Король и его королева - Александр Бушков

— Хорошо, — сказал Вингельт. — Вас известят.

— Каким образом?

Вингельт с улыбкой развел руками:

— Узнаете…

— Ну что же, — сказал Сварог. — В таком случае разрешите откланяться.

Он поклонился, подошел к Горлоргу, прыгнул в седло и направил коня сквозь выбитый витраж. Не оглядываясь, коротким галопом поскакал прочь. Отъехав достаточно далеко в лес, натянул поводья, и, когда конь остановился, выпустил поводья, сгорбился, прижался лбом к костяному панцирю конской головы. Горлорг стоял смирно, временами издавая что-то вроде фырканья. Сварог сидел так долго, с радостью ощущая, как медленно отступает сумасшедшее напряжение. Потом сказал негромко:

— Оказывается, я еще и дипломат, кто б подумал… И, похоже, мы выиграли, коняшка, по его глазам видно, что ему интересно…

Глава VIII

О задних комнатах иных кабаков

Сварог после трехчасового пешего хождения по городу чувствовал себя чуточку уставшим, но довольным. Яна, надо признать, придумала неплохо: ей давно хотелось вот так побродить по Латеране, да и Сварог впервые выбрался, хотя сто раз собирался. Правда, чтобы не спеша осмотреть все архитектурные красоты Латераны, понадобилась бы пара недель — но все равно, отличная получилась экскурсия, позволившая чуточку отвлечься от жизненных сложностей.

Они с умыслом оделись, как весьма захолустные провинциалы. Чтобы не переигрывать, Яна выбрала платье, вышедшее из моды всего месяц назад: пуговицы до самого пояса, квадратный вырез, отороченный серебряно-золото-серебряной тесьмой, как и рукава с подолом. Правда, для записных модниц устаревший месяц назад фасон — все равно, что прабабушкины наряды.

Сварог добросовестно постарался соответствовать. Напялил камзол с двойным рядом пуговиц на рукавах, от локтя до запястья, золотым галуном сзади по плечам и обшитыми кружевом разрезами по бокам. Столичные щеголи зарезались бы, но не появились на улице в таком виде. Однако вышедшие из моды наряды служили для пользы дела: нет ничего удивительного в том, что парочка несомненных провинциалов подолгу таращится на мосты, дворцы, памятники и прочите красивости, мимо которых столичные жители проходят, не удостоив и взгляда. Правда, как и следовало ожидать, Яна частенько ловила на себе насмешливые взгляды идущих навстречу или проезжавших в экипажах местных дворянок — но ее это нисколечко не трогало, как легко догадаться. Сварог подобных взглядов от здешних модников получил не в пример меньше, всегда украдкой — меч висел у него на поясе, и любой щеголь понимал, что можно нарваться…

Конечно, учитывая ситуацию, он принял все меры предосторожности: их плотно, совершенно незаметно для окружающих держали в «коробочке» шестеро ликторов, доставшихся в наследство от Конгера, — держась так, чтобы полностью исключить удар холодным оружием, одинаково опасный как для Сварога, так и для Яны (увы, ее полную неуязвимость, подаренную Древним Ветром, нельзя было надеть в виде этакого скафандра, пришлось бы накрыть обоих невидимым колпаком, а на такой, того и гляди, мог наткнуться случайный прохожий…). По обеим сторонам улицы двигались четверо людей Интагара, чуть позади ехали два всадника и неприметный, без гербов на дверцах открытый экипаж (пустовавшее рядом с кучером сиденье лакея на деле представляло крышку пистолетного ящика, где стволов лежало с полдюжины). Сварог не считал, что все это — чересчур. Настало время, когда бдительность следовало включить на полную.

Очень уж много проблем кое-кто мог решить ударом стилета в спину — и могли нанести такой удар, что имперские лекари способны опоздать.

Теперь Сварог еще лучше понимал, почему снольдерские и ронерские короли столетиями дрались за Латерану, стараясь, чтобы при самом ожесточенном сражении в сам город не залетело не то чтобы ядро, но даже случайная стрела. Безусловно, правы были те, кто считал Латерану самым красивым городом Харума. Человеку свойственно жаждать обладания красотой, в чем бы она ни выражалась. Даже Годо Второй Снольдерский, патологически невежественный тип, неграмотный настолько, что свое имя не мог написать, а главным развлечением считавший беготню с метательными дубинками за кошками в дворцовом парке, и тот по неведомой потребности души четыре года воевал за Латерану, тогда ронерскую, груду золота потратил, половину гвардии положил — и, не помри он от келимаса, наверняка воевал бы дальше…

— Ну что, путешественница? — спросил Сварог негромко. — На сей раз притонов искать не будем?

— Ой, ну не нужно поминать юную дурь… — надула губки Яна.

Это он намекал на историю трехлетней давности, когда взбалмошность Яны еще блистала во всей красе. Она тогда увлеклась многотомным дамским романом какого-то земного писаки, бездарного, но сколотившего неплохое состояние на своих опусах. И всерьез предложила Сварогу отправиться на землю, чтобы разыграть там сцену из романа: она, как юная графиня Антина, зайдет в какой-нибудь исключительно грязный притон, где ее добродетель, конечно же, попытаются подвергнуть испытанию, — а Сварог, аки маркиз Пандар, в последний момент ворвется со сверкающим клинком наголо и наведет такую справедливость, что от притона один фундамент останется. Сварог ее не без труда отговорил и вымучил честное слово самой подобные представления не затевать.

— Притон нам, конечно, ни к чему, — сказала Яна. — А вот пообедать не мешало бы, как ты думаешь? Смотри, вполне приличное заведение, уж сюда-то можно?

— Можно, — кивнул Сварог, присмотревшись.

Они были в приличном районе, буквально в лиге от королевского дворца, и все заведения здесь были исключительно приличными (в результате мягкого и ненавязчивого воздействия полиции). Вот и эта таверна под вывеской «Рог единорога» выглядела приличнее некуда: красивое старинное здание из желтого кирпича со светло-коричневой черепичной крышей, старинные фонари, старинные, искусного чугунного литья перила крыльца, мало того — над вывеской помещалось целых пять корон, две снольдерских и три ронерских. Сие означало, что таверну пять раз посещали коронованные особы. А может, и не пять, а гораздо больше, вот только инкогнито, подумал Сварог после кое-каких наблюдений. Дело в том, что у таверны имелся второй этаж — а вот вывески, гласившей бы, что таверна служит еще и гостиницей, не имелось. Поскольку согласно старинным законам «общепит» мог располагаться исключительно на первом этаже (вроде бы их приняли после того, как какой-то принц, будучи в стельку, спускаясь из ресторана на втором этаже, полетел кубарем и сломал шею), объяснение подворачивалось только одно: там, на втором этаже, комнаты свиданий, но, учитывая квартал, приличный вид заведения и короны над вывеской, ручаться можно, что комнаты предназначены для самой что ни на есть знати, быть может, и монархи бывали, читывали мы кое-какие бульварно-исторические книжки…