Черный лебедь - Владимир Колычев

– Графиня Сокольская как-никак, – улыбнулся я.

– Да? Я как-то не подумала, – улыбнулась она. – Скажи, если я замуж за тебя выйду, то могу называться графиней?

Конечно же, я понимал, что Женю совершенно не волнует графский титул. И если она захочет выйти за меня, то вовсе не потому, что я по праву могу считаться графом Сокольским. Могу считаться, но не считаюсь. И не буду считаться, потому что мне совсем не хотелось никому ничего доказывать.

– Можешь.

– Тогда я жду от тебя предложения руки и сердца.

– Шутишь?

– Ну как бы тебе сказать... И шучу, и нет. Я бы хотела стать твоей женой. Только не подумай, что я напрашиваюсь. Думаешь. Ну и думай. Мне все равно. Ты только не бросай меня, ладно?

– Ни за что на свете!

Поддавшись нахлынувшим чувствам, я крепко-крепко обнял Женю. Она не хотела, чтобы я ее бросал, а я очень-очень боялся ее потерять.

– Я был бы счастлив сделать тебе предложение. И если бы я знал, что ты действительно этого хочешь.

– Хочу ли я? Да я столько лет мечтаю об этом!

Я готов был прямо сейчас сделать ей предложение, но хотелось бы, чтобы это произошло в более торжественной обстановке. И тут меня осенило.

– Ты побудь здесь, я сейчас.

Я обещал себе, что никому не расскажу о найденных мною сокровищах. Только я должен был знать о них и мама. Но я же не знал тогда, что в мою жизнь ворвется Женя. А ей я мог доверить любой секрет. Мама меня поймет и не осудит. Я же видел, ей очень хотелось, чтобы у меня с Женей все сладилось.

Я закрылся на балконе, вытащил из-под груды хлама ларец. Мне очень понравился старинный перстень с витой двойной шинкой и темно-зеленым изумрудом в форме квадрата. Знать бы историю этого перстня. Но у мамы об этом спрашивать бесполезно. Темный лес. Бабушка бы рассказала, но ее нет. Никого нет, кто мог бы меня просветить. Да и какая разница, что за история у этого перстня была. Главное, что для него теперь начинается другая, новая история.

Когда я покинул балкон, Женя вместе с мамой хлопотала на кухне, о чем-то болтала с ней. Впрочем, я догадывался, о чем они могли разговаривать.

Я окликнул Женю, вместе с ней уединился в гостиной. Нежно взял ее за руку, опустился перед ней на одно колено и попросил стать моей женой. Конечно же, я понимал, какой идиотский вид при этом имел. И чтобы не усугублять ситуацию, поторопился надеть перстень на безымянный палец ее руки.

– Ой, что это такое? – встрепенулась она.

Улыбка сошла с ее лица, но восторг в глазах только усилился.

– Перстень. В знак моей любви, – промямлил я.

– Но это же очень дорогой бриллиант!

– Изумруд, – поправил я.

Но Женя не приняла поправку.

– Ты не понимаешь, бриллиант – это совсем не обязательно алмаз. Это огранка такая. Старинный перстень. Ой, а это не из ваших старинных реликвий?

– Угадала!

– Тогда я не могу это принять.

Она с явной неохотой сняла перстень с пальца и протянула его мне. Разумеется, обратно я его не принял.

– У нас еще много, – ляпнул я.

– О! Так вот куда подевались фамильные драгоценности! – расплылась в улыбке Женя. И, спохватившись, добавила: – Может, я что-то не то сказала?

– Все то. Это фамильные драгоценности. И если ты согласна принять мою фамилию, то этот перстень принадлежит тебе по праву.

Слышала бы это моя мама. Но, к счастью, она слишком занята была ужином. Или просто не хотела нас беспокоить. Впрочем, мне все равно было, что скажет мама. Тем более что ничего плохого она сказать не могла.

– Согласна ли я? Ну, конечно же согласна!

На радостях Женя повисла у меня на шее, согнув в коленях ноги. И меня радовала мысль, что мне суждено нести по жизни эту драгоценную ношу.

6

Прежде чем жениться на Жене, я должен был развестись с Майей. Дурацкая какая-то ситуация, мы уже чужие люди, а по паспорту до сих пор состоим в законном браке. Я потерял Майю по факту и как-то не думал о том, что де-юре она моя жена. Зато сейчас думал, что печать в паспорте может помешать мне начать новую жизнь. Я сделал Жене предложение, она дала согласие стать моей женой. Остались только формальности, и я должен был позаботиться о них.

Моя бывшая теща встретила меня подозрительным взглядом:

– Чего пришел?

– С женой разводиться.

– А почему ко мне?

– Потому что не знаю, где Майя живет.

– А точно – разводиться?

– Точнее не бывает.

– Ну да, ну да. Жениться надумал?

– Да.

– Ну и правильно.

