Посредник - Ларс Кристенсен

Вечером в субботу, последнюю сентябрьскую субботу, случилось то, чему бы случаться не следовало. Фрэнк пригласил Стива на обед. Они сидели в гостиной, угощались материной стряпней, по ее словам кроликом. Стив хвалил: вкусно, мол. Послушать его, так все всегда вкусно. Он всегда был доволен. Вроде даже и жизнью доволен. Матери Фрэнка Стив нравился, хотя он пил пиво прямо из бутылки и отличался изрядной неряшливостью.

– Как твоя новая работа? – спросил он.

– Затишье, – ответил Фрэнк.

– Разве это не хорошо?

– Хорошо? Что затишье?

– Что несчастий не происходит, я имею в виду.

– А-а, ну можно и так посмотреть.

– У тебя свой кабинет и все такое?

– Да. Свой кабинет. И секретарша.

– Секретарша? Заливаешь, поди?

– Не заливаю, Стив. Ее зовут Бленда Джонсон. Приносит ланч, поливает цветы, содержит в порядке протоколы и договоренности. Без нее я бы не справился.

Тут и мать воззрилась на него:

– Ты не рассказывал, Фрэнк.

– А ты не спрашивала.

Стив осушил бутылку и продолжил допытываться:

– Чем ты, собственно, занимаешься, Фрэнк?

– Об этом я говорить не могу.

– Да ладно тебе!

– Увы, я не могу говорить об этом, – повторил Фрэнк.

– Почему?

– Потому что я обязан молчать, Стив.

– Он и мне ни словечка не говорит, – вставила мать. – И дома ходит в черном костюме.

Стив откупорил новую бутылку.

– Чуток-то мог бы сказать.

Фрэнк вздохнул:

– Хотите, чтобы я загремел в тюрьму? Я подписку дал, что никому ни слова не скажу.

– Блин, да ведь тут только твой приятель да родная мама!

– По-твоему, я рискну сесть на два года в тюрягу потому только, что ты мой приятель, а мама мне мать?

– А ты не преувеличиваешь, Фрэнк?

– У него и визитные карточки есть, – сказала мать.

– Покажь, – попросил Стив.

Фрэнк поломался, но все же достал карточку. Стив проникся уважением.

– Можешь оставить себе, – сказал Фрэнк.

Стив покачал головой:

– Нет, спасибочки. Я знаю, где тебя найти. Вдобавок мне Посредник не требуется.

– В конечном счете Посредник требуется всем, – сказал Фрэнк.

После обеда, покормив Марка, Фрэнк со Стивом двинули в бар, расположенный за вокзалом, который походил на дом с привидениями: окна выбиты, на подоконниках меж осколков сидят черные птицы, кричат. Сущая птичья клетка, притом огромная. Старые бродяги говорили, что, когда поезда перестают останавливаться, Бог переезжает на следующую станцию. Часы над перроном висели как неприятное воспоминание – стеклянные осколки да сломанные стрелки. Стив остановился, кивнул на них:

– Эти часы меня раздражают.

Фрэнк тоже остановился:

– Лучше бы снесли все это дерьмо.

– Особенно часы. Они просто назло их тут держат?

– Уборка мусора тоже стоит денег.

Фрэнк рассмеялся:

– Сносить дороже, чем строить. Черт возьми, сделаю-ка я доброе дело. Остановлю часы раз и навсегда.

Стив влез на ящик и принялся дергать старые искореженные часы. Те упрямо не поддавались, и он злился все сильнее, оторвал доску и в конце концов победил былое величие Кармака, а потом спихнул обломки на рельсы.

– Мать твою, зачем ты это сделал?

Стив закурил:

– Ты о чем?

– Зачем спихнул их на рельсы? Может случиться беда.

– Беда? По-твоему, «Амтрак» сойдет с рельсов, если наткнется на секундную стрелку?

– Все равно это неправильно.

– Тебе всюду мерещатся несчастья, Фрэнк. Но ты ведь ими и живешь, так?

Такое Фрэнк на себя вешать не хотел. Спрыгнул на пути и отбросил обломки в траву. Минуту постоял, прислушиваясь. Он ничего не слышал, но чувствовал едва уловимую вибрацию рельсов, ночной поезд, пока что далеко, там, где еще день, чувствовал эту песню, которая раньше была доброй приметой, а теперь – дурной, просто дурной вестью или вовсе никакой не вестью: поезда-то в Кармаке больше не останавливались.

Правда, бар по-прежнему назывался «Рейлуэй рест», то бишь «Железнодорожный приют». Старые расписания поездов висели у входа, напоминая посетителям обо всем, что миновало, а миновало почти все. Стив охотно сорвал бы и их, но не стал. Музыкальный автомат в углу молчал, им уже давно никто не пользовался. Старые шлягеры вышли в тираж. Возле бильярдного стола отирались унылые сутулые мужики, зеленое сукно отбрасывало блеклые зеленые тени на их лица, которые словно бы зарастали травой. Кто-то крикнул:

– Фрэнк Фаррелли явился искать бйды!

А в углу сидела миссис Стаут с каким-то синим напитком. Ей здесь не место, подумал Фрэнк и хотел повернуть обратно, но Стив его удержал.

– Плюнь ты на этих неудачников, – сказал он.

Они стали у стойки. Стив заказал два стакана, большой и поменьше – большой стакан виски и маленький с пивом. Фрэнк заказал содовую «Канада-драй».

– Помнишь, что нам внушали, когда мы были мальчишками? – спросил Стив.

