? — Корн стоял, прислонившись лбом к дверному косяку.

— Я тоже постоянно спрашиваю себя, что в этом мире сильнее смерти… — мне не было видно его лица, он мне почему-то показалось, что оно мокро от слез.

— Мы — сильнее смерти, Корн! — меня внезапно озарило. — Пока мы живы — мы сильнее смерти! Каждый день пока мы живы, мы ее побеждаем! Она всегда рядом, всегда таится в тени, всегда готова нас настичь. Но каждый прожитый нами день — это победа!

Оруженосец вышел из тени, его щеки действительно блестели.

— Тогда, мастер Маркус, давайте сражаться и побеждать!

Глубокой ночью, когда я наконец-то провалился в сон, зазвучал рожок стражи. Я вскочил с постели, словно и не спал вовсе. Схватив со стола арбалет и колчан со стрелами, я бросился во двор.

Оруженосцы уже были внизу. Горели переносные лампы, при их свете, воины быстро, но без суеты, застегивали друг на друге доспехи.

Рожок пропел еще раз, оруженосцы засмеялись.

— Хватит, Локи, мы уже проснулись!

Подбежал Корн, в руке, закованной в стальной рукав, он держал боевой топор.

— Перед домом собралось с полсотни головорезов, — доложил он. — У них с собой лестницы.

— Это Спекул Борку! — мама стояла на пороге. — Только у него хватит наглости напасть на дом уважаемого семейства!

— Ну что ж, — у меня учащенно забилось сердце. — Надеюсь, что этой ночью он свое получит!

— На стену! — приказал Корн.

Еще мой прадед Мезид выстроил дом как крепость. Он, конечно, потом неоднократно перестраивался, но своих фортификационных достоинств не потерял.

Северная стена дома нависала над обрывом, делая атаку с этой стороны невозможной. Южная стена, окружавшая внутренний двор, была толщиной в восемь локтей и сложена из больших каменных глыб, способных выдержать обстрел из катапульты.

Над воротами возвышалась каменная башенка, построенная таким образом, что обороняющиеся с легкостью могли обстреливать осаждающих, оставаясь невидимыми, да еще и лить смолу на головы тех, кто попытался бы пробить ворота.

Мы с Корном поднялись в башню. С удивлением я обнаружил чан с булькающей смолой и старого Мелвина поддерживающего огонь.

На голове у дворецкого красовался старинный шлем, а на поясе висел короткий меч.

— Мой сын тоже сражался бы за вас, — сказал старик. — Если бы был жив!

— Я знаю, Мелвин, — уверил его я. — В храбрости вашего рода нельзя усомниться!

Пети, Арт и Эс заняли стену с лева от башни, Амел, Локман и Ментор — с права. Оруженосцы были закованы в броню с ног до головы, в левой руке у каждого щит, в правой меч или копье. Только великан Арт забросил свой щит на спину, чтобы было удобнее орудовать громадной секирой.

Внизу, у основания стены, разбойников становилось все больше и больше. Наши соседи, заметив, что назревает заварушка, позакрывали ставнями окна и попрятались в своих домах.

— Вот так трусы, — присвистнул Мелвин. Он стоял рядом с нами в башне, положив руку на рукоять меча. — Надеюсь, что хоть кто-то оповестит городскую стражу!

— Стражу лорда Брезель? — фыркнул Корн. — Сомневаюсь, что от этого будет какой-нибудь толк.

Копошащаяся толпа заполнила все улицы ведущие к нашему дому.

— Сколько их! — присвистнул я. — Тебе это ничего не напоминает?

— Атаку зонтракийцев, — усмехнулся Корн. — Только у нас на этот раз преимущество!

Оставалось только надеяться, что мой оруженосец прав. Мне казалось, что смерть опять разинула свою зловонную пасть и дышит нам прямо в лица, издеваясь и насмехаясь.

Высоко над крышами взлетела красная ракета. С громким хлопком она взорвалась, расцветив небо снопом сверкающих искр. Очевидно, это был сигнал к нападению, так как толпа, молча хлынула вперед на приступ.

Взлетели вверх приставные лестницы, полетели веревки с крючьями.