Дело закрыто - Патриция Вентворт

— А еще у него рыжие волосы и лисьи глаза, — с некоторым осуждением сообщила Хилари.

— Благодарю вас, мисс Кэрью, — сказала мисс Силвер, записывая что-то в свою тетрадь. — А второй племянник, Фрэнсис Эвертон; с ним что?

— Обычный бездельник, — ответил Генри. — Содержанец. Старый Эвертон давал ему деньги, лишь бы только не видеть. Глазго — самое подходящее для него место: дешевая выпивка и никакого риска попасть в лондонские газеты. Примерно так. Да, Хилари?

Хилари кивнула.

— Интересно, — промолвила мисс Силвер. — Очень, очень интересно. А у него тоже рыжие волосы?

— Ни разу его не видел, — сказал Генри.

— Я тоже, — кивнула Хилари, — но волосы у него не рыжие, потому что я помню, как Марион говорила о нем с Джефом. Точнее, не о нем даже, а о рыжих волосах вообще. Марион сказала, что просто их ненавидит и, знай она, что у них такое в роду, ни за что не вышла бы за него замуж, потому что у рыжих родителей родятся злобные дети. Они, конечно, шутили, и Джеф ответил, что она может не беспокоиться, потому что Берти у них такой в семье единственный и унаследовал это от матери. Марион спросила, а как же Фрэнк, и Джеф ответил, что Фрэнк черный и что в семье тети Генриетты все дети были либо рыжими, либо черными, так что…

— Ага, — рассеянно откликнулась мисс Силвер, листая материалы дела. — Понятно.

Потом она подняла голову и сказала:

— Капитан Каннингхэм, у вас нет желания прокатиться в Эдинбург?

— Ни малейшего, — очень твердо ответил Генри.

— Могу я спросить почему?

— Мне кажется, лучше не оставлять сейчас Хилари без присмотра.

То, что он назвал Хилари по имени, лучше всего свидетельствовало об успехах мисс Силвер в роли доброй тетушки.

— Разумеется, — согласилась она. — Именно поэтому мне и хотелось, чтобы вы поехали туда вместе. Думаю, практически у каждого отыщется в Эдинбурге какой-нибудь дальний родственник, которого давно уже следовало бы навестить…

— У меня там двоюродная сестра Селина, — довольно мрачно призналась Хилари.

— Правда? — оживилась мисс Силвер. — Думаю, это подойдет.

Хилари скорчила гримаску.

— Она точно так же приходится сестрой и Марион, но с тех пор, как она заявила, что верит в виновность Джефа, Марион и слышать о ней не хочет. И она действительно звала нас с Генри к себе в гости — правда, тогда еще была действительна наша помолвка.

— Она действительна снова, — твердо заявил Генри и, немного подумав, добавил: — И всегда таковой оставалась.

Хилари вскинула бровь, а мисс Силвер сказала:

— Вот и отлично! Прекрасный предлог для поездки в Эдинбург — один из самых интересных и красивых городов в Европе, как мне говорили. Кроме того, думаю, было бы весьма желательно оградить мисс Кэрью от последующих автомобильных катастроф, и Эдинбург самое подходящее для этого место. Шотландцы очень осторожный народ. Уверена, вам там понравится, не говоря уже о том, что у вас, мисс Кэрью, будет возможность побеседовать с Анни Робертсон, показания которой приложены к делу, а капитан Каннингхэм сможет навести кое-какие справки на местных автостоянках. Было бы совсем замечательно, если бы он нашел время и для поездки в Глазго. Если это не обидит кузину мисс Кэрью, вы вполне могли бы отправиться туда вдвоем. Выяснить кое-что о Берти Эвертоне. Я напишу вам несколько рекомендаций, какой линии я советовала бы вам придерживаться в каждом конкретном случае.

Хилари подалась вперед.

— А как же Мерсеры?

— Да, — сказал Генри, — а как же Мерсеры?

Глава 28

Мисс Силвер с готовностью оторвалась от своей тетрадки.

— Ах да, пока не забыла. У меня есть для вас новая информация, капитан Каннингхэм. Она появилась уже после того, как мы виделись с вами в последний раз.

— Да? — сказал Генри.

Мисс Силвер перегнулась через стол, придвинула к себе недовязанную детскую кофточку, клубок бледно-голубой шерсти и, откинувшись в кресле, принялась деловито орудовать спицами.

— Да, — кивнула она. — Я разместила в газете небольшое объявление. К счастью, у миссис Мерсер довольно необычная девичья фамилия. Можно было не сомневаться, что Луиза Кьеза Энкетелл окажется единственной в своем роде или, скорее, единственной в поколении, потому что редкие имена имеют тенденцию повторяться. Мое собственное второе имя — Хисиба — исключительно неподходящее дополнение к Мод, но что поделать, если вот уже несколько веков в каждом из поколений нашего рода обязательно есть своя Хисиба. — Она кашлянула. — Однако я уклонилась от темы. Прошу меня извинить. — Она вытащила из клубка спицу и вонзила ее туда снова. — Так вот, вчера я беседовала с женщиной, которая утверждает, что приходится миссис Мерсер двоюродной сестрой. Она ответила на мое объявление, и я приехала к ней в Вуд-Грин. Ее зовут Сара Эйкерс — особа крайне неприятная, но, думаю, заслуживающая доверия. Несмотря на то, что она явно недолюбливает свою кузину, я не вижу оснований сомневаться в ее словах.

