Зона поражения - Василий Орехов

— И куда мы теперь? — подозрительно спросил Стеценко, глядя, как я хлопочу над неподвижным телом помощника.

— К Болотному Доктору, — сказал я. — Заодно посмотрите на живую легенду Зоны. Интервью возьмете. Он лечил еще и не такие штуки. Это рядом и не отнимет у вас много времени. Потом сообразим, как двигаться дальше.

— Послушай, Хемуль, — произнес Стеценко, — мы все‑таки достаточно слышали о Болоте, чтобы туда соваться. Это уже совсем ничем не оправданный риск. Ты уверен, что нет другого выхода? Вот если мы, например, оставим Хе‑Хе возле лагеря и его заберут спасатели?..

— В самом деле, — с надеждой произнес Донахью. — Ведь сюда наверняка направят спасателей?

— Значит, так, — заявил я. — Без меня вы бы еще имели какие‑то надежды выбраться, но без обоих проводников ваши шансы выжить здесь не то что равны нулю — они измеряются отрицательными величинами. Сдается мне, вам самим лучше дождаться спасателей. Поскольку вы телезнаменитости и граждане супердержавы, вам скорее всего не дадут больших сроков и вскоре депортируют за примерное поведение под нажимом посла США в Украине. Братьям‑славянам тоже практически ничего не грозит — у нас страшная коррупция в правоохранительных органах, мать ее ети. Завидую вам, ребята. Счастливо оставаться.

Я бросил автомат Миши в траву, приподнял болезненно застонавшего Хе‑Хе с земли, захлестнул его руку себе за шею и поволок напарника к лесу. Беда, вдвоем с рюкзаком я их не дотащу — слишком тяжело, а без рюкзака очень не хотелось бы. Вещи помощника и так пришлось бросить, так что если какой форс‑мажор — у нас один комплект защитного снаряжения на двоих. Ладно, будем часто перекуривать. Главное, чтобы хватило сигарет и чтобы Хе‑Хе не загнулся раньше времени прямо у меня на руках.

Через десяток метров меня догнал Донахью. Он нырнул под вторую руку Хе‑Хе и принял на себя часть его веса.

— Спасибо, брат, — произнес я.

Еще через несколько шагов Камачо положил мне руку на плечо.

— Дай лучше я. — Он поддержал бесчувственного Хе‑Хе с моей стороны. — Веди нас, не отвлекайся, а то влетим все вместе в какую‑нибудь ловушку.

Я не стал возражать.

Туристы часто сменяли друг друга. Двое тащили Хе‑Хе, один шел впереди, двое замыкали группу, волоча рюкзак моего помощника. Я двигался в нескольких шагах следом за отмычкой, тщательно изучая окрестности. Перемещались мы медленно, останавливаясь чуть ли не на каждом шагу — берег Янтарного озера, ведущий к Болоту, был битком набит аномалиями. На наших глазах пролетавшая мимо ворона оказалась в зоне действия птичьей карусели. Отчаянно каркая, она судорожно работала крыльями в попытке вырваться, в то время как неумолимая центробежная сила все быстрее и быстрее раскручивала ее в воздухе. Полетели в разные стороны вырванные воздушным потоком перья, раздался отвратительный треск, и наконец разорванные куски птичьей тушки брызнули на землю, окропив окрестности в радиусе нескольких метров. Собственно, здесь уже не требовалось ни датчиков, ни сталкерского чутья — мы обошли аномалию далеко стороной.

Рюкзак понемногу тяжелел — «волчьи слезы», оторванные от родного гравиконцентрата, постепенно теряли свои аномальные свойства, превращаясь просто в куски неизвестной науке горной породы, за пределами Зоны имеющие практически нулевую ценность. Ну, на какое‑то время их воздействия хватило, и то неплохо. А у туристов останутся сувениры на память.

На суку каркнула еще одна ворона, которая до этого внимательно наблюдала за гибелью подруги. Ворона, между прочим, съедобная птица — достаточно сбить ее из пистолета и запечь в углях. Их мясо практически не аккумулирует радиации, так что вороны и крысы — единственное мясо в Зоне, которое можно употреблять без особого риска. Я где‑то слышал, что в случае мировой ядерной катастрофы сумеют выжить и безболезненно приспособиться к новым условиям только вороны, крысы, тараканы и одуванчики — существа и растения с трехсотпроцентным запасом живучести, с неистребимой жизненной силой, с неистовой волей к жизни и размножению — любыми средствами, в любых условиях и в любой форме.

Несколько раз мне приходилось сидеть некоторое время на воронье‑крысиной диете, когда я надолго застревал в каком‑нибудь глухом углу Зоны и у меня заканчивалось продовольствие. Так что я имел в этом достаточный опыт и вполне мог, подстрелив эту ворону, приготовить ее так, что американцы языки бы проглотили от удивления. Но только кто же станет есть ворону, когда в рюкзаках достаточно тушенки от мистера Донахью?

Прямо посреди поляны, на которую мы выбрались вскоре, были как попало разбросаны человеческие кости. Возможно, этого бедолагу просто пристрелили здесь мародеры или запорол кабан, а кости потом растащили собаки из деревни, однако рисковать не стоило. Существуют очень коварные ловушки, местонахождение которых можно определить, только попав прямо в них. Я решил исходить из того, что незнакомец сделал это за нас, и, несмотря на то, что не обнаружил никаких признаков присутствия аномалии, повел группу краем поляны, через кусты.

Со стороны научного лагеря внезапно донеслось приглушенное остервенелое тарахтенье автоматных очередей и протестующие вопли крабообразной свиньи. По одному автоматы умолкли, а через некоторое время, когда мы снова углубились в лес, раздался оглушительный треск, словно над лагерем разорвали гигантскую влажную тряпку, а затем глухой раскатистый удар, точно по огромному медному листу ударили исполинской кувалдой, обернутой в вату. Это сработал ГВБ — глубоковакуумный боеприпас, страшное оружие, в пятнадцатом году поступившее на вооружение военных сталкеров. Не знаю, как работает эта хреновина; Нестандарт, пусть ему хорошо лежится, говорил однажды, что она каким‑то образом разрушает узловые точки структурной решетки пространства. Только не спрашивайте меня, как это, все равно не сумею пояснить — сам не очень понял. Знаю только одно: разработали эту хрень после тщательного изучения гравитационных аномалий Зоны. Короче говоря, в результате применения ГВБ в определенном месте пространства возникает дыра диаметром от полуметра до нескольких десятков метров, в зависимости от мощности заряда, полное и абсолютное отсутствие какой‑либо материи, идеальное ничто, так называемый глубокий вакуум. Природа, которая, как известно, не терпит пустоты, стремится немедленно заполнить эту дыру‑ничто, и окружающее пространство стремительно схлопывается, корежа окружающие предметы и причиняя живым организмам, попавшим в зону поражения глубоковакуумного боеприпаса, страшные повреждения, несовместимые с жизнью.

Я искренне надеюсь, что огромная псевдоплоть предварительно не изрубила военных сталкеров в гуляш, что они просто обнаружили противника и благоразумно отступили в десантный вертолет, поскольку только Хозяева Зоны знают, чего можно ожидать от противника, шутя вырезавшего целый научный лагерь. Военные, конечно, причинили мне в свое время немало неприятностей, но желать им такой смерти способен только полный отморозок‑мародер. Однако нам, пожалуй, следовало шевелиться: военные сталкеры — это не то соседство, которое уместно в Зоне. Особенно если они сейчас еще возьмутся прочесывать окрестности с вертолетов. Наверняка канонада, которую мы тут устроили, была слышна за несколько километров, и хорошо, если ее спишут на счет защитников лагеря.

Меня, кстати, уже несколько раз звали в военные сталкеры, угрожая в противном случае, поймав в Зоне, уши отрезать. Однако не пойман — не вор, так что я продолжал успешно лазить за Периметр, и уши все еще были при мне, оба.

— Сколько у нас осталось патронов? — хрипло поинтересовался Стеценко в пространство.

— Половина от того, что было вначале, — отозвался Камачо. Они с Андреем замыкали группу. — Чуть меньше. Еще пара таких форс‑мажоров, и привет, приплыли.

— Неспокойно нынче в Зоне, — безмятежно проговорил я. Елки зеленые, сейчас Стеценко возьмет и скажет: «Он положит нас всех». Дежа вю! — После Болота свернем к бару «Сталкер» и купим патронов.

Стеценко промолчал.

Не нравилось мне, как он молчит. Был бы он отмычкой — избавился бы я от него при первой же возможности. А так без толку жаловаться. Как говорится, назвался сталкером — полезай в Зону.

Глава 9 БОЛОТО

Вскоре земля под ногами начала пружинить и влажно хлюпать, берег озера стал топким. Мы приближались к Болоту.

Болото — довольно сложный уровень. Территория, залитая мутной водой вперемешку с жидкой слякотью, с попадающимися там и сям островками твердой земли, поросшими чахлым лесом. До Второго Взрыва здесь рос сплошной лес и проходила железнодорожная ветка. Остатки рельсового полотна, рассекающие Болото пополам, и обрушившийся от подземных толчков железнодорожный мост еще можно наблюдать, если достаточно углубиться в топь. Однако доберется до них не каждый. Законы Зоны здесь не действуют, обычные мутанты практически не водятся. Зато в глубине трясины обитают какие‑то причудливые земноводные монстры, которых мало кто видел, а если и видел, то мало кому рассказал, потому что встречу с ними переживают лишь единицы… Массу неприятного болтают о Болоте, или даже Болотах, как порой называют это место, — никак не соглашается человеческое подсознание именовать этот гигантский массив топей в единственном числе. Зеркальные пятна, блуждающие огни, илистые големы, мертвые русалки, мозг‑колба… Мало кто забредает на Болота — артефактов тут практически нет, а сгинуть проще, чем стакан водки выпить. Ну его к монахам. Один только Болотный Доктор разгуливает по Болоту, словно по собственному огороду. Впрочем, что ему сделается, он же призрак Зоны.