Империя - Гор Видал

— С вами остается ваш Майор. — В тоне Адамса не было сентиментальности. — Мы изо всех сил трудились на вас всю зиму. Мы добыли вам ваш договор. Теперь я мечтаю увидеть мою Дону и самого Дона, конечно, тоже.

— Передайте ей, что она быстрее, чем думает, может получить обратно свой дом.

— Что-нибудь не в порядке с вице-президентом?

— У него больное сердце. Доктор велел ему уехать из города на неопределенный срок.

— Вряд ли кто-нибудь заметит его отсутствие.

— О, Генри, вы так строги к нам, бедным правительственным клячам! Хобарт, быть может, не очень на виду как вице-президент, но он один из самых удачливых вкладчиков денег в стране. Он вкладывает деньги для Майора и для меня, и результаты отличные. Хотя я предпочитаю недвижимость. Я вел переговоры об участке на Коннектикут-авеню. Мечтаю построить многоквартирный дом со шпилями. В этом городе временных жителей за такими домами будущее.

Каролина, видимо, рассчитывала на более возвышенный разговор в логове Червей. Но сегодня старики не вдохновили друг друга на блистательную беседу за завтраком, а ее присутствие стало теперь настолько обыденным, что не требовало от них особой изощренности. В известной мере она испытывала облегчение оттого, что ее принимают как нечто само собой разумеющееся. Принимают старики, что же касается юного Дела, то для него она пока оставалась в значительной степени недостижимой.

— Узнал, что ты здесь, — сказал Дел, входя в комнату.

Адамс повернулся к Каролине.

— У нас смежные кухни. Поварихи общаются между собой. Моя Мэгги с их Флорой.

— Я знал, что вы здесь, мистер Адамс, а Эйди сказал, что и отец тоже должен быть у вас. Поэтому я…

— Ты заходил ко мне на работу? — удивился Хэй.

— Ну да. А оттуда — в Белый дом, где мне была назначена встреча с президентом. Мы решили преподнести тебе сюрприз.

— Возможно ли такое? И разумно ли?

— Скоро узнаем. — Дел глубоко вздохнул. — Я только что назначен генеральным консулом Америки в Претории.

К изумлению Каролины, у Хэя был такой вид, будто его ударили. Он тоже глубоко вздохнул, словно не был уверен, что его слабые легкие способны поглощать воздух адамсовского дома, пропитанный специфическим библиотечным ароматом.

— Назначен… — он так и не смог выдавить из себя внушительный титул.

— Президент сам объявил о назначении, — кивнул Дел. — Он хотел сделать тебе сюрприз. Но прежде всего это явилось сюрпризом для меня самого. Он не хотел, чтобы люди думали, будто я получил эту должность благодаря тебе.

— Всякая республика идет к краху, когда забывают о законе непотизма, подобном второму закону термодинамики, — сказал Адамс.

— Трудно придумать что-нибудь более удивительное, — сказал Хэй, чье дыхание снова стало ровным, — как говорила Элен, когда мы глазели на обезьян в зоологическом саду.

Каролина с нескрываемым интересом смотрела то на отца, то на сына. То, что всегда ей казалось англосаксонской чертой — отсутствие теплоты в отношениях между мужчинами — теперь воспринималось ею как антипатия обаятельного любящего отца к столь же любящему и когда-нибудь, верно, столь же обаятельному сыну, который пока еще не владеет искусством рассказчика, постигнутым отцом у самого большого мастера, Авраама Линкольна, — тот, говорили, способен был рассмешить даже мула со сломанной ногой.

— Я тоже так думаю. — Дел был спокоен и чем-то похож на фотографию президента Маккинли. Если бы дело происходило в Париже, Каролина сложила бы чет и нечет и тогда поняла бы смысл назначения. Но у Дела были отцовские глаза и рот, и вряд ли можно было предугадать, что Огайо, штат, известный как матерь президентов, произведет по неожиданной президентской прихоти еще и генерального консула в Претории, которая находится — где же? В Австралии? Она не питала симпатий к учителю географии в Алленсвуде.

— Южная Африка — этот пост скоро может стать очень беспокойным, — сказал Адамс, который тоже размышлял о реакции Хэя на внезапное возвышение сына. — Какова наша политика в конфликте англичан с этими голландскими психами?

— Крайне доброжелательный нейтралитет, — сказал Дел и посмотрел на отца. — Во всяком случае, для публики.

— Да, да, да. — Хэй покачал головой и расплылся в широкой улыбке. — Мы нейтральны, но стоим на стороне англичан. Вот будет потеха, если там вспыхнет война…

— Прелестная, должно быть? — улыбнулся Адамс. — Маленькая?

