Занимательные истории, новеллы и фаблио - Маркиз Сад

Маркиз второпях проглядывает письмо, отчитывает Фонтани за то, что тот никак не может решиться пойти в тюрьму, отдает его в руки двух стражей (то были сержанты его полка), увещевает президента успокоиться и довериться его попечительству.

– Мне стоило больших трудов добиться, чтобы вас содержали в крепости всего в пяти-шести лье отсюда. Там вы будете находиться под началом одного из моих старинных друзей; он будет с вами обходиться так, как это сделал бы я сам. Через ваших стражей передаю ему послание, где горячо рекомендую вас. Так что будьте покойны.

Президент заплакал, как ребенок. Для него не было ничего горестнее сожалений о преступлении, обрушившем на его голову все невзгоды, какие он доселе неоднократно насылал на других... Но деваться некуда. Он настоятельно просит разрешения обнять на прощание свою жену.

– Вашу жену! – порывисто восклицает маркиза. – К счастью, она никогда ею не была, и это единственное смягчающее обстоятельство во всех постигших нас бедах.

– Что ж, – говорит президент, – у меня достанет мужества перенести и этот удар. – И в сопровождении жандармов он поднимается в экипаж.

Беднягу отвозят в тот самый замок, что был дан в приданое госпоже д'Оленкур. Там все подготовлено к его встрече. Капитан из отряда д'Оленкура, человек суровый и неприветливый, исполнял роль коменданта крепости. Он встретил Фонтани, отпустил жандармов и, препроводив пленника в крайне неуютное узилище, жестко заявил, что получил на его счет указания о самом строгом обхождении и не намерен от них отступать. И в такие невыносимые условия президента поместили примерно на месяц. Никто его не навещал. Подавали ему лишь суп, хлеб и воду. Спал он на соломе в необычайно сыром помещении. К нему заходили, как это делается в Бастилии, – точно в зверинец, с единственной целью принести еды. Чего только не передумал незадачливый судья за время этого рокового заточения! Никто и не пытался прервать его тяжких дум. Наконец явился лжекомендант и, слабо успокоив его, заговорил следующим образом:

– Развею ваши сомнения, сударь. Главная ваша провинность в том, что вы вознамерились породниться с семьей, стоящей гораздо выше вас во всех отношениях. Барон де Тероз и граф д'Оленкур – представители высшей знати, известные во всей Франции. Вы же всего лишь ничтожный провансальский законник, без роду, без племени, не имеющий ни положения, ни авторитета. Простой взгляд на себя со стороны должен был побудить вас убедить барона де Тероз, заблуждавшегося на ваш счет, что вы не пара его дочери. Как могли вы хотя бы на миг вообразить, что девушка, прекрасная, как сама любовь, может стать женой такого старого уродливого павиана, как вы? Можно обманываться, но не до такой же степени! Размышления, посетившие вас за время вашего пребывания здесь, наверняка, сударь, заставили вас прозреть и осознать, что в течение четырех месяцев в доме маркиза д'Оленкура вы были лишь игрушкой в чужих руках и всеобщим посмешищем. Люди вашей профессии и вашего сословия, а тем более такие тупые, злобные и коварные, как вы, не должны рассчитывать на иное обхождение. Применив тысячу уловок, одна забавнее другой, вам помешали насладиться обладанием той, на которую вы претендовали. Вам нанесли пятьсот ударов плетью в замке с привидениями. Потом продемонстрировали вашу супругу в объятиях того, кого она обожает, а вы по глупости приняли это за природное явление. Вас свели с наемной потаскухой, и она надсмеялась над вами. В конце концов вас заперли в этом замке. И теперь лишь от моего полкового командира маркиза д'Оленкура зависит, продержать ли вас здесь до конца ваших дней, что, скорее всего, и случится, если вы откажетесь подписать вот это. Прежде чем начнете читать, обращаю ваше внимание на то, что в обществе вас знают как человека, намеревавшегося жениться на мадемуазель де Тероз, а не как ее мужа. Брак ваш был заключен в глубокой тайне. Немногочисленные свидетели согласились отказаться от его подтверждения. Священник вернул акт – вот он. Нотариус возвратил контракт – и этот документ перед вашими глазами. К тому же вы ни разу не переспали с вашей женой. Итак, ваш брак распался сам по себе, по доброй воле обеих сторон. Разрыв этот, хоть и не оформленный в соответствии с гражданскими и церковными законами, обладает не меньшей силой. Прилагаются отказы со стороны барона де Тероз и его дочери. Недостает только вашего. Итак, сударь, выбирайте между полюбовным соглашением, скрепленным вашей подписью на этой бумаге, и непременным пожизненным заключением здесь. Я все сказал. Ответ за вами.

