Первая мировая война - Сергей Юрьевич Нечаев

так внезапно, что надежды на удачу обороны и прорыва не оставалось никакой. И, как говорится, с верой в свою счастливую звезду казаки сдались в плен.

Под конвоем улан пленных отвели к вражеским позициям, и там казаков подвергли тщательному обыску. Потом Александра рассказывала:

«По некоторым вырвавшимся восклицаниям и по тому вниманию, которому я подверглась со стороны германцев, я поняла, что они узнали во мне женщину. Но это сослужило нам службу.

Начальник отряда приказал отобрать у нас огнестрельное оружие, оставив нам холодное.

После обыска меня и остальных казаков германцы заперли в костел, приставив к дверям часового, который должен был обходить все здание кругом.

Наступил вечер. Нас снова посетило несколько германских офицеров, которые, оглядываясь в мою сторону, о чем-то весело и оживленного говорили, а затем ушли снова, заперев двери костела.

После их совещания я решилась твердо бежать из плена во что бы то ни стало, хотя бы это стоило нам жизни».

С наступлением ночи казаки стали готовиться к побегу. Костел был невелик, и кроме запертых дверей в нем на изрядной высоте имелись окна, прикрытые решетками, которые, по всей видимости, не представляли серьезного препятствия. Казаки быстро составили «живую лестницу», и верхний, добравшись до окна, стал бесшумно выламывать решетку. Это ему удалось без большого труда. Тогда его место на плечах товарищей по праву старшинства заняла Лагерева.

А вот продолжение ее рассказа:

«Взобравшись на подоконник, я посмотрела вниз. Взошедшая луна бросала довольно яркий свет. До земли высоко. Но другого выбора не было. Перекрестившись и зажмурившись, я спрыгнула вниз. По счастью, прыжок был очень удачен, и я не ударилась сильно о рыхлую, размягченную от снега землю.

Но оставалась впереди другая опасность – часовой, который уже приближался с обходом. Подняв крупный булыжник, я плотнее прижалась к углу костела, скрываясь в его тени. Показался медленно шагающий часовой. В ту минуту, когда он повернулся ко мне спиной, я, откачнувшись корпусом назад, изо всех сил ударила его камнем по затылку. Солдат упал ничком».

По знаку, поданному Лагеревой, казаки один за другим бесшумно, как кошки, стали выпрыгивать из окна костела. Затем они осторожно двинулись вперед.

Счастливая звезда благоприятствовала смельчакам. Как оказалось, беспечные немцы не приняли особых мер безопасности. В результате казакам удалось незаметно подкрасться к коновязи, с краю которой находились захваченные кони. Охранявший коновязь часовой, не подозревавший о приближавшейся опасности, спокойно прислонился к стволу дерева. В одно мгновение ему на голову был накинут башлык, он был повален на землю, связан и лишен возможности позвать на помощь.

Под утро отряд столкнулся еще с тремя казаками, отбившимися от своей части и потерявшими ориентировку. Тотчас же оба отряда соединились под командой Лагеревой, почти удвоив свои силы, и вместе они продолжили пробираться к своим.

Им удалось благополучно миновать сторожевое охранение противника, и они уже почти подошли к своим позициям, как вдруг впереди показались уланы.

Столкновение было неизбежно, а силы – слишком неравны. Но Лагерева не растерялась, и по ее команде казаки по одному рассыпались по сторонам дороги. Едва впереди показался передовой дозор улан, сидевшие в засаде выскочили из-за деревьев и с обнаженными шашками и криками бросились в атаку. Нападение было таким быстрым и неожиданным, что командир улан, думая, что на его отряд наскочил целый полк казаков, совершенно растерялся, и полтора десятка улан без единого выстрела сдались восьми смельчакам.

Узнав о числе пленивших его, немецкий обер-лейтенант швырнул на землю свою каску и, обхватив голову руками, завыл:

– Кому я сдался, кому я сдался!

При обыске при нем были найдены важные документы и карты.

В целости доведя свой отряд и захваченных пленных к русским позициям, «урядник Лагерь» доложил своему командиру о своем бегстве из плена и о том, что произошло потом.

За совершенный подвиг урядник Донской казачьей сотни Александр Ефимов Лагерь был произведен в прапорщики. А потом «его» наградили Георгиевским крестом VI степени. Второй же крест (уже III степени) Лагерева получила после лихой кавалерийской атаки у Тарнова, во время которой она была ранена пулей в руку. И только после того, как раненая была доставлена в Киев, выяснилось, что она на самом деле девица. После излечения она вновь вернулась в свою сотню.

Георгиевскими кавалерами в годы Первой мировой войны стали еще несколько девушек-казачек. В частности, уральская казачка Наталья Комарова однажды в бою увидела, как вражеский кавалерист подхватил знамя ее полка и поскакал к своим позициям. Она погналась за немцем, выстрелила на скаку и сбила его с коня, подхватив знамя. За этот подвиг она была награждена Георгиевским крестом VI степени. Другой пример – Антонина Пальшина, которая под именем Антона Пальшина была зачислена в 9-ю сотню 2-го Кавказского кавалерийского полка. Она участвовала во многих боях, была ранена, попала в госпиталь, где ее и разоблачили. Тогда она бежала на другой фронт, стала медсестрой, а потом вновь переоделась в мужскую одежду и поступила в разведку. За отвагу она была награждена двумя медалями и двумя Георгиевскими крестами, причем «Георгия» III степени ей вручил сам генерал А. А. Брусилов, и происходило это в госпитале, куда она попала после второго ранения.

* * *

Разведчица «Алиса Дюбуа» действовала в тылу германских войск в Бельгии в течение пятнадцати месяцев в 1914–1915 годах и была не менее опасным противником для немцев, чем многие солдаты и офицеры на поле боя.

Настоящее имя «Алисы Дюбуа» – Луиза-Мари-Жанна де Беттини. Ее главная помощница тоже была женщиной. Ее кодовое имя было «Шарлотта», а по-настоящему ее звали Мари-Леони Ванутт.

«Алиса Дюбуа» в ходе Первой мировой войны создала в тылу врага мощную систему разведки, ее приход на разведывательную службу произошел после немецкой оккупации Бельгии, когда среди толпы беженцев, желавших укрыться в Англии, она повстречалась с представителями британской контрразведки.

Молодая француженка Луиза де Беттини, 1880 года рождения, была седьмым по счету ребенком мелкого французского фабриканта Анри, вынужденного продать свою фарфоровую фабрику за три года до ее рождения.

Луиза начала рано зарабатывать себе на жизнь. В качестве гувернантки она побывала во многих европейских городах, в том числе некоторое время находилась в Англии, затем – в Милане, Кельне, Львове, а также в Австрии. Благодаря большим способностям к иностранным языкам она бегло говорила на немецком, английском, итальянском и даже немного на русском, чешском и польском.

Офицеры британских экспедиционных войск обратили внимание на молодую француженку и порекомендовали ее представителям военной разведки.

Узнав, что Луиза родом из Лилля, гувернантка по профессии, из обедневшей аристократической семьи, хорошо образованная, толковая и обладающая привлекательной внешностью, к тому же безукоризненно владеющая несколькими иностранными языками,