Новый Дозор - Сергей Лукьяненко

— Может быть, вы и правы, молодой человек, — сказал Эразм. — Знание — это великое искушение, перед которым трудно устоять…

Он поднялся, подошел к буфету. Открыл. Достал из дальнего угла что-то темное, пыльное… подержал секунду в руках, разглядывая — и вернулся ко мне.

— Держите, Антуан.

Я взял небольшую темную чашу… или, скорее, кубок — у нее был широкий верх, но присутствовала и небольшая ножка, покрытая незатейливой резьбой. Чаша оказалась на удивление легкой.

— Дерево, — понял я.

— Дуб, — уточнил Эразм.

— Это…

— Да уж не Грааль, конечно, — усмехнулся Эразм. — Я сам вырезал его из того дуба.

Я вопросительно посмотрел на старого пророка.

— Не знаю, — сказал Эразм. — Как именно услышать предсказание — не знаю. Но растения тоже имеют память. И где-то там оно есть… мое первое пророчество.

Подумав, я приложил кубок к уху. Вслушался в легкий шум собственной крови. Увы, никаких голосов…

— Может быть, налить в него вина и выпить? — спросил я.

— Тогда уж виски, — хихикнул Эразм. — Если выпить достаточно, то услышите все на свете.

Вид у него был довольный, словно от только что отмочил хорошую шутку.

— Мне кажется, вы лукавите, — сказал я. — Вы либо знаете… либо хотя бы предполагаете, как именно получить отсюда информацию.

— Быть может, — не стал спорить Эразм. — Но ведь и Гесер не разъяснил свой подарок, верно? А мне не очень-то хочется, чтобы вы действительно услышали пророчество.

— Трудно вас в этом упрекнуть… — согласился я. — Хотя вы относитесь к предсказанию о собственной смерти как-то… спокойно.

— К пророчеству, — поправил Эразм и, повернувшись ко мне спиной, протянул руки к камину. — Но вы же знаете, насколько пророчества туманны. «На исходе» — чьем? Моем? Или всего человечества? Или имеется в виду просто время суток? На исходе дня?

— Время суток — вряд ли, — сказал я. — Сейчас утро.

— Надо было попросить вас зайти вечером! — Эразм всплеснул руками. — Хотя… есть же еще один вариант! «На исходе придет ко мне Антуан…»

Я молчал.

— Возможно, речь шла о вас? — любезно предположил пророк, искоса поглядывая на меня. — И вы пришли ко мне на своем исходе… и ведь если за вами начнет охоту Тигр…

— Вот за это вас, Темных, и не любят, — сказал я, вставая. — Спасибо за чашку.

— Не обижайтесь, Антон. — То ли Эразм смутился, то ли сделал вид, что смущается. — Я всего лишь хочу предостеречь вас и показать все возможные толкования пророчества…

— Вы давно последний раз общались с Завулоном? — резко спросил я.

— Позвольте мне не отвечать на этот вопрос… — со вздохом произнес Эразм.

— Считайте, что вы уже ответили, — сказал я. — Передавайте привет своему учителю.

Поскольку мы были в Лондоне, то я счел себя вправе уйти по-английски — и прощаться не стал.

Глава четвертая

Этим же вечером я сидел в пабе «Лебедь» недалеко от своей гостиницы и пил пиво.

Английское пиво мне нравилось, хоть я и совершенно не разбирался в его многочисленных сортах. То, которое я пил сейчас, было легким и пахло медом (быть может, даже йоркширским) — меня это вполне устраивало.

Сам паб тоже выглядел достойно, хоть и был насквозь туристическим (а каким еще может быть паб на людной улице, рядом со знаменитым Гайд-парком и десятком гостиниц?). Надпись на стене гордо сообщала, что паб ведет свою историю с начала семнадцатого века и когда-то именно в нем пили свою последнюю кружку пива следующие на эшафот преступники.

Умение англичан гордиться тем, что другие народы предпочли бы замолчать, — удивительная черта…

Я пил пиво в кругу галдящих туристов и снующих девушек-официанток, смотрел на парк и размышлял, что мне теперь делать.

Загадочный подарок от Гесера я Эразму передал. Информацию, во всяком случае всю, которую тот готов был сообщить, получил. Да еще и дубовый кубок, который якобы хранит в себе пророчество Эразма.

Выйдя от старого Иного я доехал до того самого «Фортана и Мэйсона», о котором говорил Семен, и купил ему вожделенный мед. Поддавшись стадному чувству, взял и себе. Потом отправился в магазин игрушек «Хэмли» (если верить вывеске — самый старый магазин для детей в мире) и, протолкавшись через пять этажей галдящих детей и их родителей, выбрал подарок для дочки. Вначале я честно пытался подсмотреть, что покупают девочки ее возраста, потом понял, что все эти бусики, наклеечки и стразики ее не порадуют. Тогда я отправился в подвальный этаж и там обнаружил что-то вроде сборного лабиринта, по которому должны были бегать два крошечных электронных жучка. Игрушка была такой потрясающе нелепой, что я купил ее не раздумывая, а у кассы прихватил еще плюшевого медвежонка.

Весь ужас ситуации был в том, что вся программа пребывания в Лондоне была мной доблестно выполнена за один день! Виски и прочие алкогольные сувениры проще купить в аэропорту. Весь завтрашний день и половину следующего я мог посвятить туристическим развлечениям — музеям, паркам, пабам, мостам… ну и, конечно, магазинам.

Но мне этого почему-то не хотелось. Ни мрачной суровости Тауэра, ни великолепия королевских садов, ни блеска лондонских магазинов. На Пиккадилли я уже побывал, «отметился», на Темзу поглазел и кинул в мутную воду двухпенсовую монетку. Я хотел домой!

Наверное, я сумасшедший.

Я допил кружку и на миг задумался. Идти в гостиницу не хотелось, там все развлечения сводились к крошечному бару и телевизору в номере. В общем-то ничто не мешало выпить еще кружку пива… Я начал привставать с традиционной для уважающего себя паба деревянной лавки.

— Я уже взяла, — передо мной на столе оказалась полная кружка пива.

Вначале я снова опустился на лавку. А уже потом посмотрел в лицо женщины, которая проявила обо мне такую неожиданную заботу.

Впрочем, особой нужды в этом не было. Арину я узнал по голосу.

В руках бывшей ведьмы, а ныне — Светлой Иной, тоже была полная кружка пива. Старушка предпочитала «Гиннес».

Впрочем, старушка предпочитала еще и выглядеть женщиной «до тридцати», фигуристой, красивой и одетой от-кутюр. Элегантная серая юбка и пиджачок, туфельки на высоком каблуке, розовая блузка — настолько простая на вид, что явно стоила чудовищных денег, сумочка «Луи Вуттон» и шелковый шарф на шее. Выглядела она при этом не балованной богатой стервой, за которую платит муж, а, скорее, серьезной бизнесвумен, топ-менеджером какой-нибудь крупной корпорации или банка.

— Рада тебя видеть, — сказала Арина улыбаясь. — Ты… заматерел, Антон.