Поступь бога - Пэт Ходжилл

Джейм срезала путь, свернув на маленькую зловонную улочку, где жили многие начинающие воры, и неожиданно наткнулась на Непутя, который сидел на пороге, съежившись и прикрыв лицо руками.

– Что случилось, приятель? – спросила она, останавливаясь перед ним. – Перебрал молодого эля?

Он вздрогнул, поднял безумные глаза:

– Ох! Это ты, Талисман, привет… Нет, при чем тут… Случилось ужасное. Через полтора часа после твоего ухода из «Луны» явился мастер Буршан, белый, что накидка жреца. Конечно, ему было доложено все о тебе, Огрызе и перчатках еще до того, как он переступил порог. Он выволок Огрызя из угла, тряс его, как лиса кролика… В общем, кончилось тем, что он отрекся от него.

– Ох… – Джейм запнулась. – Мне так жаль. И как Огрызь принял это?

– Как, как… – Непуть вздрогнул. – Он и не принял. Он пришел в нашу комнату и… и… и повесился.

Где-то вдалеке хор нестройно затянул песню. Напев нарастал, становился громче, по улице проковыляла группа пьяных гуляк, они скатились к Поющей.

– Его семья знает? – спросила наконец Джейм после долгого молчания.

– О боги, нет. – Непуть невольно взглянул на темное окно. – Надо ж хоть чуточку соображать, Талисман, я же только что снял его!

– А ты знаешь, где они живут?

– Ну, знаю. А что?

– Отведи меня к ним.

– Сейчас? Идти в Нижний Город ночью? Ха, а почему бы и нет? – С истерическим смешком он поднялся на нетвердые ноги. – Не домой же мне, смешно даже.

Карнавал подходил к концу. После двадцатичетырехчасового веселья и попойки только самые стойкие были еще на ногах, и они праздновали из последних сил, выплясывая среди уже неподвижных тел. Но Нижний Город оставался таким, как и всегда после заката, – темным, безмолвным, зловещим. К счастью, цель была неподалеку, рядом с канавой, обозначающей западную границу территории. Ни луча света не пробивалось сквозь закрытые ставни. Джейм и Непуть стучали в дверь, сначала тихо, потом громче, потом кричали в замочную скважину, и наконец дверь со скрипом отворилась, и в проеме показалось сухое личико – копия Огрызя, только чуть помладше.

– Что так расшумелись! – прошипело оно и скрылось. Джейм вошла, дверь захлопнулась за ней, звякнул замок. Она оказалась в большой комнате, чадили тусклые свечи. Шестеро детей, один другого младше, – самым старшим был тот, кто открыл двери, – сидели в одной кровати и глядели на нее. Мать, бедно, но опрятно одетая женщина, тоже не отводила глаз, но в лице ее ничего нельзя было прочесть. Джейм неловко откашлялась. Семь одинаковых лиц, лиц Огрызя, – вот таким он был, когда родился и рос, – смотрели на Джейм, пока она рассказывала им о брате. Закончив, она смахнула невидимые крошки с совершенно чистого стола и вытащила перчатки.

– Вы можете сделать с ними две вещи, – обратилась она к старшему из детей, – только сейчас она поняла, что это девочка. – Продайте их леди Мелиссанде, ее последняя цена была сто двадцать пять алтырей, или отдайте мастеру Буршану, если он пообещает взять одного из вас на освободившееся место… вашего брата. Леди Мелиссанда хочет перчатки, а он хочет ее. Скажите, чтобы не выставляла их напоказ ближайшие тридцать дней… и, будьте уверены, вы получите деньги.

Девочка кивнула:

– Я пойду завтра к мастеру.

И голос был голосом Огрызя.

– Хорошо. Так будет лучше… и, видит бог, если кто-то тронет тебя, он будет иметь дело со мной.

Забарабанили в дверь.

– Талисман! – кричал Непуть снаружи. – Во имя Эрна, откройте!.. Он идет!

– Он? – спросила Джейм у девочки, но та ответила лишь безумным взглядом.

Захныкал ребенок, затем другой. Джейм взглянула на лежащие в колеблющемся круге света перчатки, потом откинула засов и шагнула наружу. Дверь захлопнулась за спиной. Непуть с разбегу налетел на нее – без толку. Дверь больше не откроется этой ночью, даже если сам Огрызь приползет сюда с почерневшим лицом и вывалившимся языком, чтобы поцарапаться в родные, сколоченные собственными руками доски. Непуть стиснул руку Джейм, пролепетал что-то, потом повернулся и побежал. Джейм осталась стоять посреди улицы, наблюдая за приближением чудовища Нижнего Города.

Наползала темная туша, огромная, неуклюжая, бесформенная. Камни мостовой виднелись сквозь нее, и стены домов просвечивали сквозь шарящие пальцы, жадно ощупывающие каждое окно, каждую дверь, любую выбоинку – а нету ли где щели, не выпала ли где доска или камень? Тварь казалась плоской, как упавшая тень, но вот она задержалась, собралась – и это уже словно распростертая на земле фигура, приподнявшаяся на локтях. Вот смутные очертания головы, лица, словно покрытого плесенью, загадочного, неузнаваемого.

Оно глядело на Джейм.

Джейм ответила на взгляд, удивляясь отсутствию страха. Оно словно хочет что-то сказать. Стой, стой, позволь прикоснуться… Но его прикосновение – гибель для души. Медленно, очень медленно, Джейм начала отступать. Оно потекло за ней.

В жуткой тишине двигались они по улицам Нижнего Города. У края канавы преследователь остановился. Джейм, стоя на другом берегу, видела, как к ней над водой потянулись жаждущие пальцы – и исчезли, будто смытые невидимой волной. А потом и чудовище безмолвно скрылось во мраке Нижнего Города, и навстречу ему поднимался детский плач.

– Немного вещества, много тени, – Джейм тихо говорила сама с собой, – но чья в тебе душа, демон?

В своем районе она оказалась только около полуночи. Город затих, праздник кончился, улицы были почти пустынны. Скоро проснутся боги, и никто, в ком еще сохранилась хоть капля разума, не захочет навлечь на себя их подозрение в нарушении заведенного порядка жизни.

«Рес-аб-Тирр» закрывался. Дождь из лент, которые Гилли торопливо сбрасывал с галереи, на секунду заслонил последнего одинокого посетителя за дальним столиком.

Он был даже больше, чем запомнила Джейм. Широченные плечи, мускулистые руки, – из одной такой можно сделать две, а то и три ее, огненно-рыжие волосы, в бороде мелькает седина… Да, ему около восьмидесяти пяти, поздний средний возраст для кендаров. Он невидяще смотрел в полную кружку перед собой, не обращая внимания ни на каскад разноцветных лент, ни на нее – вообще ни на что.

– Он сидит так с тех пор, как пришел, – произнесла вдова, выплывая из кухни. – Как думаешь, он не болен?

– Н-нет, я так не думаю, – ответила Джейм. – Скорее, он просто очень устал. Взгляни на его одежду. Он проделал долгий-долгий путь, вероятно, пешком.

Джейм подошла к посетителю.

– Все врата и объятия раскрыты тебе, – произнесла она на кенцирском и добавила по-восточному: – Войди в сей дом, и да пребудет с тобой мир в этих стенах.