Чайлдфри (СИ) - Тоцка Тала

— У вашего мужа сейчас сложный период в бизнесе, он опасается за вашу безопасность, поэтому распорядился, чтобы его семья побыла здесь пока не будут готовы документы, — объяснил Павел. — Это недолго, потерпите, Катя, очень скоро вы улетите в Испанию.

— Павел, скажите, мой муж бандит? — остановила она его словесные извержения.

— С чего вы взяли? — изумление Павла было неподдельным.

— Потому что это не просто дом в сосновом лесу, я же не слепая, это строение вполне способно выдержать небольшую войну. Так кто же мой муж?

— Александр Арсентьевич бизнесмен, это его загородный дом, — с достоинством ответил Павел, изо всех сил стараясь сохранить лицо, и Катя милосердно умолкла.

Что ж, пусть думают, что им удалось ввести ее в заблуждение. Дом походил на загородный примерно как сам Павел на президента Соединеных Штатов, что уж говорить о его обитателях! Каждый раз, глядя на проходящую мимо гору мышц, в голове начинала крутиться знакомая строчка: «Все равны как на подбор…», роль дядьки Черномора отводилась ее старому знакомому Алексею.

Она бы голову дала на отсечение, что это тренировочная база, укрытая подальше от любопытных глаз и надежно охраняемая. Здесь из женщин она была единственная, даже поваром был мужик, как в армии. Но в Катиной голове у окружающих ее мужчин явной нужды не было, так что пришлось умные мысли держать при себе.

Мобильный телефон у нее отобрали сразу, выдав взамен кнопочный, но позвонить разрешили только маме, с подругами она в последнее время созванивалась достаточно редко, а с бывшей работы ее вообще не беспокоили. Маме пришлось наплести с три короба, что она уезжает с малышней по горящей путевке от местных властей. Врать было стыдно, но рассказывать правду по телефону просто опасно. Павел обещал, что постарается устроить встречу им перед отъездом, и пока причин не доверять ему у Кати не было.

Она решила еще раз проведать детей перед сном, но только вошла, сразу почувствовала неладное. Ваня дышал часто, громко, Катя приложила ладонь к пылающему лобику и чуть не расплакалась — она по-прежнему чувствовала себя беспомощной перед детскими болезнями и так и не успела к ним привыкнуть. У Матвея температура тоже явно была повышена, ее руки затряслись, ноги задрожали, она с трудом совладала с собой и бегом выбежала из «квартиры».

— Пожалуйста, доктора, мне нужен доктор, — вцепилась в руку первого попавшегося встречного.

— Успокойтесь, Ектерина Дмитриевна, — крепкие пальцы обвили запястье, и почему-то стало легче, — что случилось?

Мужчина явно встревожился, и у Кати немного отлегло от сердца — похоже, статус жены хозяина для этих цепных псов в самом деле что-то да значит, вон как он перепугался.

— Дети… У них температура, — сбивчиво начала объяснять было парню, но тут ее аккуратно освободили железные тиски и легонько подтолкнули обратно к двери в «квартиру».

— Идите к детям и не волнуйтесь, доктор сейчас будет.

— Нужно вызвать скорую, — не унималась Катя, — а мы же за городом, пока они доедут…

— На вертолете привезем, — вдруг улыбнулся мужчина, а потом снова взял ее за руку. — Сказал же вам, не волнуйтесь, у нас есть свой доктор.

— Но мне нужен педиатр! — продолжала протестовать Катя, но тот только головой мотнул и ушел.

Доктор прибыл незамедлительно, Катя успела только измерить температуру и достала жаропонижающее. Мальчики проснулись, Ваня хныкал, Матвей тер кулачками глаза, но Борис, так звали доктора, принялся что-то плести им о больных ежиках, которых ему срочно нужно лечить, а он не может уйти, пока дети не выпьют лекарство. Сработало безотказно, малыши у Кати были добрые, ежиков пожалели и лекарство выпили.

— Вирус, ничего серьезного, — сказал успокаивающе Борис трясущейся Кате, — будем принимать противовирусное, полоскать горло и мыть носы. И все будет хорошо.

Она снова чуть не расплакалась, на этот раз из благодарности.

— Вы отсыпайтесь, я с ними посижу, — предложил Борис, но она решительно отказалась.

