Сплетение сфер. Демон и целительница - Энни Вилкс

тому, как быстро Лаора схватывала все сложные исцеляющие заговоры. Врачевательница не понимала, что Лаора никогда еще еще не чувствовала себя настолько полезной, как сейчас, и что помогает не только из признательности, но и с большой радостью.

Глубина Оруэна казалась Лаоре почти что сказкой. Мысль о том, чтобы покинуть ее, была столь же мучительной, сколь и неотвратимой.

Чем больше она узнавала руэнцев, тем больше проникалась симпатией к ним. Арно был прав: никакого подвоха, лишь тепло и готовность помочь. Лаора, совершенно чуждая интригам и подобному, даже немного переживала, что руэнцы столько доверчивы. Появись тут кто-то из Альвиара — кто-то, привыкший к тому, что можно перейти дорогу высокородному именитому и быть разрубленному пополам, привыкший врать и увиливать, чтобы избежать тяжелой участи, — этот человек легко бы обвел кажущихся простодушными руэнцев вокруг пальца.

Как хорошо, что здесь были только они с Арно! Все-таки общество Глубины почти никого не пускало внутрь, справедливо полагая, что враги — снаружи, свои — внутри.

И как же страшно, что за ней мог прийти герцог Седаар!

Лаора нехотя искала возможность выбраться из Глубины, но оказалось, что перемещения руэнцев строго ограничены. Это показалось Лаоре немного жутковатым, но после разговора с Арно, тоже с большим интересом изучавшим местную структуру общества, Лаора поняла, что в системе есть свой смысл.

Глубина представляла собой сотни уровней, связанных тщательно охраняемыми лестницами. Каждому уровню соответствовала определенного цвета, размера и материала бусина, которую руэнцы вплетали, запаивая прямо на волокна, в браслеты на своих запястьях. Этот «пропуск» снять они не могли, как не могли его снять и другие, да и если бы бусины можно было украсть, в этом не имелось никакого смысла: фактически слитые с текстильными прожилками браслетов, они не могли быть помещены на другие.

Так у маленьких детей на запястье обычно болталась одна-две бусины их домашнего и соседнего уровней, у помогающих взрослым подростков — до четырех. У большинства врачевателей и строителей бусин было не меньше пятидесяти, у разносивших послания вестников — не меньше сотни.

И ни у кого, кроме князя и Ирафзала, приведшего Арно и Лаору сюда, девушка не видела черного шестиугольника, обозначающего возможность выхода на поверхность.

Лаоре и Арно дали браслеты с четырьмя бусинами, как подмастерьям. Со временем, как обещала врачевательница Юдалла, должна была появиться возможность спускаться глубже. Но пока Лаора и Арно слишком мало знали о местных порядках, чтобы не вызывать вопросов у тех, кто живет ниже.

Так что пока Лаоре оставалось лишь быть здесь — и приносить пользу этому чудесному народу, приютившему ее, кормившему, гревшему, помогавшему и на практике обучавшему целительству высокого уровня. Позиция Лаоры, не привыкшей сидеть без дела, нравилась ее наставнице, и Юдалла пророчила девушке прекрасное будущее и статус великой врачевательницы.

В том, что она оказалась именно при Юдалле, Лаора видела заботливую руку Сина, и сердце сжималось от нежности и благодарности. Как вообще она могла подумать, что опекун предал ее?!

Капля крови оставалась красной. Слава Свету, она оставалась красной!

.

.

Чаще всего в лазарет приносили раненых на строительных работах, пострадавших от магических артефактов, заразившихся новыми заболеваниями или бедняг, оказавшихся в неотапливаемых областях и почти замерзших насмерть. Шестой уровень был довольно близко к поверхности, а значит, требовал постоянного отопления — и существовала масса недостроенных закутков, где можно было потеряться и окоченеть.

К радости врачевательницы Юдаллы, Лаора быстро научилась восстанавливать кровоснабжение обмороженных тканей — это считалось самой простой, но и самой кропотливой работой, ведь приходилось вдумчиво и внимательно выстраивать каждый поврежденный маленький сосуд. Поэтому когда поступал кто-то с обморожениями, врачевательница теперь звала Лаору — и та радостно шла исполнять свой долг.

Но в этот раз было иначе.

— Лаоралла, — обратилась к девушке врачевательница Юдалла. Большинство женских имен здесь заканчивались на «алла», так что было принято решение называть Лаору так. Впрочем, она считала, что ей повезло больше, чем Арно-Арноалу: мужским именам полагалось заканчиваться на «ал». — К нам доставили человека с поверхности. Как ты понимаешь, наш лазарет — первый на пути вниз, а он в плохом состоянии, и если ему не поможем мы, ниже его просто не успеют спустить. Однако… Девочка моя, я хочу, чтобы ты побеседовала с ним. Ирафзал считает, что он из Альвиара, и это очень тревожно. Он скован, не может творить заговоров, обессилен, и при вашем разговоре будут присутствовать сильные стражи. Мы думаем, он прошел сквозь разлом и каким-то чудом добрался до нашего входа.

— Кто он? Как выглядит? — пересохшими от нервов губами прошептала Лаора, представляя, как герцога Седаара Кариона кладут перед ней на стол, как он открывает глаза, и все вокруг превращается в багрово-черный кошмар.

— Темные волосы, обмороженная кожа, лет тридцать пять-сорок. Кожа темновата. Не бойся, — понятливо похлопала ее по руке врачевательница. — Раз сумел увидеть наши барьеры — значит, не демон и не близкий родственник демонов. Однако нужно точно узнать, как ему удалось найти нас. Ирафзалу он не ответил. Князь хочет, чтобы пока наш гость в лихорадке, с ним поговорил один из врачевателей. Думаю, лучше это сделать именно тебе.

«А в Альвиаре его бы пытали, — мрачно подумала Лаора. — Или, разрушая разум, прочитали бы память».

— Но ведь разлом далеко?

— Далеко. Но он силен, а от границы распространяется тепло. Лаоралла, я не буду заставлять тебя, если боишься. Давай тогда я. Думаю, надо ответить на его вопрос, где он, так, словно он в Альвиаре, чтобы проверить, удивится или нет. Как называются у вас холодные, снежные места?

— Белые земли, — задумчиво пробормотала Лаора. — Простите меня, старшая врачевательница. Давайте я поговорю с ним! И его же нужно лечить? А ваши знания и умения пригодятся пострадавшим от обрушения шахты. Мне вряд ли удастся исцелить проломленные черепа, а вот долгая работа с обморожением — это то, чем я могу быть и с удовольствием буду полезна.

— Тогда поторопись, пожалуйста, — улыбнулась Юдалла с облегчением. — Ему ведь больно.

***

— Знаешь, какую причину Юдалла назвала, когда просила меня поторопиться? — рассказывала Лаора Арно,