Александр Невский - Юрий Бегунов

Это было коварное решение. Ханы любили ссорить русских князей между собой и на этот раз не изменили своей привычке. Дело в том, что Киева как столицы и даже как города после Батыева разгрома уже не существовало. В руках Александра, таким образом, оказался лишь символ, эмблема, но не реальная власть над Южной Русью, где правил великий князь Даниил Романович Галицкий. Создалось запутанное, двусмысленное положение: как киевский князь, Александр стоял выше своего брата Андрея, но, с другой стороны, как князь Новгородский, зависел от последнего.

Решение ханши Огуль-Гамиш вызвало гнев Батыя, который не хотел запутанности вассально-политических отношений в своем улусе. Впрочем, Русь и не была в полном смысле частью Улуса Джучи, так как имела свое управление, своих князей, хотя и платила унизительную дань и полностью зависела от татарских ханов. Завязался гордиев узел, который надлежало разрубить. Но кто и как, а главное, чем должен был разрубить его? Татарской ли саблей, или русским мечом? А может быть, мечом святого Петра? Ответ на этот вопрос предстояло дать самой истории. И в последней ведущую роль играл Александр Невский.

В Великой Орде князь Александр окончательно понял, что из себя представляет Монгольское государство и в чем состоят основы монгольской власти: в абсолютной покорности подданных и в крайнем обожествлении ханской власти. Понятия свободы не существовало, и все основывалось на жестокости и беспрекословном подчинении воле хана. Историк Н. И. Костомаров так писал об этом: «Чрезвычайная сплоченность сил, безусловное повиновение старшим, совершенная безгласность отдельной личности и крайняя выносливость — вот качества, способствовавшие монголам совершать свои завоевания.

Это было тем удобнее, что монголы, требуя покорности и дани, считали себя вправе жить на счет побежденных, не думали насиловать ни их веры, ни их народности. Напротив, они оказывали какую-то философскую терпимость к вере и приемам жизни покоренных народов… они не только дозволяли свободное богослужение иноверцам, но и отзывались с известным уважением о всех верах вообще. Проницательный ум Александра, вероятно, понял также, что покорность завоевателю может доставить такие выгоды князьям, каких они не имели прежде… Монголы усиливали власть князей за счет веча… Вот отчего все русские князья, побивши челом хану, получали тогда свои княжения в вотчину, и власть их в большей части русских земель очень скоро подавила древнее вечевое право. Звание старейшего князя было прежде почти номинальным: его слушались только тогда, когда хотели. Теперь же это звание вдруг получило особую важность, потому что старейшего сам хан назначал выше прочих князей».

Князь Александр, как выдающийся полководец и военный стратег, не мог не прийти к выводу о невозможности в настоящий момент победить татар силой оружия. Их людские ресурсы безграничны, так как вся их империя — по существу, единый военный лагерь.

История сохранила нам описание монгольских войск ученого архидьякона Фомы из Сплита: «Те люди малого роста, но груди у них широкие. Внешность их ужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глаза далеко друг от друга отстоят. Одежда их, непроницаемая для холода и влаги, составлена из сложенных двух кож, так что похожа на чешую; шлемы из кожи или железа. Оружие их кривая сабля, колчаны, лук и стрела с острым наконечником из железа или кости, которая на четыре пальца длиннее нашей. На черных и белых знаменах своих имеют пучки конских волос. Их кони, на которых ездят и без седла, малы, но крепки, привычны к усиленным переходам и к голоду; кони, хотя и подкованные, взбираются и скачут по пещерам, как дикие козы, и после трехдневной усиленной скачки они довольствуются коротким отдыхом и малым фуражом. И люди много не заботятся о своем продовольствии, как будто живут от самой суровости воспитания: не едят хлеба, пища их — мясо, и питье — кобылье молоко и кровь. С собой ведут много пленных, в особенности много вооруженных куманов, гонят их перед собою в бой и убивают, как только видят, что они не идут слепо в бой. Сами монголы неохотно идут в бой. Если же кто из них будет убит, тут же гроба закапывают. Почти нет реки, которую они не переплыли бы на своих конях. Через большие реки все-таки приходится им переплывать на своих меховых бурдюках и лодках. Шатры их из полотна или из кожи. Хотя их огромное полчище, но нет в их таборе ни ропота, ни раздоров, они стойко переносят страдания и упорно борются».

Если добавить, что монголы использовали совершенную китайскую осадную технику и греческий огонь, станет понятным, что их армия была в то время непобедимой.

…Вернувшись на Русь, Александр не поехал в данный ему Киев, но остался во Владимире, откуда намеревался отправиться в Новгород. Пока он не был старейшим среди русских князей, он вполне ладил с новгородской вольницей.

Зимой 1249/50 года во Владимире скончался углицкий князь Владимир Константинович. По свидетельству летописца, его оплакивал и провожал из Золотых ворот «Олександр князь и с братьею».

Той же зимой во Владимире умер еще один князь — Владимир Всеволодович Ярославский. Тело его, отправленное из Владимира в Ярославль, провожали князь Александр, все еще живший во Владимире, а также ростовский князь Борис Василькович, его брат белозерский князь Глеб и их мать княгиня Мария Михайловна, печальница за весь род суздальских Мономашичей.

Владимир Всеволодович умер в день памяти святого Феодора, то есть в феврале. Пребывание Александра Невского в стольном городе брата Андрея вместе с другими родственниками наводит на мысль, что во Владимире в феврале 1250 года состоялся княжеский снем (съезд), на котором были решены вопросы разделения властей и прав и обсуждались дальнейшие взаимоотношения русских князей с иноземной властью. Все эти вопросы были решены к обоюдному согласию. Александр Невский, хотя и не являлся великим князем Владимирским, сохранил за собой моральное верховенство над прочими русскими князьями. И, главное, его Выбор стал общим Выбором Владимиро-Суздальской Руси. Лишь князь Андрей по-прежнему держался особняком. Он искал свой путь, отличный от пути, избранного старшим братом.

Но великое княжение Андрея Ярославича, надо думать, устраивало далеко не всех. Дядя князей Александра и Андрея, Святослав Всеволодович, отправился в Орду с жалобой на Андрея. Хан, однако, не захотел его слушать. Перед тем как окончательно покинуть великокняжеский стол, князь Святослав успел стать заказчиком Владимирского летописного свода, который датируют 1247–1249 годами.

29 мая 1251 года в Новгороде князь Александр вместе с приехавшим в Новгород митрополитом Кириллом и ростовским владыкой Кириллом участвовал в поставлении на новгородскую кафедру архиепископа Далмата.