— Что вы, я все равно не усну. Лучше вы отдохните.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если температура не упадет, зовите, сделаем инъекцию.

Доктор ушел, но теперь ей совсем не было покоя. Без конца кто-то из обитателей базы заглядывал, справлялся о здоровье малышей и предлагал помощь.

— Мы связались с Александром Арсентьевичем, он очень волнуется и просил вам передать, он очень сожалеет, что далеко и не может помочь с ребятней, так что пользуйте нас, Екатерина Дмитриевна, и в хвост, и в гриву, — пытался веселить ее рыжий веснушчатый Женька, но Катя взмолилась чтобы ее оставили в покое и пообещала в случае чего позвать на помощь. К счастью, это сработало и паломничество прекратилось.

Она так и просидела возле детей всю ночь, малыши куксились, капризничали, температура долго не падала, но и не поднималась. Она мерила ее каждые пятнадцать минут, протирала влажным полотенцем горячие ладошки и подмышки. Уснули под утро все втроем, дети в кроватях, Катя — свернувшись клубком в ногах у Ваньки.

Разбудил Борис, осторожно прикоснувшись к ее плечу. Катя подняла голову, растерянно моргнула, и вдруг комната качнулась и поплыла. Борис тряс ее за плечо, беззвучно шевеля губами, а она только успела подумать, почему доктор стал таким безголосым, как комната погрузилась во мрак.

Глава 24

Было очень холодно, так холодно, будто она лежала в сугробе. В голове мерно гудел противный дребезжащий звук, похожий на зудение комара, только огромного такого комара, размером со слона. Катя дрожала, пыталась согреться, обхватывая себя руками и поджимая ноги, но так становилось еще холоднее. Откуда-то слышались голоса, нет, она не пришла в себя, голоса звучали будто издали, чужие, незнакомые, но определенно мужские. Один, особо взвинченный, спрашивал:

— Почему она так мерзнет? И температура не падает. Ты вообще ее колол, Боря?

На нее дохнуло холодом, кто-то поднял одеяло и ощупал руки, затем ноги, затем сказал скрипучим голосом.

— Это лихорадка, Александр Арсентьевич, у нее конечности холодные, потому и температура не падает. Спазм сосудов, нарушен теплообмен, я добавил спазмалитик, скоро подействует.

— Но она вся трясется!

— Надо согреть руки и ноги, я уже сказал ребятам, сейчас принесут грелку.

Послышалось шуршание ткани, снова Катю обдало холодным воздухом, кровать под ней прогнулась, и она оказалась прижата к горячему телу, пахнущему незнакомым древесным ароматом. И немножко табаком. Запах был приятный, ненавязчивый, тепло обволакивало со всех сторон — тот, кто лежал рядом обвил ее руками и ногами, она грела ледяные ладошки о пышущую жаром кожу и чувствовала, как звон в голове понемногу утихает.

Ногам тоже стало теплее, Катя пристроила ступни на вдруг возникшую резиновую грелку, прижалась щекой к согревающему ее телу, и голоса начали постепенно отдаляться, последнее, что она услышала, было тревожное:

— Александр Арсентьевич, не дайте ей уснуть, ей надо много пить.

— Сгинь, Борис, пусть спит, она только согрелась, я не дам ее будить…

И вновь навалилась чернота. В следующее пробуждение Катя почувствовала себя буквально плавающей в огромной луже, под ней хлюпала вода, и все тот же скрипучий голос говорил озабоченным тоном:

— Хорошо пропотела, молодец, девочка, я же говорил, молодой организм, справится…

— Боря, заткнись, или я тебя убью, — вымученно отвечал другой, сиплый, будто посаженный. — Она вся мокрая, ее нужно переодеть. Выйди. Да уберись ты с глаз, я сам, это моя жена…

Катя вслушивалась в разговор, но в уши будто вставили беруши, а ресницы намертво склеили клеем «Момент», даже попытка приоткрыть их отдавала режущей болью. Катя безвольно шевельнула рукой, под ней хлюпнуло, и она, мысленно махнув рукой, поплыла по волнам куда-то за горизонт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

— Катюша, доченька, — вырвал из забытья еще один голос, и она, наконец-то, его узнала.

— Мама, — сухими слипшимися губами попыталась выговорить, но ее хватило на еле различимый шепот.