Восход Чёрной Луны - Николай Бершицкий

   Темное небо усеялось звездочками, будто их просыпал неуклюжий титан, гуляя по небесам и собирая их в корзину. Песни все не стихали и не стихали. Страх и уязвимость не смогли выстоять против красоты и испарились из душ воинов света. Оставался мрачен лишь Тетаэль. Его фигурка появилась на балконе купола, но друзья не заметили бывшего предводителя, увлеченные волшебным очарованием эльфийской родины. Он постоял там пять минут, созерцая свои будущие владения, но в груди его сжалась боль. Он чувствовал беду нутром - долгая жизнь научила его этому. И сейчас беда была ближе, чем можно от нее потребовать. Крепко смежив глаза и опустив голову, король Аллин-Лирра побрел в палаты, уже готовя себя к тревожной ночи.

Глава 10

   Бэрон в нетерпении ожидал момента применения Молота Вселенной, ему до того хотелось воочию пронаблюдать за работой творения Сатаниила, что ни о чем другом он не думал. Его тело прямо тряслось от возбуждения, с каким же наслаждение он ощутит смерть тысяч дварфов... Но, словно издеваясь, Гуннар решил придать своему злодеянию официальный вид и назначил совещание в Зале королей. Стража зажгла факелы, десятки, сотни факелов ровными рядами выстроились в пазах на стенах над и между статуй. От их света тоскливые своды обители горного короля озарились ярким огнем, а тепло растопило лед и снег и не давало ему вновь проникнуть в помещение.

   Гуннар пока отсутствовал, зато в зале собралось все командование, в числе коего был и юный Дагмер, и мудрые старцы Асгисла. Они встали в две колонны, освободив ход к трону. Бэрон без приглашения занял почетное место возле трона, по правую сторону, и нетерпеливо поминал кулак правой руки пальцами левой. По залу летал громкий шепот, причиной которого, по большей части, была маленькая, изрезанная бороздами коробочка, лежащая на постаменте между двумя статуями Сребробородых. Только сейчас Император заметил, что подобные постаменты есть между каждой парой статуй и на каждом лежит какая-то ценность рода гномьих королей. Он не знал почему, но взгляд Зверя сам собою пал на полупрозрачный многогранный ромб на золотой цепочке, исписанный символами, далекими от родства с рунами дварфов.

   Боком Бэрон подлез к стоящему в конце ближайшего строя дварфу, чей внешний вид намекал на связь с магией и тайнами его народа, и как бы невзначай легонько толкнул его локтем в бок. Старец недовольно зафырчал, точно пес в возрасте, поправил меховую шапку и сердито посмотрел на чужеземца.

   - Уважаемый, не подскажете, что это за любопытный предмет? - указуя незаметно для окружающих на амулет, поинтересовался Бэрон.

   Мудрец даже опешил от такого поведения незваного человека. Напыжившись, он что-то пробурчал таким голосом, будто набрал в рот камней и, покачав головой, отвернул лицо от Зверя.

   - Вы уж извините мне мою выходку, - постарался вернуть расположение дварфа антихрист, хотя его хрипловатый голос сквозил коварством и сочился ядом. - Возможно, очень даже возможно, что я захочу приобрести у вас этот артефакт и сбыть его в другом месте.

   - Нельзя, - отрезал старец, не повернув головы.

   - Что так?

   - Сказал же - нельзя! Чего тут непонятного? - начал раздражаться дварф.

   - Вот как раз непонятно, почему нельзя? - продолжил напирать Бэрон. Он мог и не утруждаться, загипнотизировав старика, только не было гарантии, что рунный чародей не окажется сильнее, чем представляется на первый взгляд, и сможет заблокировать попытку проникновения в сознание. В таком случае он заподозрит неладное и затея Сатаниила пойдет прахом. Ну а дальше в прах обратится сам Бэрон. - На мой взгляд, амулет симпатичный, но не столь опасный, чтобы не продать его мне.

   - Хочешь знать, почему ты его не получишь? Пожалуйста. Это легендарный Глаз Хар-Ну-Шас. Он позволяет освобождаться из подземного плена ужасной богине ползучих тварей, носящих название тератосы. Это древняя легенда, но мы стараемся не испытывать судьбу понапрасну.

   "Интересно, надо будет повыспросить об этом моего нового знакомого - Гуннара Сребробородого или кого-нибудь из его свиты, - сразу смекнул Бэрон. - Готов биться об заклад, стоит налить этим бородачам эля или медовухи, и они расскажут мне все вплоть до местоположения родимых пятен на теле жены".

   В этот же момент в зал вошел король. Воины приветствовали его, ударяя копьями в щиты, а мудрецы склонялись, когда венценосец проходил мимо. Император теней лукаво улыбнулся и, сгорбившись, чтобы не слишком возвышаться над Гуннаром, словно змей, подполз к нему, потирая по пути руки.

   - Ну, как, Величество, мы готовы сокрушить всех ваших врагов одним махом? - нашептал Зверь на ухо конунгу, подстроившись к нему сбоку.

   - Погоди, торговец, сначала я хочу внести ясность в происходящее, - Бэрона аж перекосило от слов Гуннара, однако он постарался не подавать вида, скрыв раздражение предательской улыбкой. Гуннар тем временем встал на последнюю ступень своего трона и громким басом огласил зал: - Не бойтесь, халльвары, наша горная крепость возвысится над телами врагов и достанет до небес в своем величии! Я начинаю эпоху перемен, эпоху процветания и мира! Война будет окончена скоро! Сей человек, даровал мне оружие, силы которого хватит для разрушения Каменного Дуба!

   - Мы не можем уничтожить Каменный Дуб таким образом, отец, - взбунтовался горячий нравом Дагмер. Молодой воин с короткой черной бородой, но густыми усами под широким носом, вышел из строя и приблизился к трону. - Это подло и не достойно тебя и стейнаров! Это недостойно сынов Одина! Один и Тор не покровительствуют трусам и не заберут их души в Вальхаллу прекрасные валькирии!

   - Да что ты можешь понимать?! - неистово возопил Гуннар, заставив отшатнуться от себя стоящих подле воевод.

   Безумие короля проявилось в этот момент как нельзя ярко: глаза вылезли из орбит и изошли красными прожилками, лицо исказилось до неузнаваемости, приняв ужасающий вид, на бороду полетели брызги слюны. Бэрон даже удивленно поднял безволосую бровь, не ждав от конунга эдакого припадка. Можно было предположить, что стой наследник трона чуть ближе к отцу, тот пробил бы ему голову рунической секирой, прислоненной к трону.

   - Я воспитывал тебя воином, а не поэтом! Нечего сыпать мне красивыми словами! - продолжил бесчинствовать Гуннар, тяжело ступая к сыну.

   - И как воин я не могу закрывать глаза на такую подлость, до которой дошел ты, - уверенно ответил Дагмер, выкатив похожую на каменное колесо грудь навстречу отцу.

   - Как осмеливаешься ты, щенок, на медведя лаять?! - ручищи Гуннара вцепились в кольчугу Дагмера. - Пользуешься тем, что ты мой единственный сын, а матерь твою отравили недоброжелатели, изменники и бунтари, вроде Бьерна Молотобоя? Это не менее подло, нежели окончание войны таким методом, разве нет? Спроси у присутствующих в этом зале уважаемых дварфов, сколько среди них не желает конца кровопролития!