Тайна Красной шаманки - Сергей Викторович Нуртазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваше благородие, Аристарх Павлович, погибнем мы здесь у гати. Надо уходить! Я знаю, как по болоту до реки добраться можно, там реку минуем и на острове в пещере Красной шаманки схоронимся. Однако уходить потихоньку надо, если все пойдем, красные заметят и всех заедино перестреляют.
Вахрамеев выстрелил из нагана, повернулся к Игнату:
– Веди. Прежде кликни по-тихому хорунжего Родионова, Айдара и Сидора Батыгина. Пригибаясь и прячась за кустами и стволами деревьев от выстрелов, они стали смещаться вправо. К ним присоединились трое бойцов отряда, названных Вахрамеевым.
Когда они отделились от основной группы и оказались в ста метрах от места боя, хорунжий Родионов окликнул Вахрамеева:
– Ротмистр! Подожди! Куда это мы?
– Уходим через болото. Игнат путь знает.
– Как же остальные? Мы ведь их на гибель бросаем?! Негоже это! Надо бы всех позвать.
Вахрамеев нервно дернул себя за ус.
– Зови.
Широкоплечий казак в папахе довольно кивнул:
– Вот это добро, ваше благородие.
Когда он повернулся к нему спиной, чтобы вернуться к остальным, Вахрамеев выстрелил. Могучее тело хорунжего дернулось, повалилось в болотную жижу. Выстрел привлек красноармейцев, их заметили, вскоре пули стали посвистывать над их головами. Одна из них настигла узкоглазого, черноволосого Айдара. Он так и остался умирать на болоте, никто не подошел к смертельно раненому товарищу, чтобы оказать помощь. Каждый спасал собственную жизнь. Бывшему купецкому приказчику Сидору Батыгину жизнь спасти не удалось. Его забрало болото. Один неверный шаг и трясина поглотила его. Как и в случае с Айдаром, товарищи по несчастью на помощь ему не пришли…
К реке вышли двое – ротмистр Вахрамеев и старовер Игнат Малыгин. Игнат снял с головы картуз, утер пот со лба, облегченно вздохнул.
– Кажется, ушли. Ну, ваше благородие, дальше вы сами. Дорогу знаете, до пещеры доберетесь, а я в Староверово лесом проберусь. Свои не выдадут, да и окромя жены мало кто знает, где я был.
Вахрамеев кивнул:
– Иди Игнат, спасибо тебе. По гроб жизни тебе обязан.
Бородач махнул рукой:
– Чего там, мне…
Выстрел ротмистра прервал его речь. Игнат дернулся от боли, выронил обрез, схватился за живот двумя руками. Вахрамеев выстрелил второй раз. Старовер упал, уткнувшись лицом в землю. Глянув на прощание на распростертое на камнях тело, Вахрамеев зашагал к реке. Там, за рекой, на острове была пещера, которая должна спасти ему жизни или принести смерть…
Рукоять револьвера обожгла ладонь, Лозинский откинул оружие от себя, недоуменно огляделся. Он снова был в пещере. Что с ним произошло, Дмитрий не понял, но предположил, что лежащие здесь предметы похоже являются хранителями информации и прикосновение к ним переносит его в тело их бывшего хозяина. Так ли это, стоило проверить.
Отдельно, на камне, у ног изваяния, лежали два перстня и кольцо. Перстни были золотыми. На одном, скорее всего, выполнявшим в прежнее время роль печати, была изображена утка, второй был украшен сапфиром. Кольцо было серебряным, со свастикой, рунами, дубовыми листьями и черепом с костями. Дмитрию приходилось видеть такое раньше, у приятеля эзотерика и в интернете. Сомнений быть не могло, это было кольцо «Мертвая голова», которым награждали офицеров СС. Дмитрий взял кольцо со свастикой, надел на безымянный палец левой руки, как это делали эсесовцы. На короткое время головокружение, тошнота и помутнение сознания повторились вновь, когда они отступили, Лозинский вновь лежал на краю болота, теперь он был не ротмистром Аристархом Павловичем Вахрамеевым, а членом диверсионной группы и сотрудником секретной организации СС «Аненербе» Георгом Циммерманом, в руке он сжимал не револьвер «Наган», а пистолет «Вальтер». Группе почти удалось добраться до пещеры Красной шаманки, когда их обложили и прижали к болоту бойцы НКВД. Теперь из шести человек осталось трое, сам Георг, командир группы обер-лейтенант Харальд Штакельберг и русский по фамилии Рябчиков. Их судьба была предрешена. Со всех сторон раздавались редкие пистолетные и винтовочные выстрелы, время от времени треск автоматов, слышались крики и лай собаки. Циммерман решил судьбу перехитрить, метнулся к кустам в сторону от товарищей по несчастью, отбежал около полусотни метров вдоль зыбуна, снял ватник, завернул в него камень размером с лошадиную голову, бросил в болото. Трясина быстро поглотила «подарок» Циммермана. Туда же отправилась и кепка. Георг шагнул в болото, но дальше не пошел, двинулся вдоль берега, и остановился через полусотню шагов, увидев в двух шагах от края трясины скрытую кустами грязевую лужу. В нее-то он и погрузился, оставив на поверхности голову, которую предварительно густо намазал грязью. Уловка удалась. Последовавшие за ним Харальд Штакельберг, Рябчиков и сотрудники НКВД увидели в булькающей болотной жиже его кепку. Они не знали, что Георг притаился рядом. В этот день удача была на его стороне, ему удалось обмануть товарищей, собаку, сотрудников НКВД и в итоге избежать пленения. Теперь, когда стемнело, а преследователи с «добычей» ушли, он мог дождаться утра и продолжить путь к пещере, чтобы выполнить данное ему руководством задание. Выполнить во имя великого фюрера. Воспоминания унесли его от болота в далекую Германию. Перед глазами возникли величественные Бранденбургские ворота, залитый солнечным светом проспект, стройные колонны солдат Вермахта, четко шагающие под бравурные марши, лес рук вскинутых в нацистском приветствие и многоголосые крики, перерастающие в рев. Приветственные возгласы «Хайль Гитлер!» и «Зиг Хайль!» заполняли город, взмывали в небо. Гордость и радость разрывала грудь Георга. Радость от того, что он может служить тщедушному человеку с голубыми глазами, с усами щеточкой и зачесанными налево каштановыми волосами, эмоциональная речь которого, порой переходящая на крик, сопровождалась импульсивными жестами. Имя этому человеку было – Адольф Гитлер…
Кольцо стало нестерпимо жечь безымянный палец, Лозинский быстро сдернул его и положил на место. Он снова осмотрелся. Теперь ему хотелось «считать» информацию и с других предметов лежащих здесь: монгольских, сарматских и иных, но он решил воздержаться.
«Похоже, что это и есть золото шаманов!» – эта мысль заставила сердце Дмитрия учащенно биться, дыхание перехватило от эмоций. «Неужели я нашел то, о чем ходили легенды?! Но, как здесь могли оказаться все эти столь разные по времени изготовления и предназначению вещи?» – левая рука Лозинского невольно потянулась к идолу, но коснуться его он не смог. Пальцы словно обожгло огнем. Дмитрий вспомнил, легенда гласила, что на золоте шаманов лежит проклятье, и
