Робот и крест. Техносмысл русской идеи - Максим Калашников

Технологическое освоение Приморья повысит численность людей, живущих в нем, и «закрепит» его за русскими землями. Вместе с тем необходимо и развитие производства по ту сторону русско-китайской границы — в Манчжурии. Эта часть Китая некогда была самостоятельным государством, причем государства, в давние времена завоевавшего сам Китай. В конце XIX века его земли вошли в сферу интересов России, через них прошла знаменитая КВЖД (Китайско-Восточная Железная Дорога), за нее проливали кровь в Русско-японскую войну. В ходе Второй Мировой войны японцы создали на этих землях государство Манчжоу-Го, которое могло бы служить буферов между восточными русскими землями и Китаем. Увы, на этот раз И.В. Сталин все-таки совершил ошибку, отдав Манчжурию Мао Цзедуну в надежде получить взамен вечную дружбу. Что же, точно видеть на 50 лет вперед человеку не дано, а в те времена Китай никто не рассматривал всерьез.

Однозначно, что ныне Манчжурию невозможно аннексировать военным путем, нельзя и взять ее в аренду. Единственно возможный путь — размещение на ее землях производств, использующих русские технологии и китайскую рабочую силу. В принципе эти земли можно сделать экономически зависимыми от России за счет электрической энергии, поставляемой с ее территории (после реализации проекта термоядерной энергетики). Ведь в настоящее время Манчжурия (как и весь Китай) испытывает значительный дефицит электроэнергии.

Производства, развернутые в Манчжурии, «свяжут» множество китайских рабочих рук и удержат китайцев от миграции в Россию, в ее восточную часть. Ведь каждому китайцу гораздо легче будет обжиться в своей родной культурной и этнической среде, чем в чужой, русской. Одновременно Россия сможет вывести в Манчжурию многие поточно-конвейерные производства, которые всегда были слабым местом русской промышленности. Ведь всем известно стремление русского к созданию единичного, уникального и презрение к производству повторяющегося, однотипного. Но без таких производств техносфера пока обойтись не может.

Сибирская часть границы с Китаем имеет природное прикрытие в виде гор. Разумеется, их наличие все равно требует строительства военных укреплений. Но в первую очередь требуется развитие сибирских земель, хранящих в себе ни с чем не сравнимые природные богатства. К тому же эти богатства сочетаются в этих краях с умелостью и трудолюбием особого племени русских людей — сибиряков. Потому Сибирь имеет все предпосылки для создания сложных (в том числе и космических) производств. Разумеется, для этого, прежде всего, следует навсегда отказаться от современного взгляда на Сибирь, как на гибрид из бездонной нефтяной бочки и печки для выплавки алюминия.

Между Китаем и Сибирью лежит буферное государство — Монголия, всегда тяготеющее к союзу с Россией. Ее в свое время праворадикальный герой, «черный барон» Унгерн фон Штернберг мечтал сделать центром своей Империи. Не получилось. Но Империя все равно возникла. Следует иметь ввиду традиционное для монголов отрицательное отношение к Китаю и китайцам, что делает для них союз с нами — неизбежным. Храбрость и дисциплина монгольских воинов хорошо известна, и единственный их недостаток — малая их численность (особенно по сравнению с таким противников, как Китай). Что же, этот недостаток можно частично компенсировать путем оснащения монгольской армии самыми передовыми русскими военными технологиями. В том числе, возможно, и ядерным оружием.

Монголия имеет свое природное богатство — залежи медно-никелевой руды. Их освоение и глубокая переработка (позволяющая в перспективе создать электротехническую промышленность) поставит Монголию на другой уровень развития. Что опять-таки обезопасит сибирскую границу с Китаем.

Еще восточнее лежит входящая в состав Китая земля тюрков-уйгуров. Интересного народа, очень давно принявшего манихейство (учение персидского мудреца Мани о том, что все видимое Бытие есть творение злого начала), а потом отказавшегося от этого учения.

На этой земле так же возможно экономическое сотрудничество, основой которой может стать, например, каменный уголь, залежи которого имеются в этом регионе. Таким образом, будет прикрыта не только Сибирь, но и зона жизненных интересов России — Средняя Азия. Горы, которыми изобилует Уйгурия, по своей сути являются надежным природным укреплением от возможной китайской экспансии.

