Ошибка - Светлана Талан

Никита писал быстро, не задумываясь, не перечитывая написанное.

«Человек довольно хихикнул, бросив его в пустое ведро. Карась шлепнулся, больно ударившись правым боком, потом, собрав силы, опять забился, пытаясь выпрыгнуть из ловушки, пока человек не отошел далеко от спасительной воды. Но, наверное, это был не его день. Человек, напевая песенку, поставил сковородку на огонь, положив Карася рядом на деревянную дощечку. Карась задыхался, хватал ртом воздух, пытаясь поймать хоть капельку воды. Человек ножом провел по его чешуе. Карась не знал, что боль бывает такой нестерпимой. Почему человек не убил его, а решил подвергнуть такой экзекуции?! Ведь люди всегда были умнее рыб – это Карась знал, но он не знал, что люди такие безжалостные и жестокие существа. Карась уже не хотел жить, он мечтал быстрее умереть, потому что даже его крика от нечеловеческой боли никто не слышал. Он не знал, что это только начало. Человек всадил нож ему в брюхо, и Карась вздохнул с облегчением: наконец пришла долгожданная смерть, когда не будет боли. Он дернулся уже рефлекторно, но смерть не пришла от разодранного брюха. Человек запустил в его плоть горячую ладонь, заживо вырвал все внутренности и выбросил их в ведро. Вместе с кишками туда шлепнулось его сердце, которое совсем недавно любило и этот мир, и воду, и свою жену, и маленьких деток. Карась думал о своих мальках, еще не успевших рассмотреть отца. Сейчас все закончится, и Карась утешал себя мыслью о том, что он может еще думать о детях. Человек бросил его все еще живое тело в миску с водой. Карасю не хотелось жить, все тело горело так, словно его осыпали углем, но вода, его родная стихия, остудила пылающее тело, освежила жабры, и он вздохнул. Возможно, это сон и человек смилостивился, снова подарив ему жизнь? Но человек был изобретательным. Человек придумал еще более изощренные пытки. Он макнул его измученное тело в муку, сразу забившую ему жабры, и положил в кипящее масло. Карась подпрыгнул, собрав последние силы, пытаясь избавиться от боли. Но масло было таким горячим, что он услышал запах своей жареной плоти. Последним, что промелькнуло в сознании Карася, была картина, где чистая и свежая вода, а в ней он, его жена и дети. Все вокруг затуманилось, поплыло, и Карась сделал последний вдох с облегчением, решив, что уже отмучился, но жизнь не спешила покидать его тело. Он почувствовал, как от боли полезли из орбит его глаза. Он бросил последний взгляд на человека, который придумал для него эти пытки. Карась подумал, что своей смертью он продлит жизнь своему палачу, но придет время, когда тело человека будет гореть в аду в кипящей смоле, а он будет кричать: “Почему?!”»

Никита закончил писать. Только теперь он заметил, что весь вспотел и пот капал прямо на листы тетради. Минуты экстаза прошли, и он уже не мог писать. Уставший, он лег на кровать, не раздевшись, – на это у него, как у героя рассказа, не осталось сил. Никита знал, что завтра он не будет перечитывать написанное, чтобы откорректировать или что-то изменить в тексте. Он также знал, что приход следующего дня не будет его радовать. Как всегда, начнется ужасная депрессия, во рту будет сушить, не захочется даже есть. Да и как есть, когда мир вокруг не мил, а еще тошнит и болит желудок?

Глава 41

Захарий Ефремович напомнил Веронике о себе внезапным звонком. Хорошо, что именно она пошла на вызов. Звонок ее так напугал, словно звонили по телефону с того света. Сердце тревожно затрепетало в груди, как у загнанного в ловушку зверя. Она осознавала, что сделала ошибку, за которую теперь расплачивается. В дальнейшем она будет осмотрительнее, потому что жить все время в напряжении и вздрагивать от каждого звонка становилось нестерпимо.

– Я же просила тебя больше не звонить, – сказала она вместо приветствия.

– Прости, что потревожил, – прозвучало для нее неожиданностью, – я не собирался вмешиваться в твою личную жизнь, но кое-что случилось.

– Что?

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он.

– Моя?! И чем же я могу тебе помочь? – спросила Вероника, немного успокоившись.

– Я не могу объяснить по телефону – это долго и у меня осталось мало денег на счету. Сейчас телефон выключится, и я останусь один на один со своими проблемами.

– Захарий, я никак не смогу решить твои проблемы, – сказала она, – так что пока!

– Вероника, – попросил он, – подожди, не отключайся! Мне действительно очень плохо!

– Вызови «скорую», – посоветовала она. – У меня все равно нет транспорта.

– Я сейчас пришлю за тобой машину. Где ты сейчас находишься?

– Лучше сам приезжай в больницу, – посоветовала Вероника.