Немного поразмыслив, президент взял бумагу и прочел:

«Удостоверяю перед всеми, кто прочтет cиe послание, что я никогда не был супругом мадемуазель де Тероз. Возвращаю ей все права, коими какое-то время располагал на ее счет, и заверяю в отсутствии у меня каких-либо на них претензий в будущем. Я провел лето в ее доме и имел случай поближе познакомиться с ней и с ее семьей. По взаимному согласию и по доброй воле мы оба взаимно отказываемся от намерения заключить брачный союз. Каждый из нас возвращает другому свободу и возможность располагать собой по собственному усмотрению так, как если бы никогда не существовало планов нашего соединения. Подписываю сию бумагу в полном здравии и твердом рассудке в замке де Вальмор, принадлежащем маркизе д'Оленкур».

– Вы изложили, сударь, – начал президент после прочтения этих строк, – что меня ожидает, если я не поставлю подпись, однако вы никак не обмолвились о том, что произойдет в случае моего полного согласия.

– Наградой станет ваше незамедлительное освобождение, сударь, – отвечает лжекомендант, – а также просьба принять от маркизы д'Оленкур вот это украшение стоимостью в двести луидоров и гарантию, что у ворот замка вы обнаружите слугу и двух отличных лошадей, готовых доставить вас в Экс.

– Подписываю и уезжаю, сударь, я слишком претерпел от этих людей, чтобы мешкать.

– Вот и замечательно, господин президент, – говорит капитан, забирая подписанный текст и передавая ему подарок. – Однако следите за вашим поведением. Если, оказавшись за пределами этого замка, вас обуяет мания отмщения, хорошенько подумайте, прежде чем что-либо предпринимать. У вас сильные противники. Это влиятельное семейство, стоит вам лишь задеть его, сплотится в борьбе против вас и не замедлит объявить вас невменяемым. Тогда вашим вечным приютом станет дом умалишенных.

– Не беспокойтесь, сударь, – заверяет президент, – я в первую очередь не заинтересован связываться с подобными лицами и сумею этого избежать.

– Настоятельно вам это рекомендую, – убеждает капитан, открывая перед ним двери темницы, – уезжайте с миром и больше никогда не возвращайтесь в эти края.

– Положитесь на мое слово, – обещает судейский, взбираясь на лошадь, – небольшой воспитательный срок полностью протрезвил меня. Да проживи я еще тысячу лет – никогда впредь не поеду искать жену в Париж. Мне уже не раз доводилось испытать печальную участь рогоносца после женитьбы, но я не подозревал, что им возможно оказаться еще до нее... Проявлю мудрость и сдержанность в отношении арестов. Больше никогда не выступлю в качестве арбитра между шлюхами и людьми, стоящими выше меня по положению. Принимать сторону продажных девок порой обходится слишком дорого. Не желаю впредь иметь дела с теми, у кого достанет ума постоять за себя.

Президент исчез, и никто в этих краях более ничего о нем не слышал. В своей судебной практике он стал проявлять благоразумие. Плакались только потаскушки – им перестали покровительствовать в Провансе. Нравы там улучшились, ибо молодые девушки, оказавшись лишенными столь неблаговидной поддержки со стороны мудрых магистратов, почувствовавших неуместность своего заступничества, стали предпочитать стезю добродетели опасностям, подстерегающим их на пути порока.

Нетрудно догадаться, что за время содержания президента под арестом маркиз д'Оленкур, позаботившись сделать это осторожно, переубедил барона де Тероза, слишком переоценившего Фонтани. Благодаря искусным маневрам и своему весу в обществе маркиз настолько преуспел в своих хлопотах, что три месяца спустя мадемуазель де Тероз открыто вышла замуж за графа д'Эльбена, и этот брак оказался необычайно счастливым.

– Порой я немного сожалею, что так дурно обошелся с этим отвратительным типом, – как-то сказал маркиз своей очаровательной свояченице, – однако, когда я, с одной стороны, вижу счастье, которому способствовали мои усилия, а с другой – убеждаюсь, что притеснял жалкого и никчемного для общества шута, подлинного врага государства, возмутителя общественного спокойствия, мучителя честного и почтенного семейства, бесчестного клеветника, опозорившего одного уважаемого мною дворянина, к роду которого я имею честь принадлежать, я утешаю себя и восклицаю вместе с философом: «О всемогущее Провидение, отчего возможности человеческие столь ограниченны, что никогда не достигнешь блага, не причинив кому-нибудь хоть на йоту зла! (Новелла завершена 16 июля 1787 года в 10 часов вечера. (Прим. автора.))