– Да нам много чего норовили внушить.

– Мол, если будешь хорошо себя вести, то, когда умрешь, попадешь в Сульванг.

– А будешь вести себя плохо, останешься в Кармаке.

Стив осушил один стакан, заказал новый и повернулся к Фрэнку:

– Ты в это верил.

– Черта с два!

– Верил-верил.

– Черта с два! Кончай талдычить, будто я верил в эту ерунду.

– Ну ты даешь, Фрэнк! Пожалуй, это единственное, на что можно надеяться.

Оба немного посмеялись. В сущности, замечательно сидеть вот так у стойки бара и просто болтать. Не то чтобы они говорили о чем-то новом – такое бывало редко. Скорее уж, разговаривали обо всем, что происходило раньше, ведь о будущем ничего особо не скажешь, невозможно не повторяться. Теперь же у Фрэнка была работа, и он просто не мог не смотреть в будущее. Потому-то, наверно, и отметил в глубине души, что немножко заскучал в обществе приятеля, который застрял на месте, тогда как Фрэнк полным ходом мчался по жизни. И все равно замечательно. Стив заказал еще выпивку и кивнул на миссис Стаут:

– Как думаешь, угостить даму коктейлем?

– Нет.

– Почему?

Фрэнк понизил голос:

– Потому что она только что овдовела.

– Тем более.

– Черт, Стив, это не смешно. Вдобавок она потеряла и сына.

– Вот это скверно.

– Именно я сообщил ей об этом. Было нелегко.

– Ты вроде говорил, что обязан молчать?

– Потому больше ничего и не скажу. Но было нелегко. Так и знай.

Фрэнк глубоко вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Стив достал пачку сигарет.

– Ты ведь можешь меня с ней познакомить?

– Лучше откажись от этой идеи.

– А что тут плохого? Она пошлет меня к черту? Ну и что?

– Или выплеснет стакан тебе в рожу.

– Да, ты бы предпочел увидеть здесь какое-нибудь несчастье. Тогда бы тебе было чем заняться.

– Опять не смешно. Мне, во всяком случае.

– Просто у тебя нет чувства юмора.

Тут Фрэнк сообразил, почему приятель вправду начал действовать ему на нервы. Шутки у него невеселые, а большей частью вообще бородатые. И он вдруг подумал, что долго не выдержит в его обществе. Огорчительно, однако так уж оно есть. Ничего не попишешь. Стив сунул в зубы сигарету, но закурить не успел – бармен бросил тряпку за спину и наклонился над стойкой:

– Кури на улице, Стив.

– Ладно-ладно. Знаешь, что Нил сказал Олдрину, когда они прилунились?

– Большой и маленький шаг.

– Нет. Это потом. Сперва он сказал: Мы сейчас единственные, кто не дома.

Стив захохотал громче всех и щелкнул зажигалкой. Бармен схватил его запястье и задул пламя:

– Обойдемся без скандала, Стив. Согласен?

– Ладно, шеф. И без чаевых.

Стив сгреб со стойки в ладонь мелочь и отошел к музыкальному автомату, пыльному «Вурлитцеру» выпуска 1962 года. Повернулся к миссис Стаут:

– Что желаете послушать, мэм?

Она взглянула на него поверх стакана:

– Выбери сам, красавчик. Но я питаю слабость к «В-двенадцать».

– «В-двенадцать»? Именно это я и хотел поставить. Смекаете, что это означает?

– Что же?

– Мы созданы друг для друга.

Миссис Стаут засмеялась и вроде как согласилась. Заказала еще порцию выпивки, и Стив решил, что нынче у него есть шансы, вдова ли, нет ли. Он бросил в прорезь монетку, нажал на кнопку «В-12» – «Blue Skies» в исполнении Эллы Фицджеральд, кого же еще. Можно и потанцевать. Под эту песню можно делать что угодно. Но ничего не произошло. Пластинки так и висели за грязным стеклом. Стив бросил еще одну монетку. Опять безрезультатно, только мужики в глубине бара перестали играть в бильярд, видимо смекнув, что Стив Миллер норовит выпендриться, а на лучшее развлечение в такой вечер, как нынче, рассчитывать не приходится. Фрэнк огорчился за приятеля, пытавшегося оживить дохлый музыкальный автомат, который только жрал монеты. В конце концов Стив не стерпел. Не стерпел, что этот паршивый «Вурлитцер» портит ему вечер, именно сейчас, когда все шло так хорошо, – во всяком случае, он думал, что все хорошо. Разбежался и что есть силы пнул, автомат затрясся, затрещал, зашипел, однако никакой музыки не завел, только погас, окончательно сдох – этакая могила для старых шлягеров. Но в зеленой тени от бильярдного стола отделилась какая-то фигура, направилась к Стиву, который и сам был отнюдь не воробышком, после двадцати-то лет в мастерской. Но этот мужик был сущий богатырь. Стиву придется туго, если возникнет скандал, а он возникнет наверняка. Фрэнк, по-прежнему сидевший у стойки, узнал этого мужика, не по размерам, а по медно-красной, едва ли не уродливой физиономии. Боб Спенсер, тот, что вместе с ним претендовал на должность Посредника, но получил от ворот поворот. Бармен положил тряпку, взялся за трубку телефона. Вот-вот грозило случиться что-то нехорошее. Это было ясно всем, и никто не вмешивался, всем хватало своих забот. Боб Спенсер остановился перед Стивом, смотрел, однако, на миссис Стаут.