Коэн (СИ) - Головнин

Он оторвался от своей речи и снова ударил Коэна. Я опять отвернулась, но злорадный голос похитителя заставил обратить свой взор на представление. Из носа Люциана тонкой струйкой потекла кровь.

— Так и будешь молчать? — Он вскинул бровь и омерзительно улыбнулся, облизывая передние зубы. — Поди тебе нравится смотреть, как он мучается. — Снова удар. Я не выдержала и вскрикнула, чтобы тот прекратил.

Небольшого писка было достаточно для того, чтобы верзила одним резким движением оказался нос к носу со мной. Я задержала дыхание.

— Расскажи мне все, и я перестану. — Прошипел мне в губы мужчина, больно сдавливая мою шею. Люциан снова привлёк внимание на себя. — Не переживай ты так, я с ней ничего не сделаю. А вот с тобой…

Верзила снова стал истязать тело Коэна. Мой ужас время от времени сменяло удивление. Он ни разу не шелохнулся, не попробовал сопротивляться этому человеку. Что могло с ним произойти? Почему он такой спокойный? Почему, стиснув зубы до боли, он терпит кулаки этого зверя?

— Оставь его! — Я крикнула. — Что тебе нужно знать? Да, было такое дело. Что с того?

— Вы пытались обмануть очень влиятельных людей.

— Ричардсоны тоже не лыком шиты. — Выпалила я, вздёрнув к верху подбородок. В ответ на мою реплику мужчина лишь задорно рассмеялся.

— Более смешной вещи я ещё не слышал. Ты хоть знаешь, кто вас сдал?

— Что с Дунканом?

— Не переживай о дядюшке. С ним все будет хорошо. Даю тебе ещё день. Может, будешь поразговорчивее.

На этом наша экзекуция была окончена. Уже в камере, сидя на холодном полу, я залечивала подручными средствами ссадины Люциана. В этот раз он не сопротивлялся, хоть и не был доволен ситуацией.

— Я тебя не узнаю, Люциан. — Обмакивая влажной тряпкой кровавые ранки, проговорила я.

— От тебя же по-другому не отделаешься. — раздражённым голосом пробормотал он.

— Я не об этом. Ты влиятельный человек. Ты попал в такую ситуацию и просто бездействуешь.

— Рикарда, если я не ринулся в первую минуту драться, это не значит…

— Ты не знаешь, что делать. — Резко перебила его я и убрала свои руки от лица мужчины. — Знал бы, давно сделал бы что-нибудь. А так ты просто не понимаешь, каким боком затесался здесь.

— Какая сообразительность, — Люциан выплюнул язвительное высказывание и передвинулся к стене. — Может ты и права. Но только в том, что я действительно не понимаю, зачем я тут нужен.

«Затем, что, причиняя боль тебе, они манипулируют мной», — сама себе ответила я. Но вслух было сказано лишь:

— Я тоже не понимаю. Им нужна информация о сделке дяди. Но я всего лишь составляла часть отчетов и рисков. Остальное делали другие люди.

— Ты правая рука Дункана. Они думают, что ты знаешь куда больше.

— Господи, да кто они… — я простонала.

Невозможно было понять, сколько сейчас было часов. По небольшому оконцу можно было определить утро ли, день или сумерки, плавно перетекающие в ночь, были на улице. Было темно, что говорило о глухой ночи.

Люциан мирно спал на койке слева от меня, а я, буравя взглядом потолок, перебирала в голове последний прожитый мною на воле день. Договор, звонок Элизы, радость отца. Его странные, совсем не по-отечески, сказанные слова. Не уж-то он замешан в этом?

Руки и ноги ныли от верёвок, что время от времени сковывали мои запястья и голени. Спина, будто бы пропускала через себя выстрелы картечи. Голова кружилась и внутри меня, словно по нарастанию, раздавался звон.

Я не спала всю ночь. Под утро, когда свет стал пробираться в окно и рассеиваться, преломляясь, я почувствовала на себе взгляд Люциана. Мужчина смотрел на меня долго и не моргая. Потом, хриплым голосом он произнёс:

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня переехал трактор. — Ответила я и провернулась в его сторону.

Я увидела его ещё сонное лицо и почему-то мне захотелось улыбнуться. Краешки губ самопроизвольно поползли наверх.

— А ты как?

— Я не чувствую боли. Это всего лишь иллюзия. Внуши себе, что тебе не больно и ты сейчас будешь чувствовать себя лучше.

— Боль — она и в Африке боль.

— Подрастешь — поймёшь, — как-то безразлично бросил Коэн. — Нам надо раздобыть мой телефон и набрать Оли.

— Знать бы где раздобыть…

К нам вошли мужчины, принося завтрак и порцию лекарств.

— А вот тебя, — верзила поднял меня за плечи, — мы забираем с собой.

— А лекарства?

— Это твоему дружку.

Меня вывели из камеры, завязали глаза и повели в неизвестное направление. Я чувствовала, как лютый холод пронзал мое тело, оставляя сырой осадок на коже. Ноги хлюпали по сырому полу. Складывалось ощущение, что меня вели в подвал.

Вдруг откуда-то поблизости донёсся истошный крик. Я начала истерично вырываться из рук похитителя. Наступив каблуком на ногу мужчине, я сорвала с глаз повязку и побежала куда глаза глядят.

Глава 15

Крики из камеры не прекращались. Какофония звуков звоном раздавались в моей голове, заставляя меня зажимать руками уши. Голова сильно начала болеть. Казалось, что из-за пережитого мною стресса и полученных травм, я начала снова терять сознание. Запахи смешались: доносящиеся до слизистой носа, запахи извести и сырой плесени с терпким древесным ароматом духов, оставшимся на моих ключицах и вороте одежды. Все это выворачивало мой желудок наизнанку. Меня тошнило. По телу проходила мелкая дрожь. Адреналин в крови зашкаливал. Я чувствовала, как чертовски страшно мне было. Но в тоже время мое тело обуял прилив энергии, будто бы я могла свернуть горы, несмотря на дикую слабость в теле.

Я бежала по коридору, стараясь абстрагироваться от внешних звуков. Куда угодно, лишь бы только не поймали. Первая дверь, попавшаяся мне, оказалась открытой. Забежала. Холодно и сыро.

«Могильник какой-то», — пронеслось в моей голове, но сказать в слух я ничего не могла. Страх и ужас сковали мое горло. Я обхватила себя руками, судорожно растирая предплечья. За стеной колотил то ли дождь, то ли град. Я в панике забилась в угол и прислушивалась к посторонним звукам.

«Где я? Что это за место? Кроме стола и железных оков нет ничего. Пыточная? Ах.» — снова послышались крики. Я прислушалась. Они доносились из соседней комнаты. Было слышно разговоры мужчин. Время от времени можно было уловить тихий слабый женский голосок.

Прислонившись ухом к ледяной стене, я попыталась разобрать слова:

— Пора уже отпускать Коэна младшего. — Голос был грубый, низкий с небольшой хрипотцой. Он казался мне очень знакомым. — Она нам все равно ничего не