Голем. Пленник реторты - Руслан Мельников

Теперь здесь дымящиеся земля, сталь, камни, мертвецы… И стелящийся густой запах горелого мяса и железной окалины. И еще — резкий, неприятный, нехороший остаточный дух алхимии и магии. Но — не смертельный.

Хрустит под копытами, как яичная скорлупа, истлевшая, истончившаяся, утратившая былую прочность броня. Хрустит спекшаяся с броней черная корка человеческой плоти. Хрустят обгоревшие кости.

А конь вороной масти несет Дипольда сквозь черный дым дальше — в лагерь. Где тоже полно трупов. И — поваленных, пожженных шатров, сгоревших палаток, опрокинутых, обугленных повозок, изломанного походного скарба и разбросанного оружия.

И еще дальше несет наездника конь цвета ночи — за границы лагеря. Где больше нет следов обстрела и нет мертвецов, где чисто, вольно, свободно.

Гейнский пфальцграф Дипольд Славный рычит и плачет в закрытое забрало. И слезы на глазах выступают вовсе не от бьющего в смотровые щели ветра. То — слезы позора и обиды. Ярости и неутоленной мести.

И чего-то еще, что заполняет и переполняет все его естество.

— Пшел! — всадник безжалостно пришпоривает коня, гнать которого нет никакой нужды.

Дипольд мчится тем же путем, по которому привел свое войско на смерть, — по извилистой ложбине меж пологих и крутых склонов, поросших лесом. Мчится во весь опор, удаляясь от замка, от битвы, от плена. Долго мчится. Поворот. Еще один…

Дипольд резко натянул повод. Конь поднялся на дыбы, завертел головой, разбрасывая хлопья пены, не желая останавливаться. Нервно закрутился на месте.

Проклятье! Впереди — снова трупы. Люди, кони. Дырявые латы, пробитые шлемы. Зияющие раны, кровавые лужи… Те немногие счастливчики, кому удалось вырваться из обстрелянного лагеря, попали в засаду. Оказывается, была все же засада на пути к оберландскому замку! Но поставленная не для того, чтобы преградить путь к крепости. А для того, чтобы не выпустить из Верхних Земель ни единого остландца. Живым — не выпустить.

Судя по всему, отступавших перебили из ручных бомбард. Когда это произошло? Либо во время обстрела остландской конницы, либо в разгар битвы с големами. Поэтому, наверное, и не слышно было отдаленной пальбы. Или просто расстояние оказалось слишком велико, а заросшие склоны извилистой ложбины отразили и поглотили эхо выстрелов. Да, скорее всего, так. Засаду устроили именно здесь не случайно.

Но где же таятся оберландцы? Дипольд встревоженно вертел головой. Из-за деревьев на горных склонах стрелять они никак не могли: далековато для ручниц. Для обычных хандканнанов, по крайней мере. Может, воины маркграфа прятались за теми вон камнями? Или в тех кустах? Может, и так… Но не похоже, что сейчас там кто-то есть. Видимо, вражеские стрелки ушли, решив, что беглецов больше не будет.

А если даже и не ушли… Какая разница? Все равно путь через ложбину — единственный путь к спасению. Дипольд вновь ударил шпорами по конским бокам. Жеребец фон Швица охотно рванулся с места.

Сухо треснул далекий выстрел. Судя по звуку, очень далекий. Неразумно далекий. Однако выпущенная пуля осадила вороного на первом же скачке. Конь, всхрапнув, споткнулся. Повалился. Всадник вылетел из седла.

Несколько секунд Дипольд выждал, укрываясь за содрогающейся хрипящей конской тушей. Однако больше выстрелов не было. Пфальцграф осторожно приподнялся с земли. Огляделся. Порохового дымка нигде не видать — рассеялся уже. И, вроде бы, никакого движения вокруг. Вроде бы… И не понятно — кто стрелял? Откуда? Но ясно одно: убивать его по-прежнему не собираются. Значит, опять попытаются взять живым. И возьмут ведь, если вот так и сидеть на одном месте.

Следовало убраться с открытого пространства, подняться к спасительным деревьям на склонах, укрыться в лесу и — бежать. Бежать снова, бежать дальше, бежать, не останавливаясь. То, что убит конь, ничего не значит, покуда не схвачен всадник.

Дипольд отполз от подстреленного вороного.

Тишина.

Дипольд поднялся на ноги.

Ни звука.

Он побежал. Вверх — к лесу.

Уже второй раз Дипольд Славный спасался бегством от змеиного графа. Второй раз убегал, надеясь на скорое возвращение.

Чтобы поквитаться. Чтобы покарать. Чтобы свершить месть.

Он верил в это твердо. Он знал это точно.

Что вернется. Что непременно поквитается. Что отомстит.

За все. Сполна.

…Альфред Оберландский долго и сосредоточенно рассматривал через магиерскую трубку подступы к замку, густо усеянные трупами. Он молчал, не высказывал ни похвалы, ни порицания.

Лебиус Марагалиус терпеливо ждал.

— …Итак, каковы результаты? — маркграф наконец опустил смотровую трубку и повернулся к магиеру.

— Как вы сами изволите видеть, ваша светлость… — начал было Лебиус.

И — не закончил.

И — был прерван.

— Мне сейчас интересно не то, что вижу я, а то, что имеет место на самом деле, — бесцветным голосом заметил Альфред. — Ты уже выпустил своих присмотрщиков, колдун?

— Да, ваша светлость, — прагсбуржец мгновенно собрался и посерьезнел.

— И ты смотрел их глазами?

— Да, ваша светлость.

— Что ты узнал о Дипольде?

— Под ним подстрелили коня, и сейчас пфальцграф уходит пешком. Он уже далеко отсюда, но, прежде чем Дипольд покинет ваши владения, пройдет немало времени.

— Хорошо, — маркграф удовлетворенно улыбнулся. — Это время для нас лишним не будет. Армия Дипольда?

— Ее больше нет, ваша светлость. Она погибла.

— Вся?

— Вся. Стрелки в засаде не выпустили никого. Кроме пфальцграфа, разумеется.

— Что ж, отрадно слышать. Раненые остландцы?

— Есть. Мы подобрали несколько человек. Думаю, кое-кто для нас сгодится…

— Понятно, — кивнул Альфред. — Каковы наши потери?

Лебиус замялся.

— Один голем выведен из строя.

— Знаю, что выведен, — раздраженно дернул наплечником маркграф. — Видел. Скажи, что с ним?

— Выжжены глаза. Ядром повредило правую ногу. Пробиты шарнирные сочленения на левой ноге и левой руке. Порвано несколько внутренних проводящих трубок. Вытекло около половины эликсирной субстанции, заменяющей голему кровь, — доложил Лебиус.

— Как скоро ты сможешь его починить?

— Не думаю, что это займет много времени. Самым сложным будет замена глазных яблок, в остальном же…

— Поторопись, — Альфред не счел нужным дослушивать до конца. — Близится время ответного удара, и я хочу, чтобы все мои солдаты, слышишь, колдун, — все до единого — были готовы к походу уже завтра. Справишься?

— Будет исполнено, ваша светлость, — заверил Лебиус.

— Надеюсь, что будет, — сухо произнес Чернокнижник. — Если по твоей вине возникнет задержка — пеняй на себя. Учти — передовые разъезды к остландской границе я уже выслал.