Домашний фронт - Кристин Ханна

— А может ли сильный посттравматический стресс лишить человека способности разумно мыслить?

— Естественно. Именно этот вопрос и нужно задавать в вашем случае. Тут не просто плохой парень, застреливший жену и объявивший себя сумасшедшим. Кит Келлер служил своей стране, и, если он вернулся целым физически, это еще не все. Как бы то ни было, я должен с ним поговорить, прежде чем поставлю точный диагноз.

— Вы не расскажете мне о посттравматическом синдроме? Как он проявляется?

— Вполне возможно, Кит даже не знал, что убивает жену. Он мог быть полностью дезориентирован и не понимал, где находится и что делает. Разумеется, я не могу говорить конкретнее, пока с ним не побеседую. Но я со всей ответственностью заявляю, что многие наши солдаты возвращаются домой с сильнейшим посттравматическим синдромом, и это состояние может стать причиной срыва. Судя по всему, до войны Кит Келлер был хорошим парнем.

Майк принялся постукивать авторучкой по блокноту, обдумывая варианты. Корнфлауэр только что снабдил его защитой против обвинения в убийстве первой степени. Но тут крылся и подвох. Известно, что присяжные не склонны верить в ограниченную дееспособность, и ненавидят невменяемость.

Кристиан сцепил пальцы.

— Посттравматический стресс — это официально признанное психическое заболевание, известное не один десяток лет. Оно может сделать человека инвалидом. То, что там происходит… ну… это вам известно не хуже, чем всем остальным.

Майкл нахмурился:

— Что вы имеете в виду?

— Насколько я понимаю, у вас в семье есть военные. Ваша жена пилот вертолета и в настоящее время проходит службу в Ираке, так?

— Вы действительно хорошо подготовились.

— Мне нужно знать, с кем я имею дело. Ваша жена… что она вам рассказывает?

Майклу не понравился испытующий взгляд доктора. Он беспокойно поерзал в кресле.

— Она там недавно, но женщины не участвуют в боях. По большей части она будет перевозить важных персон.

— Ага. — Корнфлауэр продолжал разглядывать Майкла. Потом улыбнулся: — Она мать. Защита — это ее инстинкт. Разумеется, — прибавил он и умолк.

— Что — разумеется?

— Вам нужно понять одну вещь: звучит банально, но война — это действительно ад. Ты все время боишься, а когда не боишься, то до такой степени накачан адреналином, что готов буквально взорваться. На твоих глазах людей, которые тебе дУроги — по-настоящему дУроги, — разрывает на куски. Ты видишь ногу в канаве, подбираешь ее и кладешь в мешок, потому что ни одного человека — или части человека, твоего друга — нельзя оставлять врагу. Это сумерки души, Майкл, там нет линии фронта. Война окружает их каждый день, куда бы они ни шли. Одним это дается легче, другим тяжелее. Причина неизвестна, но одно мы знаем точно: человеческий разум не в состоянии без ущерба для себя переживать кровавые столкновения, неуверенность и ужас. Просто не в состоянии. Никто не возвращается с войны таким, как был прежде.

— Вы встретитесь с Китом и оцените его состояние? Мне нужен официальный диагноз, чтобы использовать посттравматический стресс для защиты клиента.

— Конечно, — сказал Кристиан. — Почту за честь помочь этому молодому человеку.

Честь. Майкл давно уже не слышал этого слова в отношении своих клиентов. Большинство из них были виновны. Он гордился, что является частью — важной частью — системы правосудия, но редко испытывал гордость, защищая конкретного клиента.

Майкл подумал о Джолин, для которой слово «честь» было не пустым звуком. Она бы одобрила его решение взять это дело.

Майкл встал и пожал руку доктору Корнфлауэру.

— Спасибо.

По дороге домой он все время думал о Ките, о новой стратегии защиты и о том, что же произошло в Ираке с этим вполне достойным молодым человеком.

Что там с ним произошло?

И еще одна мысль: Джолин, что там с тобой происходит?

Домой он, как всегда, опоздал, и по лицу Бетси понял, что та считает минуты, складывает их, чтобы потом предъявить ему счет. Мысль об очередных претензиях раздраженной дочери, причем вполне заслуженных, была просто невыносима.

В кухню вошла Мила.

— Я не против, чтобы задержаться на часок. Не переживай из-за этого.

— Спасибо, мама.

Зазвонил телефон.

Откуда-то донесся крик — вопль — Бетси:

— Я возьму!

Потом топот ног вниз по лестнице.

Виновато улыбаясь, Майкл проводил мать до двери.

— Еще раз спасибо, мама.

Она поцеловала его в щеку.

— Между прочим, от Джолин по электронной почте пришло письмо. Лулу до смерти хочется его прочесть, но я напомнила ей правило: ждать твоего возвращения… и она немного разволновалась.

Майкл поцеловал мать и смотрел, как она идет к машине, и в который раз думал о том, что не справился бы без нее. Когда она уехала, вернулся на кухню и налил себе виски.

В дверях появилась Лулу.

— Мама прислала письмо. Можно уже читать?

— Давай я сначала выпью стаканчик и переоденусь.

— Нет, папа, я жду уже ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ.

Майкл посмотрел на календарь Джолин — сегодня на ужин должна быть жареная курица с рисом. Он подумал, что неплохо бы добавить банку супа с грибами.

— Ладно. Позови сестру. Я буду ждать вас у моего компьютера.

Лулу побежала наверх. Но через несколько секунд вернулась: маленькое личико сморщено, щеки красные.

— Она говорит по телефону.

— Скажи ей, чтобы повесила трубку.

— Она не хочет.

— Ладно, мы подождем…

— НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ! — взвыла Лулу. Глаза ее наполнились слезами.

Майкл понимал, что командует тут он, но решил, что истерика Лулу ему теперь ни к чему. Вздохнув, он пошел наверх. Бетси была в своей комнате, говорила по телефону.

— Может, пойдем, милая? Прочтем мамино письмо, пока твоя сестра не устроила скандал.

Бетси повернулась к нему спиной, продолжая разговор.

— Бетси, — строго сказал он.

— Уйди, папа, я говорю ПО ТЕЛЕФОНУ.

Майкл взял у нее трубку и нажал кнопку отбоя.

— Она перезвонит тебе через десять минут.

Ему показалось, что он нажал кнопку запуска ядерной боеголовки. От крика Бетси: «Это была Сиерра!» — у него заложило уши.

— Мы читаем письмо. Иди вниз.

Майкл пошел к себе в кабинет, оставив закипевшую от гнева Бетси.

Там он усадил Лулу за свой письменный стол, а сам сел на диван и стал ждать старшую дочь. Ждать долго не пришлось. Громко топая, Бетси спустилась по лестнице и влетела в комнату, как фурия, бормоча:

— Ладно, и где это дурацкое письмо?

Бетси подвинула Лулу, и та забралась к сестре на колени и сказала: