Дорога соблазнов - Татьяна Герцик

      – Достойных нет.

      – А та девочка, Василиса?

      – Ты же сам говорил, что она не достойна нашей благородной семьи.

      Дед нахмурился.

      – Я такой ерунды никогда не говорил. Что ты влюбился и это не подходит, говорил. Но не больше того.

      – Не отпирайся. Мне бабуля все передала. Сказала, что ты мне велел с Асей порывать и возвращаться. Мать с этим тоже согласна.

      Иван Ярославович погрозил в сторону кухни узловатым указательным пальцем.

      – Чушь собачья! Мы с твоей матерью как раз говорили о том, что нам нравится Василиса. А бабка, значит, велела тебе с ней порвать? Да еще заявила, что это якобы мои слова? Вот ведь снобистка! Меня больше всего возмущает, что сама-то она из совершенно простой, ничего из себя не представляющей семьи. Отец – рабочий, мать из мещан. А она, поди-ка, доросла до жены академика! Но академик-то я! Интересно, кто из нас главнее?

      Анастасия Петровна величественно вплыла в кабинет, неся в руках поднос с чаем и печеньем. На сей раз слуховой аппарат был на ней. Поставив на кофейный столик поднос, она заметила:

      – Я все прекрасно слышала! В чем дело?

      Иван Ярославович потребовал ответа:

      – Что ты наплела мальчишке? Когда это я говорил, что Василиса не подходит нашей семье?

      Анастасия Петровна высокомерно пожала плечами.

      – Ты это сам говорил, когда услышал, что Боря с ней валандается.

      – Я был неправ! Когда я с ней познакомился, она мне понравилась.

      Борис потер лоб рукой.

      – Что-то я тебя уже вовсе не пойму. Чем она тебе понравилась?

      – Твоя мать сказала, что, в отличие от нашей замороженной семейки, она живая. И я к ней полностью присоединяюсь.

      Внук нахохлился.

      – А почему ты мне это сразу не сказал?

      – А я и не собирался ничего тебе говорить. Чтоб дать тебе возможность самому разобраться в своих чувствах. Думаешь, я не видел, как ты на нее смотрел?

      – А как я на нее смотрел?

      Анастасия Петровна вздумала вмешаться.

      – Никак ты на нее не смотрел. В смысле никак особенно. С досадой и недоумением. Наверняка она тебе здорово досадила.

      Борис подтвердил:

      – Ну да. Досадила. Это факт. И я захотел ей отомстить. К сожалению, не получилось.

      Иван Ярославович тихохонько заквохтал.

      – Борька, ты бы хоть чуть-чуть подумал. Досадила? Возможно. Но ведь когда кто-то тебя доставал, ты просто уходил и забывал. Вспомни хоть ту же Веронику. Ты же не думал ей мстить? А тут выбрал совершенно дурацкий способ для мести. Зачем?

      Борис напрягся.

      – Ну, если честно, хотел влюбить ее в себя.

      – Чтоб потом мораль прочитать и бросить? А ты подумай хорошенько, если б она согласилась на твои притязания, смог ли бы ты потом ее бросить? Только не надо со мной играть в прятки. Я ведь тебя насквозь вижу.

      Внук свел брови в одну прямую линию.

      – Ты хочешь сказать, что я влюбился? В эту деревенскую простушку?

      – Я хочу сказать, что ты влюбился в очень милую, отзывчивую и душевную девушку. Сейчас такую встретить – большая редкость. Я тоже не сразу понял, что к чему.

      Анастасия Петровна всполошилась.

      – Какую ты чушь мелешь! Боре ни к чему такая простоватая особа! Она не подходит нашей семье!

      Иван Ярославович сердито стукнул кулаком по столу.

      – А ну, цыц! Ты кому перечишь? Я ведь с тобой и развестись могу! Будешь бывшей женой академика! Не думай, если мне много лет, то я тебе замены не найду! Из желающих стать женами академиков конкурс можно устраивать! А вот тебе не то что академика, тебе простого работягу не найти! Кстати, вспомни, кто у тебя были отец с матерью, и кончай выкаблучиваться! Голубая у нее кровь! Не выдумывала бы!

      Анастасия Петровна вознегодовала.

      – Как ты со мной разговариваешь! Это недостойно благородного человека!

      Иван Ярославович ехидно заметил:

      – А я всю жизнь был благородным. Могу на старости лет побыть неблагородным.

      Борис в зародыше прервал разгоравшийся скандал.

      – Боюсь, ты мне об этом сказал поздно. Я кошмарно начал. И кошмарно кончил. И не знаю, как исправить. Я не понял себя. Просто не подумал. Я идиот. Но и ты, дед, тоже хорош. Если бы ты не говорил мне о ней гадости, я бы к ней так не относился.

      – А тебе давно бы уже пора свою голову на плечах иметь, а не моей жить. Я тоже человек, и тоже имею право на ошибку. – И хмуро признал: – Людям свойственно ошибаться. Я в свое время тоже ошибся, не понял, не разглядел. А когда встретил свою единственную, было уже поздно. Как я уже сказал, я всю жизнь был благородным человеком.

      Бабушка сердито фыркнула и выплыла из комнаты.

      Мужчины проводили ее взглядом.

      Борис сочувственно спросил:

      – Дед, а бабуля всегда такой была?

      – Да нет, поначалу она была простой и веселой. Это потом ей голову одна дамочка задурила. Я в то время только-только кандидатскую закончил, а та уже женой профессора была. Ну и понеслось. Анфиса Федоровна сказала то, Анфиса Федоровна сказала сё. Мне бы Настю тогда еще приструнить, но мне не до того было. Я докторскую защищал, карьеру делал. Детьми-то, по сути, она одна занималась. Вот и выросло то, что выросло. У меня только на тебя время появилось, да и то немного.

      – Ты недоволен детьми?

      – Не то что недоволен, я свою вину чувствую. Если бы я в свое время им побольше умных вещей говорил, они бы потолковее были. А твою мать я вообще проворонил. Если б не Настасья, которая своим снобизмом ей жизнь отравила, она бы до сих пор с твоим отцом жила. Возможно, счастливее, чем с этим альфонсом.

      Борис машинально налил чаю из коричневого керамического чайника себе и деду. Сжевал печенье, не почувствовав вкуса, и уныло попросил совета:

      – Это дело прошлое. Но вот как быть мне? Я и в самом деле все испортил.

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ WWW.FEISOVET.RU

ПОКУПАТЕЛЬ: Валентина ([email protected]) ЗАКАЗ: #286781359 / 14-апр-2016

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

      Иван Ярославович поучительно молвил:

      – Ты прекрасно знаешь, что поправимо все, кроме смерти. Тут уж человек бессилен. А что касается всего остального, то он либо хочет чего-то добиться, либо нет. Так что уж ты определись, сделай милость, чего ты хочешь. И конкретно ты, не я, не бабка, не твоя мать, а только ты. Нужна тебе эта девочка или нет? Отсюда и действуй.

      Борис прислушался к себе. И не смог понять, чего же в самом деле хочет. Это было как лабиринт без путеводной нити. Казалось, Василиса легко заменима. Ведь заменила же ее Любашка в Турции? Или он это сделал только потому, что Ася была недоступна? Вот черт, как все закрутилось и перепуталось в его жизни.

      Дед тихонько заметил:

      – Ты попробуй разобраться в себе. Подумай. Не спеши. Не пори горячку. Но и резину долго не тяни. Такие девушки, как Василиса, в девках долго не сидят.

      Борис вспомнил про Виталия и кивнул головой.

      Поехал на работу, и просидел в офисе до позднего вечера, просматривая почту, ругаясь с прорабами и стараясь не думать о Василисе. Но все равно в голове вертелись пренеприятные мысли: простит ли она его? И как они будут жить, если простит? И думает ли она о нем? И как думает? Как о подонке, пытавшемся ее унизить, или как о запутавшемся в трех соснах парне?

      А Василиса о нем не думала. Ей было не до него. Виталий, неделю проработавший без нее в гордом одиночестве, дулся, не желая сказать ей ни слова. Она тоже не спешила перед ним оправдываться. Оля, сиявшая от счастья, почитала всех вокруг такими же счастливицами, как она сама, заставляя Виталия буквально скрежетать зубами от досады и бессилия.

      Ася подозревала, что между ними состоялся какой-то судьбоносный разговор, потому что Виталий выглядел каким-то уж очень мрачным.

      На следующий день Ася с Виталием сидели в обновленной комнате отдыха. Виталий пил кофе, одновременно читая какую-то инструкцию, и Ася исподволь разглядывала его лицо. Он в самом деле осунулся, или ему это только кажется? Внезапно он поднял голову, перехватил ее взгляд и спросил:

      – Что ты собираешься делать в выходные?

      Ася пристально посмотрела в окно, будто уже видела там что-то такое, что было недоступно Виталию.