Ptitcedeva - Svetlana Gamayunova

Единогласно согласились с планом Вероники, уточнили кое-что и приступили к исполнению. Америка – большая страна, ох, большая. Мы перемещались в определенную точку, Ветер вызывал коней, и мы начинали медленно летать над территорией и изучать ее. Я превращалась в один голый чувствующий нерв, а Вероника осмысливала эмоциональную информацию. Сработались хорошо, продуктивно.

Вечером возвращались домой и я, почти бесчувственная, слушала споры и рассуждения собравшихся за столом людей и местами не могла вникнуть в их сложные построения и выводы.

Потом мы Кареном шли спать, и опять его прикосновения отзывались во мне восхитительной волной ощущений, я растворялась в нем, его желаниях. Я не могла ничего анализировать, не могла отличить, где он, а где мои ощущения. Любимый, страстный, нежный, надежный. Я и он – мы вместе, и нет никаких мыслей, только мы.

На пятый день полетов Вероника вдруг громко обратилась ко мне с просьбой остановить полет и опуститься на берег реки. «Пить хочется», – послышалось ощущение. Ветер бережно опустил нас на песочек, я щурилась на солнце, снова растворяясь в окружающей природе, и вдруг услышала серьезный голос Вероники:

– Лотта, с тобой что-то происходит, вернее, ты превращаешься в своеобразно чувствующий, но не думающий организм.

– Как это? – лениво спросила я.

– В данном случае это означает, что ты растворяешься в окружающем мире и перестаешь обдумывать происходящее. Скажи, о чем ты думаешь?

Я на минуту замялась с ответом.

– Я не думаю, я чувствую. Чувствую песок, воду. Распускающиеся весенние цветы, растения у воды и кусты ракитника поодаль. В них кто-то притаился, довольно большой, но очень осторожный и любопытный. Он не тронет нас, и нам его не надо бояться. Здесь спокойно и можно отдохнуть, ни о чем не волнуясь.

Вероника прервала меня:

– Хорошо, что ты чувствуешь. А теперь быстро закрой глаза и скажи, какого цвета песок, на котором мы сидим.

Я не знала.

– Наверное, песчаного. А какое это имеет значение?

– Имеет, Лотта, ты превращаешься в человека, который живет только ощущениями и не анализирует, что происходит вокруг.

– Разве это плохо? Я помню, как меня учила Микулишна: «Суть нельзя увидеть глазами, а можно почувствовать. Вот ты смотришь на дерево и должна понять – здорово ли оно, нет ли в середине гнили. Так же и люди – может, снаружи красавец писаный, а внутри чернота у него. Это все чувствовать надо. Когда живешь в деревне, там кругом люди, от них много шума, где уж тут суть научиться определять и видеть. Сначала надо, чтобы тихо было, убрать лишнее в себе и слушать». Вот я и слушаю то, что вокруг, я чувствую этот мир, я познаю его в ощущениях.

– Вот именно, – перебила меня Ника, – в ощущениях – и только. Лотта, я понимаю, что ты растворяешься в мире ощущений. Может, это и хорошо для дела, но я не хочу думать за тебя, мне не нравится то, как ты почти полностью сливаешься, растворяешься в природе, и твое я перестает существовать. Это как-то неправильно. Сегодня полетим на Буян. Хочу поговорить с тетушками.

– Я к Карену хочу, с ним так, так …невероятно, я ощущаю его любовь, его желание, его нежность и заботу, я как будто растворяюсь в нем и мне так хорошо. Не хочется слов, хочется касаться его тела, такого желанного, мне просто хочется слиться с ним в единое целое, не только физически, хотя это тоже хочется, мне хочется стать им.

Я почувствовала, как напряглась внутри Ника.

– Лотта, это замечательно, вся эта феерия чувств. Но всему есть предел, нельзя перешагнуть грань, ты станешь травой,овощем, как у нас говорят. Ты почти на грани потери своего я. У меня была подруга, которая была довольно чувствительным, сенсорным человеком. Когда она с кем-то общалась, она остро чувствовала этого человека. Настраивалась на его эмоции и, если это происходило, они прекрасно общались, но не очень долго, она уставала, теряла эту нить ощущений и после этого с ней можно было расставаться. Но она старалась избавиться от этой эмоциональной зависимости, включала мозг, логику, а ты пытаешься перекладывать на меня осмысление чувственной информации. Когда это у тебя началось? Когда ты перестала пытаться анализировать чувственный опыт?