— Крохотулечная. Но едва ли прелестная. А забавно другое — как прореагируют наши избиратели, ирландские католики. Они готовы поддержать всякого, кто против Англии, в том числе и этих голландцев, буров, которые не только протестанты, но и запрещают католикам исполнять их немыслимые обряды. Я предвижу немалое смятение среди ирландцев. И могу предсказать также, хотя сейчас только полдень и мне предстоит трезво и ответственно приветствовать дипломатический корпус, что шампанское от нас не дальше колючек некоего дикобраза. Надо выпить за Дела!

Адамс и Каролина радостно поддержали эту идею, а лоб Дела по-прежнему отливал бледностью, хотя на его щеках проступили розовые пятна.

Когда за нового генерального консула были осушены бокалы, Каролина сказала:

— Непонятно только, чему я радуюсь. Я только что обосновалась на Эн-стрит, мистер Адамс уезжает от меня на Сицилию, а Дел — в Южную Африку.

— Остаемся мы с женой, — сказал Хэй. — Мне хочется думать, что это не так уж мало.

— Да и я раньше осени никуда не уеду, — сказал Дел. — Президент хочет мне поручить кое-какую работу в Белом доме. — И снова Каролина обратила внимание на озадаченное выражение лица Хэя.

— Значит, впереди у меня несколько месяцев в роли племянницы или кузины. — Каролине было приятно, что Дел пока остается рядом. Ей надо как можно быстрее постичь Вашингтон во всех его проявлениях. «Нужно действовать подобно Наполеону, — всегда говорила мадемуазель Сувестр, — по заранее намеченному плану».

«Даже женщинам?» — спросила у нее Каролина.

«Именно женщинам. А чем еще мы располагаем? Нас артиллерии не учат».

Каролина и в самом деле разработала план действий. Джон Эпгар Сэнфорд не поверил своим ушам, когда она ему открылась. Он просил ее подумать еще раз, ничего не предпринимать, дать судебному делу плестись, как ему положено. Однако она была убеждена, что сможет одолеть Блэза куда более экстравагантным и приятным способом, при условии, конечно, что ей, как Наполеону, будут сопутствовать удача и помогать военная хитрость. Ключ к ее будущему лежит здесь, в этом странном тропическом городе, среди чужих людей. Ей нужен Дел. Ей нужна любая помощь с любой стороны. Джон в качестве двоюродного брата, теперь она звала его по имени, был готов всячески ей помогать, но на беду был робок от природы. Теперь он наконец овдовел. Однажды вечером в новом шикарном ресторане Дельмонико, где за соседним столиком острословка миссис Фиш изо всех сил напрягала слух, стараясь уловить хоть слово (тут-то Каролина благословила Гарри Лера за его непрерывный смех), Джон, забыв свою робость и учитывая, что срок траура на исходе, сделал ей предложение. Глаза Каролины наполнились неподдельными слезами. В Париже и Лондоне она, случалось, флиртовала, но кроме Дела никто пока не проявил желания на ней жениться, да и она еще не встретила человека, за которого ей захотелось бы замуж; так сложился образ самое себя — одинокой особы, распоряжающейся собственной судьбой. И все же предложение Джона ее растрогало; она самым серьезным образом его обдумает, сказала она, ведь замужество — самый важный шаг в жизни молодой женщины, не так ли? Произнося все положенные в таких случаях слова, которым она научилась от Маргариты или почерпнула из романов и пьес, она начала смеяться, а слезы по-прежнему текли по ее лицу.

— Над чем вы смеетесь? — Джон почувствовал себя уязвленным.

— Не над вами, дорогой Джон! — Лицо миссис Фиш, и впрямь точно рыбье, застыло в сосредоточенном внимании. — Над собой, над всем этим миром.

Адамс настоял, чтобы Каролина осталась, когда отец с сыном отправились на другую сторону улицы в государственный департамент, где им наверняка предстоял серьезный разговор.

Оставшись с Каролиной вдвоем, Адамс сказал:

— Для отца это был удар.

— Мистер Хэй явно не в восторге.

— Ты это почувствовала? — Адамс смотрел на нее с любопытством. — А что еще?

— Что отец как бы желает, чтобы сын потерпел крушение, а сын… — Она замолчала.

— А что же сын?

— Сын обвел его вокруг пальца.

— Думаю, ты права, — согласился Адамс. — Хотя, конечно, я ничего не знаю о сыновьях. Осведомлен только о дочерях или, скорее, племянницах. Я понятия не имею, что происходит или не происходит между отцами и сыновьями. Сын Кэбота Лоджа поэт. Я наверное гордился бы этим. А вот Кэбот недоволен.