Кошка, которая умела плакать… - Аникина Наталия

Пока Анар и Аниаллу беседовали, Верховная жрица Гвелиарин поднялась со своего трона и, остановившись на верхней ступени ведущей к нему лестницы, мягко улыбнулась почтительно склонившимся послам.

– Я хочу напомнить вам, что Бриаэллар – это не рядовой город или страна, – прозвучал чарующе-спокойный голос Верховной жрицы. – Это дом Аласаис. И если она впустила вас в своё жилище, то советую вам, непрошеным гостям, не указывать ей, какие порядки надо в нем устанавливать, – в словах алайки не было гнева – в них слышался лёгкий укор, какой бывает у матерей, поучающих своих неразумных чад. – Она позволила вашим соплеменникам жить здесь, приобщаясь к благодати, дарованной ей моему народу. И если вас не устраивает существующее в Бриаэлларе положение вещей, то врата города распахнуты для всякого, кто хочет его покинуть.

По напряжённым лицам послов было видно, что они уже искренне сожалеют о случившемся; казалось, что они вообще не понимают, что здесь делают. Люди выглядели растерянными – мудрый взгляд жрицы синими волнами своего благостного света смыл из их душ весь гнев, усмирил породившую его гордость, а вместе с этим и решимость спорить покинула послов. Все трое каниралийцев неловко поклонились и поспешили к выходу. На этом видение закончилось, яркие краски померкли и растаяли, словно янтарная дымка. Перед Анаром снова было освещенное зелёными огнями подземелье, кажущееся ещё более тёмным после изумительного покоя священного города. Сердце его всё ещё замирало от восторга: он был царским сыном, но такого не видел и при пышном дворе своего дяди.

– Это тоже было? – спросил алай, когда окончательно пришёл в себя.

– Да, но гораздо раньше событий твоего прошлого видения, – ответила Аниаллу. – С этого странного визита и начался наш конфликт с Канирали. Как ты видел, послы уехали от нас ни с чем, им было даже стыдно за то, что они сделали.

Они осознали свою глупость и то, насколько неравны были силы их страны и Бриаэллара.

Но они не исцелились от своего безумия – всё это повторится вновь и вновь. Среди лордов Канирали произойдёт раскол и вспыхнет конфликт. Король будет настаивать на начале репрессий против алаев, живущих в Канирали, если не на начале войны с Бриаэлларом, его брат и двое младших принцев возмутятся. Произойдёт переворот, о котором я тебе говорила. Старший сын короля погибнет, напоровшись на собственный меч: Тиалианна прокляла его и наслала свою излюбленную кару – лишила его удачи, – пояснила Аниаллу, увидев изумление на лице Анара. – Его отца свергнут, после чего на трон взойдёт средний сын короля, который принесёт извинения Бриаэллару. Всё закончится хорошо, – горько усмехнулась Аниаллу, уставившись на подёргивающийся кончик лежащего на бедре хвоста.

– А потом прилетят драконы… – проговорил алай. Теперь у него в голове сложилась полная картина произошедшего. Хотя нет, не совсем так.

– Алу, а вызволить их вы пытались? Неужели эалы Ал Эменаит не попытались отбить своих, неужели… богиня позволила кому-то судить своих детей? – это казалось обитателю Руала невероятным. Его грозная Аласаис вдруг вынуждена склонить гордую голову, увенчанную короной владычицы всего сущего, перед… перед кем? Кто вообще такой этот Веиндор?

– Это бесполезно, – грустно покачала головой Аниаллу, выпустив хвост из игравших им пальцев. – С Веиндором спорить бессмысленно и сражаться с ним невозможно.

Я еле отговорила своего отца Селорна от атаки на Серебряные скалы. Это было бы приговором нам всем.

– Они что, прилетели бы и спалили Великий лес?

– Огнём? – усмехнулась девушка, хотя в голосе её не было ни капли веселья. – Нет, Анар. Веиндор есть Смерть, он решает, кому умереть и кем возродиться, он может убить тебя, не прибегая к оружию. Ему было бы достаточно пролететь на своих призрачных крыльях сквозь лес, сквозь деревья, сквозь птиц, зверей и эалов. Забирая души последних. А лес… лес и его неразумные обитатели ничего бы не заметили. Веиндор не карает невинных, – зло улыбнулась Алу – сейчас она как никогда походила на Селорна, – дело в том, что раньше он не брался быть судьёй в мирских делах, не лез в политику…

– Этого не может быть! – прошептал, почти прошипел Анар, невольно опустив уши. – То есть, если в Энхиарге существует раса, наделённая такой силой, то она должна уже многие тысячелетия диктовать свои правила всем остальным обитателям нашего мира. Или, быть может, так уже и происходит?

