Закон вселенской подлости - Елена Логунова

– Дожились, у деда склероз начался! – шепотом закручинилась Юля. – Где тот чемодан, давно уже нет его, а он позабыл!

А я все-таки заглянула под кровать, да так и застыла в позе челобитчика, увидев невероятное:

– Юлька! Он вернулся!

– Кто? Карлсон? – горько съязвила подруга.

– Чемодан!

Бух! Подружка рухнула на четвереньки бок о бок со мной.

– Может, это другой чемодан? Новый?

– С металлическими углами?

В четыре руки мы тихо, стараясь не разбудить храпящего Гавросича, добыли пресловутый чемодан из-под кровати. Для этого мне пришлось вползти под провисшую сетку на пузе и толкать чемоданище с одной стороны, пока Юля тянула его с другой.

Пыхтя и сопя, мы выволокли добычу в коридор, плотно закрыли дверь к Гавросичу и устало опустились на ту же обувницу.

Несомненно, это был тот самый старый чемодан, который некоторое время назад незаметно пропал, а теперь вот так же незаметно появился снова!

– Никогда не слышала ни о чем подобном, – призналась Юля. – Может, это у нас чемодан-невидимка? Или чемодан, разом существующий в двух параллельных мирах, куда он поочередно выпадает?

– Отличные фантастические версии, – желчно похвалила я. – Даже наш знакомый журналист из «желтой» прессы не придумал бы лучше!

Юле упоминание кавалера, который вовсе не кавалер, моментально испортило настроение, и она ответила грубо:

– Не нравятся мои сказки – придумай свою! А? Что? Слабо?

– Знаешь, есть у меня одна версия, – призналась я. – Действительно, несколько сказочная… С Гулливером и лилипутом… Хотя я была уверена, что они мне примерещились…

– Что за Гулливер, что за лилипуты? – оживилась подружка. – Давай рассказывай!

И я рассказала ей, как, сидя в луже и в шоке, краешком сознания отследила приход и уход разнокалиберной пары:

– Темно было, да и соображала я плохо, но вроде после того, как маньяк улетел в окно, и перед тем, как в дверь вломились вы с Эдом, появлялись еще какие-то двое – высокий и низкий…

– Так, стой, дай подумать, – Юля взлохматила челку. – Мы с Эдом открыли дверь ключом. А ты, говоришь, ее вовсе не запирала. А кто же запер?

– Маньяк, – уверенно предположила я. – Еще бы он ее не запер! Ему свидетели не нужны были.

– Тогда версия с визитом Гулливера и лилипута ломается, – возразила Юля. – Если только у них не было своего ключа!

– Или отмычек!

– Точно! Твой Ромашкин говорил, что замок открывали отмычками!

– Ромашкин не мой, – проворчала я. – Но с отмычками сходится: чемодан как раз тогда и пропал.

– Все, я больше не могу, – Юля встала. – Надо узнать, что в этом чемодане, иначе я умру от любопытства.

– Так нет же от него ключей, – напомнила я. – А мы с тобой не обучены искусству взлома.

– Поля! Что делает Магомет, если к нему не идет гора?

– Не знаю, – сказала я ехидно. – У меня нет ни одного знакомого Магомета. А у тебя?

Подружка порозовела.

– Вообще-то есть один, но я знакомилась с ним в Интернете под твоим именем.

– Вот! – Я щелкнула пальцами, ибо меня осенило. – Вот почему маньяк приперся ко мне! Потому что на телевидении ты тоже назвалась моим именем!

– Имя именем, а в программе снималась я, а не ты, так что маньяк видел, какая именно девушка ему нужна! – отбрила подружка и выпятила грудь, перекинув на нее косу.

Подчеркнула, так сказать, очевидную разницу в натуре девушек.

– А он подумал, что его нарочно запутывают, – медленно проговорила я, вспоминая, что об этом говорил сам маньяк. – Он решил, что его специально выставляют дураком! Таким, знаешь, идиотом, который сам не знает, что ему нужно, и не способен выследить свою жертву! Смотри, маньяк убил бабу Веру, и «желтая» пресса превратила его в посмешище. Конечно, его это задело, и, чтобы поправить репутацию и доказать, что он умнее всех, маньяк решил добраться до самой настоящей и правильной Полины Павловой! То есть до меня!

– А как же он узнал, что Полина Павлова – это ты, а не я?

Я еще немного подумала и вспомнила:

– А мальчик-рассыльный, который заказанные тобой тряпки привез, орал на весь двор: «Полина Павлова! Полина Павлова!» – я и откликнулась! А маньяк уже был где-то поблизости – и услышал!

– Логично, – неохотно признала подружка.

