Т. 16. Дейра. Повести и рассказы - Филип Фармер

Глаза у Р’ли с каждым его словом округлялись все больше и больше.

— Джек, милый! — Она взяла его за руку. — Да отдавал ли ты себе отчет в том, что натворил, когда поцеловал меня перед всеми? У Тебя больше нет прежней семьи, любимый!

— Это ведь не значит, что я не должен о них заботиться!

— Понимаю. Но они не пожелают иметь с тобой ничего общего. И в первый же момент встречи попытаются убить.

— Я проголодалась! — встряла в разговор Полли. — Почему бы вам не отвлечься от ваших неразрешимых загадок и не вспомнить о нуждах куда более насущных? Если не сыщем, чем набить желудки да где приклонить голову на ночь, вам скоро станет не до мировых проблем. Мы попросту сдохнем!

— Успокойся! — ответил Джек. — Давай сюда лук и стрелы и запасись, наконец, некоторым терпением!

— Не выйдет! — огрызнулась Полли. — Они мои. Я рисковала ради них жизнью и теперь легко с ними не расстанусь.

Джек начал злиться:

— Послушайте меня, вы, обе! Если мы хотим добраться до цели живыми, нам нужен старший. Мужчина здесь я! Оружие должно быть у меня, и будет именно так!

— Как-то не замечала еще, что с нами мужчина! — съехидничала Полли. — Ничем этот мужчина пока себя не проявил. Кроме того, предлагаю пари на все что угодно, что лучший здесь охотник — это я! Ты еще плохо меня знаешь…

— Что касается охоты, тут она не врет, — подтвердила Р’ли. — Мне доводилось видеть ее в деле…

Полли смерила сирену удивленным взглядом, но та лишь мило улыбнулась. Джек пожал плечами — что спорить с женщинами? — расслабился и, внимательно глядя под ноги, двинулся вдоль берега. Полли скрылась за деревьями. Наконец Джек отыскал несколько плоских кремней, смытых потоком с гор. После нескольких не слишком удачных попыток смастерил себе нечто вроде ножа. И отправился искать тэтам с веткой подходящей толщины. Очистив ее от листвы и заострив, он почти сгубил свой импровизированный нож, но взамен получил настоящее копье.

— Еще бы отжечь острие в огне! — поделился он с Р’ли. — Но это вечером. А пока сыскала бы ты мне несколько подходящих для метания камушков. Если удастся подбить какую-нибудь зверушку, из шкурки я смогу соорудить себе и пращу.

Они бродили вдвоем по лесу битых три часа. И за все это время наткнулись лишь на единственную наглиску. Джек не сплоховал — камень, угодив в бок, опрокинул животное. Но подобрать подраненную добычу охотник уже не успел — верткая тварь, вереща, скрылась в непролазных зарослях. Несолоно хлебавши возвращались они к месту стоянки.

Полли в ожидании уже посиживала в тени дерева. Она даром времени не потеряла — с нижней ветки свисала ободранная и разделанная тушка дикой собаки.

— Ого! Поздравляю с удачей! — сказала Р’ли. — Этого нам хватит дня на три, пожалуй!

Джек с отвращением скривился:

— Если вы и собираетесь питаться псиной, то, надеюсь, от меня такого подвига никто здесь не ждет?

Полли обратила к нему саркастический прищур:

— Чтобы выжить, лично я готова съесть кого угодно. Без колебаний и без гримас. А псину, кстати, еще и люблю. Моя мать готовила из нее чудесное жаркое. Никогда не упускала случая подманить глупого пса. И о том, чтобы привить мне ваши странные диетические предубеждения, она как-то не позаботилась. А еще, разумеется, шабаш на полнолуние закатывал пиры, тогда тоже в основном готовили псину.

— Это ведь не чей-то там домашний любимчик! — внесла в увещевания свою лепту и Р’ли. — Этот пес — опасный лесной хищник.

— Нет! — отрезал Джек.

— Но тебе ведь случалось выбирать себе в любимчики единорогов, гоготунчиков и других животных, — не сдавалась подружка, — дрессировать, возиться с ними, а потом съедать со спокойной душой и чистой совестью. Да я сама видела такое не раз на вашей ферме!

— Нет! И даже не уговаривай!

— Тогда поголодай! — милостиво разрешила Полли.

— Псоядцы! — пробурчал Джек и отправился прочь. Еще битых два часа он прошатался впустую. В конце концов набрел на плоды дикорастущего татама. Так себе еда. В отличие от своих одомашненных сладких сородичей, эти клубочки обладали кисловатым с горчинкой привкусом. Но желудок все же наполняли.

По возвращении Джек нашел своих спутниц вовсю уминающими мясо, поджаренное на небольшом и почти бездымном костре. Не говоря на сей раз ни слова, Р’ли предложила ломтик и ему. Голодный Джек даже принюхался было — запах как будто привлекательный. Но желудок воспротивился категорически.

— Может, завтра нам повезет больше… — утешила Р’ли. Она явно сочувствовала, зато уж Полли не преминула отвести душу — скалила зубы, вовсю потешаясь над подобной разборчивостью как проявлением крайнего идиотизма.

Так прошло трое суток. Джек продолжал отказываться от жаркого, которое ему по три раза на день настойчиво предлагала Р’ли. Питаясь клубочками татама, он почти уже утратил надежду на встречу с настоящей дичью. Несколько раз, впрочем, ему доводилось видеть в лесу животных — то наглиску, то горного единорога, — но лишь издалека, а приблизиться на расстояние броска копья пугливые обитатели леса не позволили. Джек начал слабеть, ноги подкашивались, желудок бастовал против фруктовой кислятины.

Наконец на третий вечер, сидя возле костра, Джек нерешительно протянул руку за ломтиком мяса. Р’ли хранила полную невозмутимость. Полли же сразу заухмылялась и собралась было открыть рот, но, перехватив взгляд Джека, прикусила язык.

Голод был так силен, что юноша даже не почувствовал вкуса. Зато желудок и сам все прекрасно сообразил — Джек метнулся к кустам, где его тут же и вывернуло.

Ночью Джек встал и развернул юбку Полли — в ней хранились остатки мяса. Недолго поколебавшись, он доел их. На сей раз ему удалось превозмочь свой капризный желудок, он одержал над собой эту вынужденную победу. До утра Джека терзали кошмары, проснулся он вялым — с гадким привкусом во рту и мерзким осадком на душе. Но когда Полли вернулась в тот день с охоты с очередной собакой, уже не капризничал, ел с аппетитом.

— Вот теперь ты настоящий мужчина, — отметила Полли одобрительно. — Или, по крайней мере, скоро им станешь.

Назавтра Джеку привалило и охотничье счастье — он завалил кобылу единорога. Та трусила звериной тропой к водопою в компании двух сосунков, и Джеку удалось подкрасться с подветренной стороны. Кобыла, казалось, совершенно утратила присущую всем лесным зверям чуткость — должно быть, очень спешила. Когда Джек вонзил копье в бок, она взвилась на дыбы и рванула с такой силой, что древко вырвалось из рук. Но Джеку удалось, ухватившись за гриву, вспрыгнуть ей на спину. Он молотил кобылу кремневым лезвием по шее до тех пор, пока та не повалилась совершенно обессиленная. Всей своей тяжестью добыча грохнулась Джеку на ногу — к счастью, крепкие кости сдюжили и не сломались. Но несколько дней после того юноша все же ходил, сильно прихрамывая.