Я задумалась. Мне всегда нравилось погружаться в ощущения дороги, леса, мира вокруг меня, но так сильно «растворяться» в этом мире я стала явно с появлением Вероники. Я возложила процесс обработки информации на нее, я сама изменяюсь слишком быстро и она, конечно права: еще немного – и я превращусь в овощ, живущий ощущениями, и только.

– Мне совсем разонравилось задумываться и анализировать с тех пор, как ты появилась у меня в голове, я все переложила на тебя, и мне это нравится. Это плохо, да?

– Это плохо, – сказала Ника, – очень плохо, я не хочу, чтобы ты потеряла себя. Сегодня вечером летим на Буян, хочу посоветоваться с тетушками.

– Давай утром, хочу к Карену, – приуныла я, – да и прилетим мы, а там тоже вечер, тетушки спать лягут.

– Хорошо, пойдем навстречу одной влюбленной особе, все равно мне еще надо поговорить с Кощеем и Василисой. Уж потерпи наш разговор.

Вечером я полностью уступила место в сознании Веронике, они обсуждали вопрос, кого можно брать и нужно брать.

Все вспоминали пример с выбором Богом семьи Ноя перед потопом, но все равно этот выбор не спас человечество от проклятья ненависти, зависти и агрессивности, которая наблюдалась в полной мере на Первой Земле. Разговор вертелся и возвращался к тому, что невозможно выбрать идеальных людей, так как генофонд очень неоднороден и если не в первом поколении, то в последующих может проявиться ген Каина – убийцы.

Василиса сосредоточенно вертела в руках свои записи.

– И все же у меня предложение. Я сейчас кратко изложу одну теорию, которую подсказала Вероника, а Кощей дал мне книгу изучить. Так вот, я не разделяю ее полностью, но что-то в ней есть. Исходя из нее и немного адаптировав к нашим задачам, я считаю, что, исходя из признака агрессивности, в человеческой популяции существует четыре явных подтипа людей. Первая – убийцы, агрессивные, «палеонтропы или сверхзвери – хищники и разрушители, суперанималы (сверхживотные). Я процитирую показательную выдержку: из книги Поршнева и Диденко:«Человек – единственное на Земле живое существо, которое практикует массовое уничтожение себе подобных! За историю человечества официально зафиксировано более 14,5 тысяч войн, в ходе которых убито примерно 4 млрд. человек. Кто их развязывает? Откуда берутся маньяки, убийцы, насильники, террористы, кровавые диктаторы, садисты?. Да все оттуда же – это потомки тех самых пожиравших сородичей хищных гоминид, которые передали свой «убийственный» генофонд через потомков до наших дней.»Вторая группа – так называемые «суггесторы», тоже хищники, только помельче масштабом, которые прислуживают палеоантропам. Хитрые и гибкие, агрессивные и коварные приспособленцы. Это потенциальные предатели и изменники, которым ничего не стоит переметнуться на сторону сильного. Третья, самая многочисленная группа – так называемые диффузники. Именно они проводят в действие планы первых двух групп, они легко и просто маршируют в ту сторону, куда им прикажут или убедят, что правильно идти. Да, они не убийцы, но они конформисты. Они приспособятся я к любым условиям и любым властям. Главный их отличительный признак – лёгкая внушаемость, они составляют толпу в любой революции. И четвертая, довольно малочисленная группа человечества – это неоантропы, т.е. новые люди, люди будущего. Они единственные, кто способен противостоять магнетическому воздействию речам и действиям хищников-сверхживотных. Основным видовым отличием неоантропа является его способность – генетически закрепленная предрасположенность – к самокритичному мышлению, а зачастую и поведению. Это мышление является не только совершенно самостоятельной активной, творческой формой мышления, оно преобразующее, развивающее и самого человека, и внешний мир.