– Нет, конечно, нет… – нервно рассмеялась Аниаллу, – у драконов нет иных целей, кроме служения своему владыке. А его самого не интересуют ни власть, ни богатство. Они не способны на подлость, вся их жизнь – это служение добру, хотя и в непонятной большинству существ форме. Ни амбиций, ни страхов, ни привязанностей… в общем – никакой личной жизни.

– Я чего-то не понимаю. Веиндор – бог смерти, так? – переспросил недоумевающий алай. Что-то не увязывался в его сознании образ милосердного бога с его… родом занятий.

– Не совсем так, он наэй Перехода, перерождения, – поправила Аниаллу, но Анар не дал ей договорить.

– Не важно. И эти драконы служат ему, верно? – продолжал он настойчиво допытываться, желая немедленно докопаться до истины.

– Абсолютно, – соглашаясь, кивнула девушка. – Они, можно сказать, состоят из этого служения. Приносят волю Веиндора в миры. К несчастью, вот и мы попали к нему в немилость, хотя мне так и не понятно за что? Не может же он (Анара поразило то почтение, граничащее с восхищением, которое прозвучало в голосе алайки) быть столь слеп…

– Прекрасно, – ехидно улыбнулся Анар, – и после всего этого, ты называешь их доброй и мудрой расой?

– Да, – простодушно пожала плечами алайка, чем ещё больше взбудоражила любопытство своего собеседника. – И не я одна – их боятся и ненавидят только темные… хм …я имею в виду необразованные или совсем уж тупые существа, которые не могут постичь цели Веиндора. В Энхиарге его называют Милосердным и почитают едва ли не больше, чем Аласаис и Тиалианну. Он тратит всю доступную ему мощь на то, чтобы ликвидировать огромное количество несправедливостей, которые связаны с болезнями, старением или, наоборот, вечной жизнью. Он такой же Страж Пути, как и Тиалианна – то, что ей не удаётся исправить в судьбе существа при его жизни, Веиндор способен исправить после его смерти, даровав новое рождение… в подходящих, достойных его условиях, – Аниаллу обхватила колени руками и положила на них подбородок. Удобно откинувшись на колонну, она пристально наблюдала за реакцией Анара. А он смотрел перед собой невидящим взглядом, видимо, осмысливая услышанное.

– А как они выглядят? Ты называешь их то призрачными, то серебряными драконами? Ты сама-то видела их? – спросил он через некоторое время.

– Не видела. И никто этого не знает наверняка. Людям из Элидана, любимой расе Веиндора, они представали в сверкающей серебром чешуе. Но когда Веиндор наслал мор на Лактд в Рапе, он явился как жуткий призрак, серый… чёрный… грозный… страшный в общем, – Аниаллу махнула перед собой рукой, словно отгоняя дурное виденье. – Про Веиндора и его драконов ходят тысячи слухов, легенд и поверий, но я не думаю, что у нас есть хоть клочок от шкуры правды.

Некоторое время алаи молчали. Анар пытался понять, как он, прежде считавший себя практически неуязвимым для всех, кроме богини и матери, будет жить теперь, зная о существовании силы, превосходящей Аласаис. Но вот возникшее в первый момент неприятное чувство незащищённости ушло без следа, и алай поразился уже собственному спокойствию, одновременно с наслаждением представляя себе, какой шок испытал бы его дядя от такой новости.

– Вот такая у нас весёленькая жизнь, – промолвила Аниаллу, вздохнув и вытянув ноги. – Раньше, оказавшись в опасной ситуации, я говорила, что нас вот-вот накроет пёсьим брюхом, а теперь – теперь это брюхо превратилось в драконье. Чести, конечно, больше, но удовольствие то ещё, – девушка состроила тоскливую гримаску, но тут же глаза её задорно блеснули. – Впрочем, насколько я понимаю, в скорости это будут и твои проблемы! Если после моего рассказа ты, конечно, не передумаешь и не предпочтёшь остаться всесильным владыкой в безопасном и неизменном Руале!