Я думал, что Ирина Викторовна спросит, уж не Женю ли я собираюсь осчастливить. Ведь Женя не так давно была у нее, спрашивала про меня – теща должна была прикинуть палец к носу, сообразить. Но Ирина Викторовна ничего не сказала. Только пожелала мне счастья и дала номер телефона, по которому я мог связаться с Майей. Адрес не сообщила, но мне достаточно было и телефона.

Майе я позвонил из телефона-автомата. Но трубку снял Игорек.

– Слушаю, да. – Похоже, он что-то жевал.

– Изо рта вынь и скажи внятно, – усмехнулся я.

– Э-э, чо за дела? Ты кто такой? А-а! Ты!

Он узнал меня. Но борзые нотки из голоса не выветрились.

– Майю позови!

– Может, тебе еще и спеть?

– Споешь. Когда мы с ней разведемся, тогда и споешь.

– А когда?

– Чем быстрее, тем лучше. Встретиться надо с ней, поговорить.

– Надо. Давно уже надо. Встретитесь. Через час, в ресторане «Кипарис».

– Не знаю такой.

– А я тебе адресок скажу.

Вообще-то я хотел поговорить с Майей с глазу на глаз. Но раз уж я нарвался на ее незаконного, но мужа, то должен был принять его условия. Нужно было поскорей решать этот вопрос. Сегодня разговор, завтра загс по-быстрому, а послезавтра Женя из Москвы возвращается. Вчера уехала, насчет отпуска договариваться. Я ей не сказал, что собираюсь встретиться с Майей. Как не сказал, что по паспорту я все еще женатый человек. Впрочем, глупо было бы предполагать, что Майя не даст мне развод.

Ресторан «Кипарис» находился в самом центре города, возле главного универмага. Липовая аллея, летнее кафе под пластиковой крышей, дверь с золочеными ручками, вычурный швейцар в ливрее. Кооперативный ресторан. Внутри все на самом высшем уровне, даже кондиционеры работают. Прохладный воздух. И на душе холодок. Майя уже в прошлом, в настоящее и будущее прочно вошла Женя. Казалось бы, я должен был с легкостью вычеркнуть Майю из своей жизни. Казалось бы, но мне было не по себе.

Я вышел на улицу. Уж лучше на солнце да на жаре быть, чем в холодной фешенебельной полумгле. Сел за столик летнего кафе, заказал пива. Одна кружечка мне совсем не помешает. В запой я точно не уйду. Ведь у меня теперь есть смысл в жизни.

Игорек подъехал к ресторану на машине. Я думал, что это будет «Волга», но это была какая-то иностранная машина. Может быть, не совсем новая, но красивая и необычная. Он мало изменился с тех пор, как я искупал его в грязной луже военного городка. Все тот же мелкопакостный вертлявый живчик. Модная рубаха с накладными карманами, фирменные джинсы, кроссовки с ядовито-желтой подошвой. Лицо, как у сурка, на губах презрительная синусоида.

Игорек тужился изо всех сил, стараясь выглядеть крутым парнем. Возможно, он мог бы произвести выгодное впечатление, если бы рядом с ним не было Майи. Как ни пыжился он, по сравнению с ней он казался обмылком. Тщательно отшлифованным и до блеска наполированным, но обмылком. Майя же казалась королевой. Не было в ней чопорности, не было напыщенности, но благородства хоть отбавляй. Прекрасный лик, великолепная фигура, неповторимая грация в каждом движении, изящная походка. Одета она была по самой последней моде и со вкусом. Но даже если бы на ней было дешевое ситцевое платье, то все равно бы она казалась королевой.

Я поднялся из-за столика – Игорек увидел меня, заслонил собой Майю, более того – остановил ее движением руки, а сам направился ко мне. Чем ближе подходил, тем злорадней становилась его ухмылка. Он откровенно радовался, глядя на мое увечное лицо. У меня возникло ощущение, как будто раньше он не знал, что война обезобразила меня. Странно, ведь он общается с Ириной Викторовной, а она должна была ему рассказать, насколько я уродлив. И Майя должна быть в курсе.

Игорек не рискнул подходить ко мне вплотную, остановился в двух-трех шагах. Мерзкие глазки, гнусная ухмылка. И совести ни на грамм.

– Ну и рожа у тебя.

С каким удовольствием он бы плюнул сейчас мне в лицо. А я с каким удовольствием размазал бы его по асфальту.

– Храбрый ты малый, – мрачно усмехнулся я. – Видать, бегаешь хорошо.

– У меня все хорошо, – ухмыльнулся он.

И кивком головы показал на двух здоровенных парней, стоящих у входа в ресторан.

– Мой кабак. Мои люди. Скажу «фас», порвут на части. Вернее, дорвут. Да, рожа у тебя еще та.

Игорек явно нарывался на грубость. Но пока что я умудрялся сдерживать себя.

– Майя! Иди сюда! – позвал он жену. Пока еще мою жену.