Тропою снов - Ната Чернышева

Ага, куда там, лучше некуда! Кого обмануть хочешь, старый хрен?! Засунь свой артефакт себе в… одно место, до попы мне твой Свет, можешь поверить!

— Подойди сюда, девочка. подойди, не бойся, — просит кого-то целитель, и я даже понимаю, кого именно… — Это очень простая магия, даже Посвящения не требуется. Помоги, ты же видишь, одному тут не справиться…

— Что… что мне делать? — тихо спрашивает Анна Альбертовна, в голосе — страх и слезы. Но боится она не за себя, вот ведь удивительное дело!

— Возьми ее за руку. И не отпускай…

Бережное прикосновение ладони… Смутное воспоминание. Какое-то странное, давно позабытое чувство…

— Мама?…

— Танечка, родная… я здесь, я с тобой!

Как же она нашла меня, откуда… ведь моя мать погибла, тогда еще, Тьма знает сколько лет тому назад при лесном пожаре! Не может быть! Этого просто не могло быть, не могло… Но мама была. Держала меня за руки, и ее любовь обнимала измученную душу родным теплом. Я начала сползать в какую-то отвратительную полудрему — не то сон, не то забытье, и Силы ни капли… вот так, наверное, и растворются люди в Междумирье, пройдя порталом смерти. Ни боли, ни радости, — ничего, одна пустота…

— Все, — устало говорит аль-целитель. — Если и это не поможет, то…

— Жить будет?

— Может быть…

— Что — может быть?! Будет жить или нет, я тебя спрашиваю!

— Сбавь тон, Юлерссану, — гневно советует аль-целитель. — Мечом махать перед ребенком, не прошедшим Посвящения, много ума не надо! Ты лучше спектр выброса припомни! Там вся Триада разом отметилась! Соображаешь, что это значит?

— И что это значит?

— Да этой девчонке цены нет! Призвать мощь всех Сил разом — я о таком даже не слышал! Девочка выложилась до предела… как она вообще на ногах еще держалась! А ты мечом ее, умник!

Отчаяние переполняет меня. Опять, ну опять все то же самое, сейчас я снова умру, и никто не спасет, ни мать, ни сам Баирну, даже если вдруг прямо сейчас здесь появится…

— Знал я одну такую, — говорит дорей-воин задумчиво. — Лет семьдесят тому назад в Накеормае жила, артефакты по всем трем Силам делала. Еще до Посвящения магом стала… случай уникальный.

— Мастерицу вспомнил? — насмешливо интересуется аль-воин.

— Именно, — подтверждает Юлерессу.

— Ну, так забудь. Давно пора. Сам Верховный не знает, по каким мирам ее дух теперь бродит…

С трудом разлепляю веки, смотрю в глаза командиру патруля. Семьдесят лет — это для боевого мага не возраст, так, четверть возраста. Вот аль-целитель, тот наверняка уже вторую сотню за спиной оставил. А этот мужик на пике формы. Чувствую, знаю, что не совсем он мне чужой, а вспомнить что-то конкретное никак не получается… Семьдесят лет! С ума сойти, как долго меня здесь не было! Но в каждом мире время течет по-своему. Счастье еще, что не через семьсот лет вернулась. И не через тысячу семьсот…

Тьма ему в глотку, помню я его, идиота! Как он хвостом за мной таскался и как на вершину Храма полез, чтоб Посвящение принять до срока и как нам обоим за это от Баирну влетело… И как через несколько лет он с Верховным повздорил, и как дури хватило меч Тьмы на аль-нданна поднять…

Все ждали, что Верховный аль-нданн в пыль разотрет обнаглевшего не в меру юнца, но Баирну только плечами пожал и пошел своей дорогой… Взвыл воздух от Силы Тьмы, выброшенной боевым артефактом в беззащитную спину… аль-нданн даже шагу не замедлил, а темный клинок, не долетев до цели, просыпался на землю безобидной трухой…

— Юлеська! — выдыхаю внезапно пришедшее на ум имя.

Юлеська! Быть того не может! Но это он, я знаю, я верю, я чувствую!

Смотрит на меня круглыми глазами. Но видно, все-таки осталось в нем что-то от того гордого, упрямого мальчишки, кричавшего мне в спину с обидой и яростью: 'Все равно ты будешь со мной!'…

— Ты?! — шепчет он, глазам своим не веря. — Не может быть!

А я понимаю вдруг, почему аль-целитель посчитал меня не прошедшим Посвящения ребенком! Лечение в Реабилитационном Центре не прошло даром. Память нданны Натэны вернулась, но так и не ожила. Я по-прежнему думала о себе как о Татьяне Копыловой. Которой, ясень пень, никакое Посвящение и во сне не снилось…

Яркий свет заливает мир — ни дать, ни взять зажглось второе солнце. Ослепительный жидкий пламень стремительно обретает человеческое подобие, и вот уже стоит перед нами невысокий мужчина в светлых одеждах, окутанный искрометным сиянием Света…

— Таня, Танечка! — в ужасе шепчет анна альбертовна… мама?… — что это? кто это такой?!

Я чувствую ужас, захлестнувший ее с головой… еще бы! Исходящая от Баирну громадная аура неукротимой Силы такова, что слабонервным Накеормайского Верховного лучше вообще не видеть, ни в первый раз, ни в тысячу первый. Рослые патрульные почтительно расступаются перед ним, и рожи у всех кислые, ждут, как их еще сейчас похвалят за недостойное поведение. Да и мне радоваться нечего… а впрочем, мне уже без особой разницы… Все равно помирать.

Остается только выдержать гневный взгляд аль-нданна с достоинством, после чего и помирать со спокойным сердцем: мало кто в Первом мире может похвастаться тем же.

Он первым отвел взгляд, видно, были у него дела поважнее глупой девчонки, по собственной дурости угодившей к патрулю в лапы. А на меня нахлынуло вдруг какое-то странное чувство, не то боль, не то обида, не вдруг поймешь… И внезапно я вспомнила, что именно связывает меня с этим суровым человеком, который к тому же на несколько сотен лет меня старше и во столько же раз мудрей…

…Рука в руке и жаркое счастье, огненным дыханием обнявшее обоих…

Быть этого не может! Чтобы я и сам Верховный аль-нданн Накеормайского Предела… не может быть!

Аль-нданн Баирну переменился в лице, разом утратив все свое ледяное достоинство. А в следующий миг оказался рядом, и я с громадной радостью поняла: еще как такое может быть! Я его с детства любила, всю жизнь, именно к нему и рвалась сквозь границы всех миров Спирали, именно его ребенка сумела сохранить, несмотря ни на что и вопреки всему…

И это ведь именно он нечаянно дал мне имя, вернув родителям дуреху, потерявшуюся в праздничной толпе!

Баирну так и держал меня на руках всю дорогу до самого Накеормая. А я, хоть и плавала по-прежнему в муторном полузабытьи, уже не чувствовала себя умирающей. И твердо знала: это не сон. Не смутное видение из калейдоскопа искалеченной памяти, — реальность. Я вернулась домой, в свой мир; а сном, кошмарным сном, уходившим безвозвратно в былое, отныне и навсегда стали годы, проведенные в Реабилитационном Центре другого мира, где меня старательно лечили от сумасшествия.