– Если ты еще хотя бы раз назовешься моим именем, я убью тебя сама, без всякого маньяка! – пообещала я. – Видишь, к чему привели твои безответственные игры?

– Да уж, нельзя быть такой идиоткой, – повинилась Юля, и я с трудом удержалась от аплодисментов: ну, наконец-то дошло! – Ладно, с маньяком все понятно, теперь давай с чемоданом разберемся. Итак, нам срочно нужен ключ…

– Нам срочно нужен слесарь, – поправила я.

– Я сейчас! – Юля рывком отодвинула от двери обувницу и убежала.

Баба Катя сидела на лавочке, рассеянно отмахиваясь от одинокого осеннего комара двумя гвоздичками. До сих пор баба Катя на этой лавочке не сиживала – ее собственный пост был у соседнего высотного дома.

– Ой, Вера, Вера, – негромко причитала баба Катя. – Что же теперь будет, а, Вера? Как же все тут, Вера, без тебя?

Подружками старушки не были, но общее хобби, возведенное в статус миссии, не могло их не сблизить. Периодически встречаясь в магазине, бабушки делились друг с другом наблюдениями и умозаключениями, сходясь в главном – в низкой оценке морального облика соседей и современного общества в целом.

– Кто ж теперь, Вера, если не ты? – кручинилась баба Катя.

Но даже подернутые слезой глаза ее привычно подмечали признаки торжествующей в социуме безнравственности.

При бабе Вере к подъезду не мог подобраться ни один расклейщик рекламных листков, а теперь прямо на двери трепетало бумажной бахромой непристойное объявление, предлагающее желающим вызвать «Мужа на час».

– Тьфу, паскудство какое!

Баба Катя плюнула и, придерживая рукой поясницу, поднялась с лавочки, чтобы оборвать гадкий листок, но ее опередили.

Из подъезда, звонко шлепая задниками тапок по крепким розовым пяткам, выскочила румяная дородная деваха в коротком халатике.

– Где оно? А, вот! – Даже не поздоровавшись с бабушкой, невоспитанная девка сдернула с двери неприличное объявление и, прижав его к пышной груди, умелась назад, в подъезд.

– Тьфу ты! Развратница! – запоздало высказалась баба Катя. – И, подняв глаза к серому небу, запричитала: – Ну, ты видела, Вер? Мгновенно распустились!

– Я это объявление еще вчера приметила, но при Эдике телефончик оторвать постеснялась, – тараторила взбодрившаяся Юля, поджаривая локоны плойкой.

Предстоящий визит «мужа на час» вернул ей природную жизнерадостность. Прихорашиваясь, подружка сожалела лишь о том, что к объявлению не прилагалась фотография.

– Ты слишком буквально все понимаешь, – скептически заметила я. – «Муж на час» – это просто рукастый дядя с молотком и отверткой.

– Рукастый, ногастый, да мало ли какой еще! – хихикнула подружка и нарисовала себе красной помадой манящие уста.

В дверь постучали, Юля открыла и упавшим голосом молвила:

– Здрасте, вы к нам?

Чувствовалось, что ей хочется услышать отрицательный ответ.

Расправленные было плечи подружки опустились, и я смогла увидеть лицо гостя.

«Рукастый, ногастый!» – фыркнул мой внутренний голос. – Ушастый он!»

Мастер по вызову оказался далеко не красавцем, чему я лично только порадовалась, потому что Юля срочно отменила свои матримониальные планы, и общение с рукасто-ушастым мужем ограничилось скоростным решением делового вопроса. Чемодан он нам открыл, а ничего другого мы от него уже и не хотели.

Выпроводив мастера, мы притащили в коридор диванные подушки, удобно разместились вокруг распахнутого чемодана и приступили к раскопкам.

Если бы меня попросили определить характер содержимого чемодана в двух словах, я сказала бы, что это мемориальная макулатура – бумаги, не имеющие материальной ценности, но дорогие, как память о былых временах, событиях и людях.

В чемодане хранились детские рисунки, почетные грамоты, благодарности, пожелтевшие фотографии, проявленные пленки и диафильмы в пластмассовых коробочках, удостоверения и пропуска, почтовые открытки и письма в аккуратно вскрытых конвертах с марками, копеечная стоимость которых выдавала эпоху вернее, чем почтовый штемпель.

– Махровый совок, – уверенно определила исторический период дипломированная специалистка по предметам искусства Юлия Юрьевна. – Эпоха расцвета социализма вообще и жизни Гавросича в частности. Хм, а ты знала, что он работал в крайкоме партии?

– Догадывалась, – кивнула я. – Дом-то элитный был, чтобы в таком доме квартиру получить, нужно было быть важной шишкой. Да и видно, что Гавросич только играет роль простецкого старичка, командирские замашки все равно проявляются.