Пилот - Sib

– Я дам тебе за них по сто тысяч!

– Дядя Ставрос, на аукционе я объявлю стартовую цену в сто пятьдесят тысяч евро.

– Грабишь меня девочка. Зачем тебе аукцион? Скажи свою цену?

– Я уже сказала, дядя Ставрос. По сто пятьдесят. На аукционе заплатят дороже.

– Сбрось немного!

– Немного? Хорошо. Сто пятьдесят три тысячи. За каждое.

Голос у Кати почтительный донельзя. А вот выражение глаз дерзкое. Хулигански дерзкое. Повздыхал "дядя", вина попил. Опять губами почмокал.

– Хорошо! Пусть будет так, как ты хочешь. Сто пятьдесят, и это последнее слово.

– Да дядя. Конечно дядя. Я согласна дядя. Милый, принеси пожалуйста футляры.

– Вышел я в дверь, мимо стража неподкупного. Взял в комнате прислуги, где ружья чистил, протёртые до блеска кожаные футляры, да и принёс. Разобрал ружбайки, горизонталку в футляр на бархат алый уложил, вертикалку в другой футляр, на синий бархат. Щёлкнул замками, на место своё сел.

Дядя старомодно чековую книжку вынул. Заполнил и расписался. Катя чек приняла с поклоном лёгким. "Дядя" щёчку ей целовать нацелился. Подставила ему Катя щёчку. Скромница и отличница просто. Ботаночка эдакая. Дядя опять присел. Вино допил. Катя мне подмигнула и я послушно на кухню сбегал и принёс оттуда два здоровенных, литров на десять каждый, глиняных оплетённых жбана. Заранее приготовленных.

– Это тебе в подарок, дядя Ставрос.

– "Ариусиос"?

– Твой любимый!

– Спасибо девочка.

Достал вдруг "дядя" снова чековую книжку из кармана и ещё один чек выписал, на пять тысяч, да Кате подал. Кивнул ей на меня:

– Одень своего мальчика по-человечески.

А вот в этом месте крышечка у меня сходу и забрякала. Вынул я деликатно у Кати из пальчиков чек этот. Свернул фунтиком. Потом из шкатулочки табачной табаку трубочного добыл. Забил козью ножку и "Зиппо" щёлкнул, огонёк добывая, прикурил и вальяжно дымком пыхнул:

– Благодарю за заботу, уважаемый Ставрос, однако – не в коня корм. Я себе на покрышки вполне сам в состоянии заработать. Взглянул "дядя" на меня в упор, как прицелился:

– Отчего же не заработал?

– Вполне заработал. Нелепое стечение обстоятельств. Я тут, извините, проездом, некоторым образом. Деловых визитов не планировал. Но мог бы встретить вас в костюме-тройке и кроссовках. Представляете?

Усмехнулся "дядя" и Кате сказал:

– Теперь – понимаю.

Кате ручку на прощание поцеловал и откланялся. Стремянный его футлярчики с ружьями подхватил и в машину спешно унёс, пока не отняли. Проводили мы гостя к автомобилю, Катя даже ручкой вслед помахала. Я с ней просто рядом постоял. Не махая. И так "дядя" перетопчется. "Дело сделано – сказал слепой!".

Когда в дом мы с Катей вернулись, я с ней щекотливый разговор завёл:

– Катя, радость моя, тут у меня деньги немножко заканчиваются. Поиздержался я. На проезд ещё хватит, но в обрез. Однако у меня тут планчик прорезался, как дела материальные поправить. А средств на его осуществление, плана этого, увы, уже нету. Не займёшь до получки сотни полторы тысяч, под разумный процент?

Тресь! В голове звон колокольный. Бим-бом! Что это было? Чем это она меня? Сквозь звон этот воспоминания всплывают, покачиваясь и колыхаясь. По поводу… А, точно – "Собака на сене"! "Своею ручкою, собственноручно!". Да уж! Кирия Катерина дама, конечно, выдержанная весьма в проявлениях, однако же, и горяча. Южанка, что с неё возьмёшь! И ведь не просто так приложила, а со знанием дела, по уху "лодочкой". Кто только научил, на мою голову?!

