На перекрестках фэнтези. Сборник фантастических произведений - Алексей Пехов

Они вышли из леса с нехоженой стороны и стали подниматься к бревенчатым постройкам через заросли высокой травы; к этому времени года она как раз набрала сок и ярко зеленела, услаждая взор. В безоблачном небе радостно лучился белый карлик — солнце Роха. Над горизонтом виднелся призрачный контур заорбитальной крепости Союза, вокруг него рассыпались светлые точки космических крейсеров Пограничного флота.

Рох являлась одной из двух планет, входящих в состав очень важной планетарной системы. Официально она имела название Пограничная, но среди людей прижилось прозвище Бутылочное Горлышко. Когда-то давным-давно система принадлежала Нижним мирам, но тысячу лет назад во время Бездонных войн люди отвоевали её у орков. Являясь своеобразной перемычкой между двумя воронкообразными галактиками, Пограничная система представляла собой единственный путь из Нижних миров на территорию Союза. Обходных путей не существовало: массивное кольцо из тысяч вырожденных звезд засасывало любой корабль, который рискнул бы пройти за пределами системы. Природа сама разделила добро и зло, Верхний и Нижний миры галактики, людей и орков, оставив им узкую тропинку для возможных контактов. Эту тропинку войска Союза сторожили так же тщательно, как цепной пес охраняет калитку хозяйского дома.

Возле примыкающих к дому клеток Даймон остановился, чтобы поправить съехавшее тело коммивояжера. Почти все клетки были заполнены. Сиамские волки грызли стальные прутья, лесные козы били копытами и нервно блеяли, потому что сожрали всю траву в кормушке; трёхклыкий тигр ходил взад-вперед, заставляя животных из соседних клеток жаться к стенкам. «Скоро поедем в Прейтон, — подумал Даймон. — Выполнены почти все заказы». Вот именно — почти! Не было только кентавра. Не поймали. Вместо него Даймон тащил сейчас на плечах пожилого торговца книгами.

Отец и сын Звероловы жили небогато, обходясь минимумом удобств, которые предоставляла людям цивилизация. Робот-уборщик колесил по дому, собирая мусор и пыль; портативный ядерный генератор питал энергией стиральную машину и кухонный комбайн. В остальном семья обходилась ручными инструментами, оставшимися от предков.

Едва бесчувственного торговца положили на кровать, как он открыл глаза.

— Где я? — спросил старик, пытаясь подняться вопреки усилиям Даймона уложить его обратно.

— Все в порядке, не волнуйтесь, — поспешил заверить отец. — Вы на ферме Звероловов. Меня зовут Ротанг. Это мой сын Даймон.

Старик некоторое время смотрел на них, затем откинулся на подушку.

— Уф! Я Кристофер из Прейтона, — представился он слабым голосом. — Правда, обычно меня называют Суеверным Букинистом. Я направлялся в Гарнизонное селение, но сбился с пути. Мой гравилёт угодил в болото. Его засосало так быстро, что я едва успел вытащить чемодан с книгами… Книги! Господи, где мои книги?!

— Они здесь. — Отец указал на чемодан, который стоял возле двери.

— Ох… Спасибо вам огромное. — Он замолчал. — Что же случилось со мной?… Помню, как я бежал от дикого животного. Я столкнулся с ним возле заброшенной тропинки. У него мощные ноги, круглые бешеные глаза, оно страшно гоготало мне вслед.

— Это был кентавр, — грустно вздохнул Даймон.

— А потом… Что же было потом? — Суеверный Букинист задумчиво потрогал лоб, на котором все ещё пламенел след кулака. — Кажется, я наткнулся на дерево.

— На большое… — произнес отец, глядя на Даймона, — … и очень деревянное дерево.

— Вы, наверное, голодны! — с энтузиазмом воскликнул Зверолов-младший.

Гравилёт старика утонул больше двенадцати часов назад. Поэтому, хотя тот в первый момент и взирал на жареную утку со стеснением, но умял её за кратчайший срок. Зверолов-старший сидел напротив, с другой стороны длинного обеденного стола, и задумчиво курил трубку. Он несколько раз пытался бросить дурное увлечение — дым листьев одурмана вреден для печени, да и животные иногда чуяли впитавшийся в кожу запах, — но не мог, как ни старался. Самый младший в комнате — Даймон — присесть не смел и тихо стоял возле стены под тяжелым угловатым черепом латодонта, которого отец убил в стародавние времена.

— А что вы сами не кушаете? — спросил Кристофер, дожёвывая утку одной стороной челюстей. Зубы с другой стороны отсутствовали.

— Мы не едим по вечерам… Попробуйте вина из красноягоды.

— Право, мне как-то неловко, — ответил старик, но бутыль вина осушил с ловкостью завидной. После этого откинулся на спинку деревянного стула и рыгнул, деликатно прикрывшись сморщенной ладонью.

— Вы по-прежнему хотите ехать в Гарнизонное? — спросил Ротанг.

— Даже не знаю. Думаю, нужно возвращаться домой, в Прейтон. Поездку в Гарнизонное придется отложить до лучших времен.

— От Южных Буровых в Прейтон раз в неделю летает пассажирский транспорт. Следующий рейс как раз завтра в полдень. Я могу связаться с авиабазой, чтобы они приземлились на старой посадочной площадке и прихватили вас и ваши книги. Переночевать можно здесь, места в доме много.

Старик посмотрел в окно, за которым разливался вязкий сумрак. Лишь на небе ярко светилась далекая заорбитальная крепость.

— Я вам бесконечно признателен.

— Не стоит.

— Ну что вы! Мне было суждено провести ночь в тёмном лесу. Вряд ли бы я дожил до утра с моей стенокардией. Я должен… просто обязан как-то отблагодарить вас!

Отец затянулся из трубки, а потому задержался с ответом, но поднял руку, показывая, что благодарности не требуется. Даймон не замедлил воспользоваться моментом:

— Мы давно не были в городе. Расскажите о новостях внешнего мира!

Отец подавился дымом и закашлялся.

— Проклятый одурман, — пробормотал он, очистив легкие. Влажными глазами взглянул на сына, но тот не спешил ловить очередной укоряющий взор. Даймону не терпелось услышать ответ букиниста.

— О, вы находитесь так далеко, что не можете принять сигнал?

— Тут глухие места. Гарнизонная антенна транслирует лишь в пределах фермерских поселений, а геостационарные спутники… вы же знаете, что они сплошь военные и направлены исключительно в сторону орков.

Старик, на лбу которого красовался гомеопатический пластырь (Даймон собственноручно приклеил его), поежился.

— Орки, — вздохнул он. — Чернь. Мерзкое отребье. Выродившаяся нация рода человеческого. Если существуют дурные новости, то они обязательно связаны с ними.

— Не желаете ли одурману? — предложил отец.

— Нельзя мне курить одурман, — пробормотал Кристофер. — Поэтому хочу его ужасно.