Инкассатор: Всадники апокалипсиса - Андрей Воронин

– А, представляю этих фанатов, – саркастически усмехнулся Зимин. – Да, могу себе представить, как они все это делать будут.

– Не хуже вас, – парировал Юра.

– Ну, как тебе сказать... Они сразу разбегутся, когда им к брюху пистолет приставят. Это не кино, братки будут стрелять наверняка. А если в них не будут стрелять, то сделают с их семьями то, что сделали с семьей Артюшина.

– А вот Бронька, – как бы не слушая капитана, продолжал Филатов, – у него глаз-алмаз, с дистанции в сто метров расстреливает наперсток. Во-вторых, уже понюхал пороху. Его спокойно можно использовать возле банка Бугрова. Если понадобится, он и в рукопашной себя покажет. Даже мне с ним не хотелось бы встретиться один на один. Я, по-моему, не рассказывал, что он однажды, когда на Артюшина напали бандиты на улице, раскидал их, как котят. А у тренера за день до этого чемпионат России начинался. Почти все тогда воспитанники Артюшина медали взяли. Кстати, Бронька сейчас в мэрии работает, а, я, дубина, только теперь об этом вспомнил.

– Ага, а если кто-нибудь сдаст тебя, что ты такую операцию затеял, тебя вместе со мной посадят, – раздраженно заметил Зимин. – Да и потом – все эти твои хваленые бойцы очень быстро разбежались, когда паленым запахло.

– Разбежались – потому что их и тренер, и я предупредили. И в самом деле, нечего им соваться тогда было! – заметил Филатов. – Теперь все изменилось. Они теперь за своего тренера горы свернут! Ладно, у меня есть еще одно действенное предложение. Тебе, Саша, понравится.

– Ой ли! – схватился за голову Зимин, всем видом показывая сомнение.

Но Юрий его не слышал:

– С одной стороны, это неплохо, больше злости будет, но с другой...

– Чтобы в горячке твои ребята не наломали дров... Хотя... молчу-молчу, – упреждая возражения Филатова, заметил Зимин. – Ты скажешь, что многие помешаны на восточных единоборствах, умеют неплохо стрелять и обращаться со взрывчаткой. Самородки.

– Смех смехом, но я их кое-чему научил... Жизнь заставляет. Ты ведь знаешь, моя военная специальность – разведчик-диверсант... Но в этой жизни места нормальным людям нет. А у них, спортсменов, есть одно дело... И это дело – прославлять государство. Сколько раз на моих глазах прекращалось финансирование и многие спортсмены становились не у дел. А почему, скажи мне, собственно? Из-за того что у кого-то ресторан закрылся, хорошую команду по гребле некому содержать. Или спонсор из-за бесконечных наездов рэкета обанкротился.

Филатов говорил очень горячо, и Зимин ему поверил, но со знакомством с «фанатами» спешить не стал.

– У нас тоже неплохие орлы служат и тоже кое-чего умеют, – Зимин почувствовал подступающую боль. – Я тебе, Юра, дам знать, когда мне понадобится твоя помощь.

– Смотри не промедли. Иногда события опережают нас.

– Я знаю. Но сегодня я больше всего хотел бы, чтобы каждый из нас вернулся к нормальной жизни.

– Да, ты это хорошо придумал, – ухмыльнулся Михай и пристально посмотрел в лицо Бугрову. – Признаюсь, предложение твое мне нравится. Но повторю еще раз: ты, часом, не сбрендил? Ты ведь меня знаешь, я не только расписки потребую.

– Знаю, – уверенно произнес Бугров.

– Ладно, тогда заметано.

Михай вспомнил, что с Бугровым познакомился на деревообрабатывающем заводе под Тамбовом, куда его, вора в законе, как на курорт отправляла администрация зоны. За пять месяцев они там «снюхались», и молодой Бугор получил свою первую воровскую масть. Сходняк по этому случаю происходил прямо на лесопилке. И, как вспомнил Михай, тогда все получилось как-то не по-людски. Рядом бригада вольнонаемников ремонтировала фронтальное устройство. От гула, который доносился днем и ночью, в бараке было далеко от состояния тишины. В комнате-бараке, где они провели это время еще с несколькими работягами и честными фраерами, было холодно. Поэтому, после того как заварили чифирь, никто не был против предложения Михая. Затем они расстались, чтобы соединиться через несколько месяцев, но уже в Москве, уставшей от первой волны беспредела и ожидающей перемирия в бандитской войне. Охочий до кровавой работы Бугров поразил многих бывалых сидельцев. Но и тогда Бугров делал все осторожно, не выпячивая себя и бандитскую элиту города. Особенно, как вспомнил Михай, Бугров любил портреты убиенных им людей. Фотокарточки приговоренных он привозил прямо к Михаю, и, даже после того как тот запретил такие просмотры, Бугров не оставил своего патологического увлечения. С приходом перестройки оба перевоплотились...