– Не знаю, помогут ли мне там. Мне нужен твой совет. Я никогда ни о чем не просил тебя, а теперь очень прошу. Не откажи в моей просьбе, и я обещаю, что больше тебя не потревожу.

Вероника задумалась. В его голосе звучали тревога и неуверенность. Может, действительно стоит приехать, чтобы раз и навсегда оборвать эту позорную связь?

– Говоришь, что больше меня не потревожишь? – переспросила.

– Даю слово.

– Никогда?

– Никогда!

– У меня остался еще один пациент.

– Назови адрес, где ты будешь, – сказал Захарий Ефремович.

…Вероника с нескрываемым волнением переступила порог дома Захария Ефремовича.

«Как ночь и день, зима и лето», – подумала она, сравнив свое убогое жилье с роскошью дома, в котором очутилась. Ей казалось, что она нищенка, которая не работает, а живет только тем, что Бог пошлет. Но она всю жизнь работает не покладая рук, пытаясь разглядеть свет в конце темного тоннеля, а он все отдаляется. Захарий Ефремович не мог не заметить, с какой восторженностью Вероника смотрит и на картины в роскошных багетах, и на богато облицованный камин с гордо замершими на нем бронзовыми статуэтками, и на дорогую итальянскую мебель из натурального дерева. Войдя в дом, она сняла у порога свои стоптанные черные дешевые босоножки и теперь выглядела немного бессмысленно среди этой роскоши.

Захарий Ефремович невольно вспомнил своих бывших женщин, которые жили в этих стенах. Они были дополнением к интерьеру, а Вероника – лишний элемент, случайно попавший сюда, но готовый исчезнуть в любое мгновение. Но Захарию Ефремовичу не хотелось, чтобы Вероника исчезала. В своей растерянности, в восторге от увиденного, она привлекала его еще больше. Он уже представил, как она входит в эту комнату на высоких каблуках, утонченная, красивая, ухоженная, с макияжем и новой прической. Такой он хочет ее видеть. И так будет, потому что Захарий Ефремович всегда добивается того, что наметил. Он не любит не доведенных до конца дел. Ему пришлось много чего переосмыслить и передумать. Итогом его размышлений было то, что в этом доме ему не хватает именно Вероники. Ее по-детски наивная улыбка должна осветить и согреть этот роскошный, но холодный дом. Не так просто заставить ее изменить привычное течение жизни. Вероника относилась к той категории людей, которые, надев однажды на себя хомут, привычно будут ходить в нем, так и не познав всех прелестей жизни. Для того чтобы заставить ее расстаться с прошлым, Захарий Ефремович придумал нехитрый план, для осуществления которого ему нужно было под любым предлогом выманить Веронику из дома, чтобы встретиться с ней именно здесь. Сделать это оказалось даже проще, чем он думал. Наивная! Она действительно поверила, что он, Захарий Ефремович, который может не все, но очень многое, нуждается в ее помощи. Ему нравилось видеть интерес в ее глазах, и он решил показать ей дом и усадьбу.

– Да-а-а, – протянула Вероника, – шикарно ты живешь!

– Пытаюсь жить не хуже, чем другие.

– Я тоже стараюсь, – сказала она с грустью в голосе, – но у врачей очень даже скромная зарплата.

– Работать можно двумя руками, а заработать одной головой. Впрочем, это я так, к слову. Значит, тебя не устраивает ни зарплата, ни твой быт?

– Наверное, – сказала она неопределенно.

– Это хорошо, что у тебя есть мужество посмотреть правде в глаза. Я встречал таких людей, которые едят хлеб с солью и говорят, что их все устраивает.

– Возможно, их запросы невелики.

– Нет, у них просто плохо с фантазией.

– Все познается в сравнении, – сказала Вероника. – Пока не видишь вот такой роскоши, кажется, что живешь нормально, не хуже и не лучше всех. Тяжело? А кому сейчас легко? Но, побывав в домике, подобном твоему, понимаешь, что родился серой мышкой, судьба которой – грызть сухарь, который господа уронили во время обеда. Так и проживешь в бедности, отказывая себе во всем, – произнесла она грустно. – Но каждому свое…

– Это все может стать твоим хоть сейчас.

– У тебя своя жизнь, у меня – своя. Я уже это говорила.

– Тебя не устраивает твоя жизнь? – Захарий Ефремович посмотрел ей прямо в глаза. – Измени ее, ты же не дерево.

– К сожалению, – Вероника улыбнулась, – поздно что-то менять. У меня есть семья…

– Слышал. Знаю, что есть семья, квартира, муж, сын. Но у тебя может быть намного больше. Знаешь, что я тебе скажу, Вероника? Если хочешь пить, то форма сосуда с водой не суть важна. Все в твоих руках. Ты можешь начать новую жизнь, в которой у тебя будет и семья, и дети, и богатство, – с жаром произнес Захарий Ефремович. – Не спеши сказать «нет». Подумай хорошенько, чтобы потом не жалеть.