Зов смерти - Кимберли Дертинг

Сообщения Грэйди были полны пространных объяснений и банальных «прости меня за то, что вчера выпил слишком много». Он каялся и извинялся, просил, а затем умолял ее перезвонить ему, чтобы он мог сказать, как сильно сожалеет о содеянном. Как будто дюжины извинений было недостаточно.

Но Грэйди был последним, с кем сегодня ей хотелось общаться.

Снизу доносились голоса, и Виолет сначала решила, что это родители о чем-то спорят — голоса были довольно громкими. Но потом услышала третий голос, не принадлежавший ни маме, ни отцу, и подумала, что это приехал дядя Стивен рассказать им новости.

Виолет вскочила и бросилась вниз по лестнице.

Внезапно она застыла на месте от изумления.

На кухне стояли отец и Джей и говорили о чем-то — судя по тону, разговор был серьезный. Виолет с удивлением заметила, насколько естественным кажется присутствие Джея в этот момент.

Ни один из них не взглянул на Виолет, хотя оба наверняка знали, что она уже здесь. И судя по тому, как они избегали взглядов в ее сторону, поняла — именно о ней они и беседуют.

Отец, должно быть, рассказывает Джею, что произошло утром в лесу. И говорят они при этом так, будто ее вовсе нет рядом.

Тут Джей повернулся к Виолет. В его настороженном взгляде читалось абсолютное неодобрение действий подруги и желание остаться с ней наедине.

Но было и что-то еще.

Виолет могла бы поспорить на деньги: когда Джей повернулся обратно к отцу, улыбка чуть скользнула по его губам. Легкая, почти неуловимая, никто другой бы и не заметил. И уж точно не отец. Он говорил, не останавливаясь.

А Виолет вмиг растаяла от этой неясной улыбки.

Стояла и смотрела, как они говорят друг с другом. И размышляла, что из произошедшего отец рассказал Джею и о чем умолчал.

Ни для кого не секрет, что Джей был в курсе «способности» Виолет, но она не припоминала, чтобы родители хоть когда-нибудь обсуждали с ним это. В их семье было негласное правило — не говорить вслух о ее «даре», да и вообще как можно тщательней оберегать эту семейную тайну, этот скелет в шкафу.

И тут отец протянул Джею руку. Это было удивительно — Виолет и не думала, что когда-нибудь случится такое официальное рукопожатие между ними.

Джей решительно пожал его руку. Папа взглянул на Виолет и кивнул. Словно дал ей знак, что все разрешилось, хотя она понятия не имела, о чем это он. А потом он тихо вышел через заднюю дверь и отправился в мамину мастерскую. Виолет представляла, как мама выплескивает весь накопившийся гнев на холст.

Внезапно смутившись от того, что они остались наедине, Виолет хотела спросить, о чем это Джей беседовал с папой. Она нервничала и чувствовала себя очень неуверенно.

— О чем это вы здесь…

Джей не дал ей договорить. Двумя большими шагами он пересек кухню и сгреб Виолет в объятия, властно накрывая ее губы своими.

Поцелуй был страстный, жадный, Виолет почти повисла у Джея на шее, желая большего, требуя большего. Он немного разжал объятия, так, чтобы она устояла на ногах, но она вновь прижалась к нему, обвила руками его талию и притянула к себе, ухватив за рубашку. Она была одурманена, в хорошем смысле — в самом лучшем смысле, — и отдалась этому ощущению, смакуя соблазняющие прикосновения его языка к своему. Руки Джея неустанно скользили по ее плечам, спине, снова прикасались к основанию шеи и игриво запутывались в волосах, притягивая ее ближе.

Он слегка отстранился, ласково проводя губами по ее губам и прерывисто дыша. Виолет понимала, что точно так же задыхается сейчас. Непонятное чувство неудовлетворенности, которого она никогда прежде не ощущала, волной вскипело в ней.

— Так что ты хотела спросить? — поинтересовался он, и улыбнулся своей кривой улыбкой, почти не отрываясь от ее пылающих губ.

Она не понимала его слов. С таким же успехом он мог говорить на каком-нибудь инопланетном языке.

Он не стал дожидаться, пока она возьмет себя в руки и ответит ему. Вместо этого он снова приник к ее губам. Она жадно, взахлеб пила его поцелуи — и чувствовала взаимность.

Ей хотелось, чтобы эти ощущения никогда не заканчивались.

Она смутно осознавала, что он ведет ее куда-то, не переставая гладить, ласкать, исследовать ее тело ласковыми, жесткими ладонями. Виолет поняла, что они уже в ее комнате и Джей бережно опускает ее на кровать.

Матрас прогнулся под тяжестью их тел, она прильнула к нему. Где-то на задворках сознания оставалась мысль, что родители дома, там, внизу… Сводящие с ума прикосновения его языка окончательно лишили еe способности мыслить.

Его руки неустанно скользили по ее телу, она отвечала тем же. Неизвестно, сколько времени они пролежали вот так, судорожно, с безумной страстью лаская друг друга. Ей было мало, ей хотелось быть еще ближе к нему, словно обоим были отпущены только эти минуты.

Поцелуи стали неторопливыми, еще более глубокими — они смаковали и запоминали вкус друг друга. Виолет провела кончиками пальцев по его руке, покрытой жесткими волосками, по плечам, ощутив тугие мышцы под тонкой тканью футболки. Они оба идеально подходили друг другу, точно две половинки одного целого.

Оторвавшись на миг от губ подруги, Джей взглянул ей в глаза. Она улыбалась легкой полуулыбкой, глядя на него. Его волосы были взъерошены.

Она жаждала, чтобы он снова прикоснулся к ней губами, желала этого больше всего на свете. Не в силах больше терпеть, она приблизила к нему лицо, легонько дотронулась до его губ и выдохнула, дразня, в его открытый рот. Он снова крепко прижал ее к себе, прерывисто дыша, и снова завладел ее ртом.

Она хотела большего, чем просто поцелуи и ласки. Ее тело требовало гораздо, гораздо большего. Она прижалась к нему, непроизвольно приподнимая бедра, и ощутила, как напряжено его тело и как оно реагирует на это прикосновение. Она закрыла глаза, когда он ответил тем же, по телу словно пробегали электрические разряды. Виолет снова повторила это движение — ей хотелось быть как можно ближе к нему, он действовал на нее как наркотик. Внутреннее напряжение нарастало сладко и мучительно.

И вдруг Джей резко оторвался от нее, так, что их бедра перестали соприкасаться. Это далось ему с трудом — с его губ сорвался стон разочарования.

Виолет была слишком изумлена, оглушена реакциями собственного тела, чтобы даже думать связно, где уж там говорить. Он положил руку ей под голову, склоняя ее к себе на плечо. Этим жестом он словно говорил, что нужно остановиться.

Виолет было обидно, что он так резко остановился, но она пыталась подавить это чувство. При всей своей неопытности она понимала, что ему было нелегко сделать это.