– А что, может, нам и в самом деле пора возвращаться домой, в Москву, на прежние роли, а? – вдруг размечтался Михай, и на его лице появилась блаженная улыбка.

– Я за это был всегда, – с достоинством откликнулся на реплику Бугров. – Только все не так просто. В меня дважды стреляли и один раз взрывали в собственном доме, – признался Бугров. – В каком страшном сне могло это тогда присниться?

Михай поднялся с кресла.

– Извини, братан, сейчас вернусь...

Он не хотел при Бугрове делать себе укол, а потому направился в спальню, где в тумбочке находился приготовленный шприц с порцией морфия. Трясущимися от боли руками он взял шприц и, закатав правый рукав, сделал инъекцию. Он сел на кровать и, опустив голову в колени, попытался расслабиться. Он знал: через пару минут наркотик взбодрит кровь. Расслабит утомленные нервы, освободит от железного обруча сердце, а голова, что самое главное, станет ясной, как в юношеские времена. Он посмотрел в окно – на улице светало. Несмотря на то, что погода была дождливой, а он этого не любил, приятная теплота, растекавшаяся по всему телу, заставила его улыбнуться.

И действительно, очень скоро он уже был в состоянии функционировать. Когда Михай вернулся в кабинет, очевидно, под впечатлением обволакивающей каждую клетку теплоты ему хотелось говорить, действовать...

– Пойдем посмотрим твою братву, – предложил он Бугрову.

– Один момент. Только допью вино. Кстати, где ты его покупаешь?

– На Тверской у меня неплохая точка. Понравилось?

– Приятное и в меру терпкое. Пьешь, и еще хочется.

– Я люблю это «Бургундское».

Когда они вышли во двор, Бугров вытащил мобильник, набрал номер.

– Пусть твои люди откроют ворота, – попросил он.

Когда на территорию особняка въехали два представительских джипа с темными стеклами, Бугров сам открыл дверцу и с кем-то перекинулся несколькими словами. Первым из машины вылез смуглолицый, обросший щетиной молодой человек. Он был в кроссовках, темных джинсах и в кожаной безрукавке.

– Подойди сюда, Хапа, – позвал парня Бугров. – Познакомься – Михай, мой старый кореш...

Хапа познакомился со знаменитым Михаем молча. Он смог выдавить из себя подобие кивка, пока разговаривал с боссом. Всем своим видом подельник Бугрова показывал, что разговор двух авторитетов ему неинтересен, но было бы правильным уважать и братву Бугрова, несмотря на случившийся инцидент. И все же мысленно Хапа был безжалостен к Михаю. Главным образом потому, что тот поставил их всех в унизительное положение, а также под удар правоохранительных органов.

Хапа не понимал игры своего босса, но неплохо разбирался в вопросах конспирации. И если ночная остановка сопровождающих Бугрова не была тщательно продуманной игрой спецслужб, все равно возможностей для маневра в этой ситуации у них было не так уж и много. Дороги из Москвы наверняка перекрыты, а Бугров находится в розыске.

Михаю же понравился прямой взгляд и сильное рукопожатие подельника Бугрова. Парень поздоровался и скромно отступил на шаг – дескать, я не буду мешать. Его смугловатое лицо кого-то Михаю напомнило. И хоть экипирован он был почти так же, как все, – спортивные штаны, кроссовки, кожаная тужурка со множеством карманов, – однако он выделялся на фоне остальных.

– Есть хотите? – спросил своих молодых гостей Михай и получил отрицательный ответ от Бугрова.

– Ладно, Бугор, мы сделаем, как договорились, но с одним условием.

– Каким условием? – озлобленно спросил Бугров.

– Твои люди останутся у меня. Поедешь с моим человеком к нотариусу, а сопровождать тебя будут мои люди.

От злобы Бугрова затрясло, в то время как Михай говорил все это с улыбкой на лице. Со стороны никто бы никогда не подумал, что на кону стоят огромные деньги, недвижимость и потеря прежнего влияния на столичные дела.

Говорить уже было не о чем. Это понимали все, однако Бугров, которого затянувшаяся пауза тоже не устраивала, сказал:

– Возможно, братва, вам придется какое-то время побыть здесь, – он окинул взглядом просторный двор, внушительных размеров хозпостройки. – Пусть только их всех накормят, – попросил у Михая Бугров.

– За это не волнуйся. Организуем. И ты перекуси.

– У меня своя диета, – Бугров улыбнулся, приоткрыв зубы. – Мне нужна дистиллированная вода, немного риса и два яблока. На день...