Вот и все мероприятия, необходимые для надежного прикрытия самой протяженной границы в мире. Их проведение не будет безвозвратной тратой средств, ведь каждый шаг принесет отдачу. И не только коммерческую, но и культурную. Союз с множеством народов всегда обогащает культуру народа, лидирующего в этом союзе. А обеспечение безопасности Руси на востоке требует союза с множеством народов.

Теперь перенесемся на Запад и посмотрим на ту границу, где русский щит, против границы китайской, никогда не был в покое, но всегда находился в движении.

Шуршащие перьями поляки, гремящие латами тевтоны, пестрящие разноцветьем своих мундиров французы, ревущие танковыми двигателями солдаты 3 Рейха. Сколько их было — бросившихся в ледяную пропасть Руси! Закрыв глаза, съежившись, больше со страхом, чем с верой в победу… Воистину, так бросаются только лишь от отчаяния! Понятно, врагов, прорезающих западные русские границы, чаще всего натравливали на Россию третьи страны, чаще всего — Англия, потом и США. Враги по самой своей сути (об этом сказано в моей статье-концепции «Морская Политика»).

Но ведь у вождей тех, кто нападал, тоже был разум. Учесть опыт предшественников — проще простого, воспользоваться им — раз плюнуть. Не ходить в Россию, а если грозит сама Россия — то обороняться, а в нее все равно не ходить. Ну а если уж и обороняться не получается — то сдаваться, так хоть жизни сохранишь…

Однажды в истории произошел уникальный случай. Один из вечных исторических агрессоров с западного направления — Германия, получил-таки возможность беспрепятственного входа на русские земли. Глубину наступления никто ограничить не мог — иди, пока идется! И бери, что под руку попадается! Произошло это в 1918 году, когда русское государство фактически перестало существовать, а множество армий воевали друг с другом, не оказывая никакого сопротивления германцам. И что же? После какой-то тихой оккупации, когда мелкие разрозненные гарнизоны наглухо запирались в городах Украины и Белоруссии, ничем не выдавая своего присутствия, начался мгновенный отход. Германия фактически сдала свои позиции в России еще до поражения ее на Западном фронте. И для такой вот бессмысленной прогулки немецкие и австрийские солдаты 4 года кормили собой окопных вшей, морозили руки и ноги да лили кровь в бесполезных атаках на укрепленные позиции!

Вывод тут мог быть один — победа над Россией мало чем лучше поражения в войне с ней. Ведь сама география Евразийского континента, если идти со стороны Европы в его глубину, напоминает расширяющуюся воронку. И по ходу наступления (даже при отсутствии противоборства и связанных с ним потерь) войско лишь рассеивается, в конце концов превращаясь в небоеспособные разрозненные отряды. Ну а если есть и сопротивление, то до конечной цели (например — до Волги, как в плане Барбаросса) сумеют дойти лишь отдельные группы бойцов, уже более похожие на банды, чем на части регулярной армии. Долго продержаться, само собой, им не удастся.

Воистину, в стремлении Европы завоевать Россию было что-то самоубийственно-болезненное. Какая-то странная тяга к коллективным страданиям, которую нам следует понять.

Вспомним, что Европа более всего любила создавать не просто идеи, но универсальные идеи, претендующие на всемирность. Католичество, протестантство, либерализм, республиканство… По своей сути они должны были приниматься всеми народами мира, и в самом деле их удавалось нести и народам Экваториальной Африки, и индейцам Центральной Америки. Но что за счастье иметь всемирные идеи воплощенными в далеких, мало кому знакомых землях, и встречать сопротивление им прямо под боком, рядом…

Какое-то чутье подсказывало народам Европы, что никакая идея не станет всемирной, пока она не овладеет простором Евразии. И если она не будет принята на нем добровольно (чаще всего она и была не принята), то остается лишь навязать ее силой. Другого выхода нет. В случае победы все мировые окраины примут ее сами собой, а без нее она все равно едва ли продержится долго. Ливонские рыцари и поляки атаковали русские земли, помня, как мало продержалось Иерусалимское королевство. После стремление прежде всего овладеть центом Континента стало рассматриваться уже, как само собой разумеющееся, несмотря на очевидную обреченность этих попыток. Должно быть, в головах вождей нападавших народов крутилось одна и та же мысль «А вдруг на этот раз — выйдет!»