— А что она вам сказала? — спросил Генри.

— Ну, первым делом она сообщила мне, что Лу, как она ее назвала, всегда мнила о себе куда больше, чем следовало, — я нарочно передаю этот вульгаризм дословно, чтобы вы могли сложить собственное впечатление об этой женщине. Лу, сказала она, всегда отличалась чрезмерными запросами и считала себя лучше других, которые, уж конечно, были ничем не хуже и очень даже может быть, что и наоборот, — все это с изрядной долей враждебности. Далее — уже со злорадством — она сообщила мне, что чрезмерная гордость никого еще до добра не доводила, а Лу так просто довела до беды, и при всех ее утонченных манерах и изящных разговорах вскоре она родила ребенка. Правда, по словам миссис Эйкерс, он родился уже мертвым.

— О! — сказала Хилари. — Так вот почему она так переживала, что Марион потеряла ребенка.

Мисс Силвер как-то странно скользнула по ней взглядом и продолжила:

— Мужчину звали Альфред. Фамилии его миссис Эйкерс не помнит. Возможно, это был Альфред Мерсер, возможно — нет. В любом случае тридцать лет назад девушка с таким пятном на своей репутации имела очень мало надежды когда-либо снова устроиться на работу. Луизе Энкетелл, однако, посчастливилось вызвать интерес и участие некой дамы, пожелавшей дать ей второй шанс. Эта дама услышала историю Луизы, когда гостила в их краях, и, обладая добрым сердцем и значительным состоянием, уезжая, взяла девушку с собой, чтобы сделать ее помощницей кухарки. С тех пор Сара Эйкерс своей кузины больше не видела и практически о ней не слышала. Насколько она знает, Луиза дослужилась до кухарки и продержалась на этом месте долгие годы — собственно, вплоть до смерти своей благодетельницы. Я понимаю, капитан Каннингхэм, что все это кажется вам не особенно интересным, да, признаться, я и сама была очень близка к разочарованию, но уже перед самым уходом мне пришло в голову спросить, не помнит ли миссис Эйкерс имени этой дамы. Она помнила, и, услышав его, я поняла, что мои усилия окупились сторицей.

«О!», — сказала Хилари, а Генри поспешно спросил: «И как же ее звали?»

Мисс Силвер небрежно уронила вязанье в подол платья.

— Эвертон. Миссис Бертрам Эвертон.

— Что? — потрясение проговорил Генри. — Кто? То есть как? То есть Берти Эвертон ведь не женат!

— Тридцать лет назад! — выдохнула Хилари. — Мать Берти! Та самая Генриетта, от которой в их роду появились рыжие волосы.

— Именно, — сказала мисс Силвер.

— А кто-нибудь знал об этом? — спросил Генри после минуты, проведенной в мучительных размышлениях. — Марион знала, что эта миссис Мерсер служила у матери Берти до того, как появилась в доме Джеймса Эвертона?

Хилари выглядела озадаченной.

— Во всяком случае, она никогда при мне об этом не говорила.

Мисс Силвер обвела их взглядом.

— Любая связь между миссис Мерсер и семьей Берти Эвертона, а связь, носившая столь давний и продолжительный характер, и подавно, обязательно должна была рассматриваться на процессе — если только она была установлена. Если же о ней не упоминалось, значит, о ней просто не знали.

— Но послушайте, мисс Силвер, — вскричал Генри. — Как это может быть? Если эта Мерсер или — как ее там? — Энкетелл столько лет служила кухаркой у брата Джеймса Эвертона, он должен был узнать ее с первого взгляда!

— Совершенно верно, капитан Каннингхэм. Однако в большом доме кухарка остается обычно невидимой для гостей.

— Он не был! — вскричала Хилари. — Я хочу сказать, не был гостем! Джеймс Эвертон никогда не был в гостях у брата! Марион мне рассказывала. Они оба добивались руки Генриетты, и, когда она предпочла Бертрама, братья насмерть рассорились. Джеймс Эвертон никогда больше с ним не общался.

— Это значительно упрощает дело, — заметила мисс Силвер. — Думаю, разумно будет предположить, что миссис Мерсер скрыла свои прошлые связи с семьей Эвертонов. Она могла поступить так, понимая, что это было бы ей не самой лучшей рекомендацией, или же… или же она сделала это злонамеренно. Не следует забывать, что Берти Эвертон, племянник ее последнего хозяина, был ей совсем не чужим человеком, более того, он вырос на ее глазах, и она была очень многим обязана его матери.