Кровь. Надежда. Эгоизм - Игорь Дикарёв

готов помочь, Джереми, но боюсь, что ты на эту роль не подходишь. Врата прочны и с ними не так просто совладать.

— Я останусь, — сказал Арзамар. — Я в своё время остановил врата, затем перевёз их, затем сумел вновь запустить. Думаю, что мне хватит способностей, чтобы их уничтожить.

— Но тогда ты навсегда останешься в этом мире! Арзамар, ты ведь понимаешь это?

— Понимаю, и… Просто… Я не могу уйти, пока в этом мире у меня остались незаконченные дела. Мне нужно кое-кому отомстить для начала.

— Не буду отговаривать. В таком случае, сперва сделаешь дело, а потом займёшься местью. А после, если ещё будешь жив, то займись оставшимися в этом мире следами магии. Мне известно, что кое-кому удалось утащить из рощи три стебля сицилиуса. Кроме того, где-то в землях роя, возможно, остались достаточно могущественные посохи. Да и магов, что остались в отрезанных от нас провинциях, мы не сможем взять с собой в другой мир. А поскольку мы не можем рисковать и оставить в этом мире конкурентов, то тебе нужно будет уничтожить и посохи, и их владельцев. Свой же посох тебе придётся сдать. Он отправится через врата и даст начало новой роще, так что обходись здесь без него. Джереми, проконтролируешь!

— Сделаю! — откликнулся Неназываемый.

— Хорошо, — согласился Арзамар. — Верховный магистр, будет сделано. Ещё что-то?

— После выполнения задачи и мести… Если сможешь всё сделать и останешься жив, то найди и уничтожь источник голоса, что донимал нас в первые дни пребывания в этом мире, пока мы не смогли подобрать должную защиту от него. Кем бы ни был хозяин голоса, он весьма могуществен, а значит, нельзя оставлять его живым. Нельзя, чтобы по нашим следам в новый мир отправились враги.

— Будет сделано.

— Хорошо, думаю, можем расходиться, если не у кого нет вопросов.

— Есть! Есть!

— Опали тебя дракон! Да, Феодус?

— А химеры? Вы в прошлый раз поручили… Попросили… Приказали химерологам создать существ из этих, как они… Собак?

— И что?

— Ну, может быть, они помогут нам в войне?

— Нет, Феодус, не помогут. Химеры готовы. Они вышли разумными, преданными и сильными, но их слишком мало, чтобы они могли оказать хоть какое-то влияние на ход войны. Кроме того, потребуется ещё несколько лет, чтобы их обучить до приемлемого уровня. Но поскольку из них выйдут прекрасные слуги и стражники, мы возьмём их с собой в другой мир. А там займёмся тихой и спокойной жизнью, будем любоваться пасторальными пейзажами и разводить эйхо и этих химер. Ещё вопросы?

— Нет, нет. Всё. Нету. А нет, есть вопрос! Да!

— Аргх! Ты… Спрашивай, Феодус?

— А можно будет мне возглавить их? Что-то с дипломатией у меня как-то так себе вышло. Может, я лучше с химерами буду работать? Взаимодействовать?

— Хочешь потеснить магистра химерологии, Феодус?

— Нет! Нет. Просто у него буду работать. Под его началом. Под руководством. Буду обучать этих химер, разводить…

— Эх, Феодус, Феодус. Если у тебя больше нет вопросов, то я согласен.

— Нету. Нет. А хотя! А? А… А, нет. Нету.

Глава 13 Каварл. Горячие переговоры.

Встреча с Первояйцом подобна ласкам тысяч самок, неге в самый жаркий день, воскуриванию благовоний и распитию самого вкусного вина, но при этом в тысячу раз приятнее всего вышеперечисленного! Поэтому, соблюдайте Кодекс и будете вознаграждены. (отрывок из Кодекса Катарианцев).

Меня с моей командой силой вынудили явиться на переговоры с королём. Но я ничуть не огорчился. Я и так жаждал встречи с ним. Так что завуалированные угрозы были излишни. Ради этого я и прибыл в эти земли. Ради этого я нахожусь в самом влиятельном государстве в округе, хотя ничего особенного пока в нём не нахожу. В сравнении с великой Катарианской империей это захолустье словно зубат в сравнении с завром.

Дворец короля был неплох. Весьма неплох для представителя низшей расы. Но в сравнении со дворцом в Бертоле он словно яйцо в сравнении со взрослым катарианцем. Что-то я размечтался сегодня. Нужно довольствоваться тем, что есть.

Король Гомбло Плублумс, как и полагается монарху, восседал на троне, расположенном в просторном зале. Трон был изготовлен из костей какого-то крупного животного. Сверху на них лежали многочисленные мягкие подушки, обшитые первосортным шёлком и золотом.

С обеих сторон от короля стояло по двое стражников. Нас сопровождали ещё два. Может показаться, что это недостаточно для охраны столь важной особы, но охранники были одними из лучших бойцов в государстве, к тому же прекрасно вооружены, а всех гостей в обязательном порядке досматривали и разоружали, прежде чем пустить в тронный зал. Мою команду даже разоружать не пришлось — за стражу это сделали пронырливые крестьяне, взявшие нас в плен. Нужно будет на обратном пути заскочить к ним в гости и вернуть своё имущество. А ещё нужно не забыть про товарищей, ожидающих моего возвращения и помощи в горах.

Сопровождающие нас сказали остановиться, когда мы оказались в пяти ростах от короля. Нас было пятеро: я, Джанг, Морт, Пад и заикающийся эльф, по неясным мне причинам увязавшийся за нами, хотя сперва всеми силами старался нашего общества избегать. Явиться пред ясные очи короля я бы хотел без эльфа и без гоблина, чтобы не порочить честь катарианца. Но вышло так, как вышло.

Насколько мне известно, продолжительность жизни у тимурлинов достаточно коротка, даже меньше, чем у людей, и умирают они от старости уже годам к шестидесяти, а то и пятидесяти. Судя по движениям, внешности и настроению короля, он был сейчас в самом расцвете сил, скорее всего, ему было лет тридцать. Он был в хорошей физической форме, крепко сложен и похоже, что под его одеждами и шкурой не было ни капли жира. Рельефные мышцы топорщились буграми на его теле. Он внимательно нас рассмотрел и заговорил громким, бархатистым голосом:

— Надо же, сколь необычные гости соизволили посетить моё скромное жилище! Давненько я не видывал в своих землях катарианцев. А ведь когда-то, когда я был ещё малым ребёнком наши народы, дружили и вели торговлю! А с вами в компании, как я вижу, гоблин и эльф. Очевидно, вы не чураетесь якшаться с представителями других видов. Это достойно уважения, ведь, насколько мне известно, катарианцы славятся своей чванливостью и презрением к другим народам. Что же, очевидно, я много болтаю, скажите же