Когда резкость у меня в глазах снова заработала, обнаружил я что на попе сижу. На полу паркетном из чёрного морёного дуба. Ровно так сижу. Катя напротив меня на коленочках пристроилась, перепуганная такая, руки к груди прижала, лепечет что-то про то, что больше так не будет, и слёзки на глазках поблескивают. А во мне ярость свирепая кипит. И, наверное, в глазах моих отражается. Заприметила Катя это дело и уже капитально перепугалась, до визгу. Особенно много визгу случилось, когда я на коленки к себе её пристроил, вверх окрестностями спины повышенной упругости. И отшлёпал окрестности эти ладошкой. За неимением вожжей. Отошёл от канона, конечно:

– Ужо, я те задам! Я тебя отучу ручонки распускать! Я те покажу, рукоприкладствовать! Я тя угомоню, любовь моя горячая!

Заодно и сам остыну. Но совладал я с собой. Пожалел её сразу, погладил, подул. Поцеловал конечно места, столь взволновавшие меня при первой нашей встрече. Расчувствовался, и только полетели её кружевные запчасти в разные стороны, в состоянии непригодном для дальнейшей эксплуатации. На Теодоровых трофейных рогах поразвесились декоративно. Интерьер оживили необычайно.

Когда страсти улеглись, Кате по стенкам пришлось попутешествовать, собирая с рогов, клыков и прочих пантов свои "обломки кораблекрушения". Собирала она лоскуты малые и рдела-пунцовела задними щёчками смущённо. А я за процессом сбора наблюдал внимательно и с немалым эстетическим наслаждением. Таких аттракционов раньше мне наблюдать не приходилось. Занятно!

– Поздравляю любимая с первым семейным скандалом!

– Виталос, ты не должен был так говорить! Ты очень меня обидел, предложив мне проценты. Тебе принадлежит всё, что есть у меня, со мною вместе. Я завтра же перечислю эти деньги на твою карточку, и ты сможешь расходовать их, как сочтёшь нужным. А что ты задумал?

– Да ничего такого. Там, куда мы едем, климат жаркий. Как в саванне африканской, мне сказали. А в таком климате бытовые кондиционеры наверняка пользуются повышенным спросом. Вот и хочу закупить партию в сотню-другую штук, а там распродать. Деньги туда везти смысла не вижу. Кому они там нужны. Фантики тутошние. Их там по весьма грабительскому курсу меняют. Если вообще меняют.

– А золото?

– А золото было бы неплохо. Да где его взять?

– В банке. Давай на всякий случай в банке на сто тысяч евро слитков выкупим?

– А на остальные закупим мобильные кондиционеры. Их монтировать не надо.

– Я даже могу подсказать, к кому обратиться, чтобы купить партию по оптовой цене. В Италии фирма Carrier неплохие кондиционеры выпускает. Можно сегодня позвонить в одно место. Хочешь, я этим сама займусь?

– Займись. А я займусь упаковкой самолёта… и не пора ли нам навестить недоброжелателя нашего?

– Ты всё-таки хочешь добраться до него?

– А что – простить ему всё? Нет? Тогда помчались.

Сели мы вдвоём на Катин мотопед и поехали проведать негодяя. Запарковались опять в стороне от вероятного места событий, прошли к дому. Опять окна тёмные и ни звука. И насторожка моя не нарушена. Не было его дома, паразита. Точно, на тюфяки залёг, собака. Установил я в кустах камеру, настроил. Прогулялся пару раз мимо. Проверил, как работает эта техника слежения. Нормально работает. Бесшумно. В ночном режиме лицо моё вполне разборчиво видно. Заменил я флэшку на нулёвую и снова на место камеру установил. А потом мы домой спать уехали.