Мрак. Книга 1 - Мартовский Кот

дружба получилась, вы же вон, и живете по законам божьим, и говорите своеобразно, а я, вы правы – дитя тварного мира. Насчет тела не уверен, но, в целом, оно так.

Старик задумчиво и как будто даже одобрительно смотрел на меня. На этот раз молчание затянулось, потом он подозвал Василька, что-то ему сказал, отчего я слегка напрягся, но тот принес парящую кружку и снова вышел из комнаты.

- Мне нравится на самом деле твой ответ, Кирюша – опять вернулся Феоктист к нормальной речи. – И именно такие люди нам и нужны. Мне хватает безмозглых верующих, которые ловят каждое мое слово и включают голову лишь три раза в день – для еды. Но те как меня слушают, так и других будут слушать, не задумываясь. И толку от них никакого, если к нам опять забредут мертвяки какие. Ну, от большинства, по крайней мере. А ты, я вижу, если будешь верен нашему делу, то так просто не предашь, и сам думать сможешь, и о себе, и о общине нашей. Я не требую от тебя уже завтра абсолютного разделения наших взглядов на мир и богов, ты к этому сам придешь обязательно, обещаю. Но если ты хочешь выйти отсюда своими ногами, то должен на общем вече отречься от Христа и признать нашу Веру! – в конце в его речи скрежетнуло железо.

Теперь замолчал я и думал так же долго.

- Знаете, я бы мог вам сейчас сказать, что все, согласен, а потом попытаться извернуться. Но во-первых, опять же, не люблю предавать. Во-вторых, интуиция мне подсказывает, что вы не такой уж наивный, чтобы вот взять и тут же меня освободить. Но и выйти своими ногами как-то хочется. Поэтому хотелось бы подумать. И еще, если не сложно, воды - очень уж жажда мучит.

Феоктист улыбнулся, словно получил приятный подарок.

- Я рад, что ты ответил именно так, как я и думал. Если бы ты сразу согласился, то и веры бы тебе не было никакой. Кто легко предал одного бога, тот так же легко отречется и от наших, и тем более - от общины. И я дам тебе время подумать. До вечера завтрашнего, как раз будем Вече проводить. А чтобы тебе легче думалось… - и затих, нагнетая саспенса. Интрига растягивалась и старик уже начал хмуриться, когда в комнату вернулся Василек. И вернулся он, держа в длинных щипцах раскаленную добела металлическую хреновину в виде трехпалой птичьей лапки. Что-то этот Василек мне все больше не нравится!

- А чтобы тебе легче смекалось, мы немедля одарим тебя руной Мир. Она даст тебе духовную защиту и силу, чтобы принять верное решение! – Продолжил старик. – Ставь Василек! А ты не дергайся, хуже придется, может, еще спервоначалу и не выйдет, ежели смажешь печать!

Дергаться мне было достаточно проблематично – я был растянут на крюках так, что только головой мог шевелить. Но и спокойно смотреть не хотелось. Я начал напрягать конечности, в попытке освободиться, но куда там. И я не Илья Муромец, и руки с ногами были скованы на совесть. Но все же, когда поганый здоровяк протянул ко мне раскаленный металл, получилось чуть изогнуться, и вместо груди руна вписалась в ребра под рукой. Вообще-то у меня с детства достаточно высокий болевой порог, но тут прохватило так, что искры из глаз посыпались, однако я сдержался и не заорал, лишь скрипнув зубами.

- Ну вот, а я говорил тебе, не вертись! Кто ж ставит печать божью на кости? Мы же не изверги какие! Никонор, Игорь! – Выкрикнул жрец, и в в комнату заглянули двое сопровождавших меня от темницы. – А прихватите-ка, молодцы, гостя нашего, а то он аки змея какая вертится, работать Васильку мешает.

И эти скоты прихватили меня, окончательно лишив свободы движения. Но прижигание на груди и в самом деле было не таким болезненным, как на ребрах, и я уже собрался расслабиться, как поганый старик добавил:

- И на спине добавьте-ка ему благословений. А то ежели до вечера не надумает, то там они ему помогут – в голосе его явно слышалась насмешка и радость человека, получившего власть. Ну подожди, ублюдок, еще посмотрим, чьи в лесу шишки…

Меня сняли со стены, не очень вежливо уронили на пол лицом вниз и прижали руки-ноги, чтобы не дергался. Я глухо матерился сквозь зубы, но держали на совесть. Перед лицом возникли ножищи Василька, и спину на лопатках дважды обожгло. Отдышавшись, я прошипел сквозь зубы:

- Вы же не изверги, да, старче, чтобы на костях клейма ставить? Странная у вас вера, если к ней принуждать надо пытками.

- Какие пытки, человече? Это и не пытки вовсе! И никто тебя не принуждает совсем – по голосу слышалось, что старик улыбается. – Это мы так тебе показываем всю неправильность жития телом. Вы, нонешние, всегда полагаете, что человек – это тело, и это есть грубейшая ошибка. Человек – это душа. Ведь тело есть у каждой твари, но лишь человек соприкоснулся с богами и достиг высот. И поэтому, чем раньше ты отринешь главенство плоти, тем раньше ты придешь к истинной вере. Ибо дух должен управлять плотью, а не наоборот! А вы об этом забыли в своем тварном мире. А моя задача пред Богами – привести как можно большее количество душ к истине. А с прозрением душ, они познают и настоящее счастье жития с настоящими Богами и в ладу с окружающим миром!

После меня сопроводили назад, в такую уютную и милую темницу, где было чудесно, по причине отсутствия там кого бы то ни было. Со стороны она выглядела, как вход в уличный погреб – в детстве часто видел такие в деревне. Лишь выделялось затянутое чем-то почти непрозрачным световое окно в крышке. Вниз спускаться было чуть легче и уже вскоре я приземлился на лежанку. Потом попробовал улечься, но обожженные спина и ребра этому активно мешали, поэтому снова принял сидячее положение и задумался, пытаясь отвлечься от все усиливающейся боли в местах «благословений».

Теперь есть чуть больше данных, которые, впрочем, не сильно радуют. Все же это какая-то быстро оскотинившаяся версия староверов. Возможно, конечно, что они и раньше были такими, но контроль государства не давал им проявить свою натуру. А тут почуяли или узнали как-то, что тем